Берестяная почта столетий - Янин Валентин Лаврентьевич (книги без регистрации полные версии .txt) 📗

Валентин Лаврентьевич Янин

Берестяная почта столетий

Валентин Лаврентьевич Янин

Родился 6 февраля 1929 г. в г. Кирове (Вятка). Окончил кафедру археологии исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова в 1951 г. Академик РАН, профессор МГУ, лауреат Ломоносовской (МГУ), Государственных (дважды), Ленинской, Демидовской премий. Библиография его научных, научно-популярных работ (книг, статей) насчитывает свыше 600 наименований. Среди них важнейшие исследования по истории Новгорода и Древней Руси: «Актовые печати Древней Руси Х-XV» в трех томах (1970, 1998 гг.), «Новгородские посадники» (1962 г.), «Новгородские акты XII-XV вв.» (1991), «Новгородская феодальная вотчина: Историко-генеалогическое исследование» (1981), «Я послал тебе бересту…» (3 издания – 1965, 1975, 1998), публикации берестяных грамот (совместно с А. В. Арциховским, А. А. Зализняком) в серии «Новгородские грамоты на бересте» (1978, 1986, 1993 гг.), Основные направления научной деятельности: история и археология Новгорода, нумизматика и сфрагистика, источниковедение и генеалогия, историческая география, эпиграфика, монументальное и прикладное искусство, музыковедение.

Новгород глазами археолога

В старину говорили: «Где София – тут и Новгород». И эти слова вспоминаются не только у стен Софийского собора, а уже за восемь – десять километров до города, когда еще только предвкушаешь очередную встречу с ним. Потому что золотой купол Софии виден издалека. Он венчает плоский силуэт Новгорода, нестерпимо сияя под солнцем, как перо жар-птицы, уроненное на самом краю зеленых далей.

А стоя у подножия кремлевских стен Новгорода, в каких-нибудь ста метрах от Софийского собора, видишь прежде всего эти дали, которые подступили к городу так близко, что уже перестали быть далями, а стали городом, или, вернее, город стал их частью. И в этой неразрывности города и окрестных лугов, в нерасторжимости жилых кварталов и не тронутого рукой человека ландшафта заключена не только берущая человека в плен красота, но и движущая сила истории Новгорода, сделавшая его в эпоху средневековья одним из крупнейших центров Европы.

Во все века своей истории Новгород был не просто городом, жившим отличным от деревни образом. Он был центром громадной округи, которая простиралась на многие сотни километров вокруг него, и владение этой округой было главной основой его экономического процветания, политических успехов и культурного развития. Власть над новгородской землей Новгород не делил ни с кем. И другим городам, основанным здесь новгородцами, с самого начала была отведена только одна роль – служить крепостями на дальних подступах к столице. Лишь Ладога и Русса были также городами в полном смысле этого слова, и новгородцы бдительно следили за ними, отправляя к ладожанам и рушанам посадников-новгородцев, чтобы не повторился опыт Пскова, который некогда входил в состав Новгородской земли, но затем обрел независимость.

Отними у Новгорода его земли, и город погибнет, лишившись питающих его соков. Это прекрасно понимали новгородцы, запретив приглашаемым к ним князьям владеть землями на большей части новгородских владений. Это хорошо понимали и соперники Новгорода: подчинение Новгорода Москве началось с отвоевания у него наиболее важных для существования города территорий.

Распространив на сотни километров свою власть, сам Новгород не имел, однако, возможности значительно расширять территорию собственно города. Он окружен с трех сторон заливными лугами, болотами, низменными местами, в которые уже к концу XIV в. уперлась его застройка. Не мог он тогда продвигаться и в четвертую сторону – на север, где были удобные для освоения участки. Здесь с древности обосновались крупнейшие монастыри, ревниво охранявшие свои подгородные владения.

Сегодня город значительно расширился в северном направлении, но естественные условия положили шесть веков назад рубеж его продвижению во»се другие стороны. И именно поэтому современный человек видит из древнего центра Новгорода те же луга, озера и речки, которые открывались глазу многих поколений наших предков. В большинстве других случаев древние города, продолжая жить и сегодня, стирают новыми постройками древний окрестный ландшафт. В Новгороде этого не случилось. Древний городской вал и сегодня, как шесть веков назад, служит границей города и земли.

Избрав для жизни небольшую возвышенность у берегов Волхова, первопоселенцы Новгорода укрылись за реками и болотами от военных опасностей, и этот естественный щит верно служил в будущем. В XIII столетии в ста километрах от Новгорода на краю «мхов» остановилось нашествие Батыя. В 1941 г. фашистскому наступлению на северо-восточном направлении был положен предел на Волхове и Ильмене, у Новгорода и Старой Руссы. Но обжитая возвышенность на Волхове не только укрытие. Это также ключ к главным водным путям русского Северо-Запада. Дороги в Византию и на арабский Восток, в Скандинавию и южную Прибалтику скрещивались здесь, у северной оконечности Ильменя. И удобства защиты города от врага сочетались с удобствами непрерывного общения с друзьями, превращали укрытую в болотах крепость в открытый всем товарам, языкам и новостям центр русской и международной жизни.

Однако сколько же неудобств сопутствовало горожанину в этих благоприятных условиях. Возвышенность среди болот, на которой обосновались первонасельники Новгорода, была системой рассеченных речками плоских холмов, сложенных из плотной водонепроницаемой глины. С поверхности холмов талые и дождевые воды скатывались в эти речки и в Волхов, не проникая в грунт. Но с момента поселения здесь первых жителей началось неизбежное образование культурного слоя – отложение разнообразных остатков жизнедеятельности человека: щепы, пищевых отбросов, золы, угля, обломков, отслуживших свой срок вещей, строительного мусора. От десятилетия к десятилетию этот слой становился все толще. Люди возводили на нем дома и прокладывали улицы, ступая буквально по грязи, потому что талые дождевые воды, продолжая уходить в речки и Волхов, насыщали теперь до отказа культурные напластования, не имея стока сквозь материковую глину. И даже тогда, когда на отдельных участках города слой к XIV-XV вв. достиг мощности в шесть-семь метров, вея эта толща по-прежнему оставалась до предела влажной, мешая людям ходить по своим усадьбам и ездить по своему городу.

Сама организация нормальной жизни требовала от горожан постоянных дополнительных расходов. Начиная с середины X столетия стало обязательным мощение улиц. Мостовые сооружались из мощных сосновых плах, уложенных на длинные лаги. Такие мостовые могли бы служить многие десятилетия. Но проходило 20-25 лет, по сторонам нарастал культурный слой, грязь начинала выплескиваться на мостовую, и нужно было укладывать новый ярус лаг и плах на предыдущий ярус, еще способный служить многие годы. Культурный слой постепенно заполнял русла небольших речек, нужно было их гатить, заключать в деревянные трубы.

И тем не менее, неудобства создали идеальные условия для исследования древнего Новгорода. Повышенная книжность новгородского культурного слоя препятствует проникновению в глубь его воздуха. Это значит, что в почве Новгорода отсутствует сама возможность возникновения бактерий, вызывающих процессы гниения органических веществ. Любой деревянный предмет – будь это плаха мостовой, бревно груба, ложка или рыбацкий поплавок, – оказавшись в земле, сохраняет форму, ничего не утрачивая, лишь впитывая в себя влагу. Такими же сохранными оказываются кожаные и костяные изделия. Именно благодаря прекрасной сохранности органических веществ культурный слой Новгорода особенно толстый, а в большинстве других древних городов деревянные предметы превращаются в тлен, культурные напластования уплотняются и делаются сравнительно тонкими.