Я послал тебе бересту - Янин Валентин Лаврентьевич (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗
Думаю, что Л. В. Черепнин, предположивший в Якове городского купца на том основании, что он расплачивается сукном, не прав. Грамота № 366 найдена на одной усадьбе и в слоях одного хронологического периода с грамотами № 318 и 361, о которых уже рассказано выше. В грамоте № 318 тот же Яков упоминается как брат крупного землевладельца Михаилы, купившего у великокняжеского сборщика дани несколько деревень. Адресатом второй грамоты снова оказывается Яков, а пишут ему крестьяне из села Побратилово. Он, как и его брат Михай-ло, сам крупный землевладелец.
До находки грамоты № 366 историки знали о так называемых бессудных грамотах, которые выдавались истцу в случае неявки ответчика и содержали постановление, принятое на основании заявления истца без судебного разбирательства. Однако способ (применения таких грамот был неясен. Теперь же мы увидели в подробностях весь заключительный этап такого судебного дела.
В грамоте № 154 мы познакомились с настоящим протоколом допроса свидетеля, дававшего показания в суде в середине XV века. В грамоте № 25 прочли письменное свидетельское показание человека, который опознал у немца коня, вероятно, похищенного у адресата грамоты; это свидетельское показание написано на рубеже XIV и XV веков. В грамоте № 142 ее автор советует своим домашним, как сделать, чтобы при нарушении обязательства ответчиком оказалась противоположная сторона. Примеры можно было бы умножить. Л. В. Черапнин тщательно сравнил все найденные в Новгороде берестяные грамоты с древними юридическими кодексами — Русской Правдой, Новгородской и Псковской судными грамотами и другими актами законодательства — и открыл на бересте целый мир живых иллюстраций к сухим параграфам действующего закона и его процессуальных,норм.
Многообразие берестяных текстов на протяжении всех лет раскопок дополнялось многообразием других надписей, нацарапанных и вырезанных на каменных, деревянных и костяных предметах. Таких надписей на Неревском раскопе обнаружено несколько десятков. Они заслуживали бы специального рассказа.
Собирание берестяных грамот переживает пору своего младенчества. Сегодня мы знакомимся с результатами лишь первых двенадцати лет замечательного открытия. Но уже сейчас мы видим не только через призму исторического анализа, но и воочию многие явления, до сих пор надежно скрытые от нас глухой стеной столетий. Находка берестяных грамот в 1951 году прорубила в этой стене первые, еще узкие окна, которые постепенно расширяются с находкой каждой новой грамоты. И можно искренне позавидовать будущим историкам. Они, сосредоточив в своих руках тысячи берестяных писем, 'будут знакомы с доброй половиной средневековых новгородцев и услышат от них ответ на любой вопрос, встающий в процессе исследования. Для них стена столетий ipyxneT и взору предстанет живая картина средневекового города, сверкающего сотнями красок и наполненного шумом тысячи голосов.
Самые древние грамоты
В своем рассказе о берестяных грамотах Неревского раскопа я почти не касался древнейших периодов новгородской истории, сосредоточив все внимание на документах XIII—XV столетий. Это не значит, однако, что до начала XIII века в Новгороде не писали на бересте. Более ранних грамот найдено много. В слоях XII века их собрано пятьдесят, в слоях XI века — семь. Это почти в тридцать раз больше, чем сохранилось до наших дней пергаменных актов того же времени. Но все же ранних материалов пока мало для столь же существенных наблюдений, какие оказалось возможным сделать, изучая позднейшие берестяные грамоты. Это естественно. Ведь от XIII—XV веков сохранилось в семь раз больше берестяных листов. Большинство древнейших грамот дошло в мелких обрывках. Это обстоятельство тоже затрудняет изучение древнейшей бересты.
Однако некоторые наблюдения можно сделать и сейчас. Главная тема, которой посвящено подавляющее большинство берестяных текстов XII века, — это деньги. Деньги в разных формах их применения — при уплате долга и покупке, при уплате штрафа и продаже собственности. Демьян приказывает своему адресату продать коня за любую предложенную -сумму, записать убытки и внушить 'Кузьке, чтобы тот не потерял деньги (№ 163, конец XII века). Прокош советует Нестеру заплатить шесть гривен, а штраф не платить (№ 115, конец XII века). Автор грамоты № 78 пишет во второй половине XII века: «Возьми у Тимощи одиннадцать гривен, у Воицина шурина на коне расписной хомут, и вожжи, и оголовье, и попону». Автора грамоты № 160 Василия тогда же волнует вопрос о продаже его коня светло-желтой масти. Семка, который в середине XII века бывал или, может быть, даже жил в Переяс-лавле под Киевом, прослышав, что некий Кулотка продолжает числить на нем долг, сообщает, что этот долг выплачен компаньону Кулотки — Лазовке, когда оба товарища были в Переяславле (№ 105). Твердята, новгородец начала XII века, приказывает 3убери взять у госпожи — «господыни» — 13 резан (№ 84). Его современник Яким велит Нестеру отдать векшу; так называлась одна из мелких денежных единиц XI— XII веков (№ 120). А другой его современник Петр клянется Влотьку, что он «ни векшею не должен» (№ 336). Некий новгородец с редким именем Носок, покрывавший какую-то церковь свинцом, требует уплаты ему и его товарищам двух гривен за работу. Этот свой «счет» он написал даже не на бересте, а на образчике строительного материала — листочке свинца. Такая небывалая грамота найдена в 1957 году в слое первой трети XII века. И опять: «едешь по корову, а вези три гривны» (№ 8, конец XII века). Одна грамота за другой знакомят «ас с монотонными расчетами: на таком-то взять такую-то сумму, тот-то столько-то должен. Суммы крупные и мелкие, денежные единицы в разных комбинациях: гривны и веверицы, резаны и куны, векши и ногаты, числа, написанные цифрами, и числа, написанные словами... Можно продолжать цитирование этих «денежных документов», но тогда нам пришлось бы перечитать почти все 57 древнейших грамот. О деньгах говорится буквально в каждом документе.
Одному только веселому попу Дрочке ка,к будто ничего не нужно. Он в конце XII века написал письмо только для того, чтобы передать привет своим знакомым: «От Дрочке от папа пъкланяние ко Демеану и к Мине и к Вануку и к вьсемо вамо добре створя» (№ 87). Впрочем, может быть, в следующем письме он собирается попросить денег. Этого мы, конечно, не знаем.
Деньги в грамотах XII века занимают столько же места, как земля и продукты сельского хозяйства в более поздних берестяных грамотах. И даже большее место, так как о земле в них не упоминается вовсе, а о деньгах в грамотах XIII—XV веков написано достаточно. Сейчас еще рано делать по этому поводу решительные выводы, однако вряд ли такая разница может быть случайной. Вероятно, на протяжении XII века исподволь происходило накопление денежных ресурсов новгородскими феодалами, позволившее им затем осуществить решительное наступление на те земли, которые в большом количестве в XII веке еще принадлежали свободным новгородским общинникам. Когда во второй половине XIII века в Новгороде были проведены многочисленные реформы., окончательно сосредоточившие в руках боярства всю государственную власть, за этим преобразованием республики, наверняка, стояли существенные экономические сдвиги. Может быть; эти сдвиги и отражает замеченная разница в содержании берестяных грамот нижнего и верхнего ярусов новгородского культурного слоя.
Но, разумеется, содержание древнейших грамот не сводится к денежным расчетам. Эти листы берестяных писем, нацарапанных восемьсот и девятьсот лет тому назад, также вводят нас в мир сложных человеческих взаимоотношений, знакомят не только с новыми для нас лицами и именами, но и с общественной жизнью того времени.
В грамоте № 9, найденной в числе золотого десятка первых берестяных документов 1951 года, отражена драма новгородской семьи третьей четверти XII века: «От Гостяты к Васильви. Еже ми отьц даял и роди съдаяли, а то за ним. А ныне водя новую жену, а мне не вьдасть ничь-то же. Избив рукы, пустил же мя, а иную поял. Доеди, добро сотворя».
