Элевсинские мистерии - Лауэнштайн Дитер (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
Едва смолкнут вдали свистульки сатиров, одна из помощниц выносит к алтарю кувшин с водой. Жрица громко произносит над ним молитву:
Тефия титанида, Афродиты сокрытая матерь, Силу твою даруй этой воде!
Из храма выходит жрец Гермеса и тоже произносит над водой молитву:
Пусть, Океан, будет эта вода Толикой первичного моря, Защитой от участи злой!
Жрец и жрица окунают в воду ветки и кропят мистов; больше всех достается стоящим впереди мертвым, чуть меньше — девушкам. Волки, еще шныряющие среди мистов, отбегают назад. Жрица повторяет стихи уже пропетого песнопения:
О нелюдимка Персея, о ты, что ключами от целого мира
Мощно владеешь, будь к нам благосклонна!
После довольно продолжительной паузы из храма доносятся звуки кифары. Жрица зовет: "Приди!" Появляется старец вроде Нерея, морского прорицателя, идет направо, где стоит высокое сиденье, усаживается и, подыгры вая себе на кифаре, поет древние сказания; начиная с VI века, вероятно, зачастую Гомера, о битве богов на Скамандре, но до той поры вот что:
Горных хозяйка дубрав, Артемида, зверей господыня!
Гневно под Троей могучего брата отцова, владыку морей
Посейдона, мощная, ты укоряла.
Дерзкой насмешкой звала стрельца Аполлона, брата родного ее,
С земли колебателем выйти на битву.
Но раздражилася Гера, супруга почтенная Зевса,
<…> и руки богини своею рукою
Левой хватает, а правою, лук за плечами сорвавши,
Луком, с усмешкою горькою, бьет вкруг ушей Артемиду:
Быстро она отвращаясь, рассыпала звонкие стрелы
И, наконец, убежала в слезах <…>
Та же взошла на Олимп, в меднозданный чертог громовержца;
Риза на ней благовонная вся трепетала. Кронион
К сердцу дочерь прижал и вещал к ней с приятной усмешкой:
"Дочь моя милая, кто из бессмертных тебя дерзновенно
Так оскорбил, как бы явное ты сотворила злодейство?"<…>
Тою порой Аполлон вступил в священную Трою…
Таинств подруга ночных на полях невозделанных в Ловах, Помни, сопутников сила твоих меньше намного Царственной мощи твоей!
Ведь Диомед, воеватель бесстрашный; сразил копием Афродиту.
Острую медь устремил и у кисти ранил ей руку
Нежную; быстро копье сквозь покров благовонный, богине
Тканный самими Харитами, кожу пронзило на длани
Возле перстов; заструилась бессмертная кровь Афродиты,
Влага, какая струится у жителей неба счастливых:
Ибо ни браши не ядят, ни от гроздий вина не вкушают;
Тем и бескровны они, и бессмертными их нарицают.
(Ил. 21; 5)
Одиссей ослепляет Полифема
Прежде ужасных деяний богов на Скамандре [продолжает старец]
В ужас повергли всех смертных дела Ахиллеса.
Облеченный всей силою духа, первого он Ифитиона свергнул,
Которого имя с тобой, Артемида царица, роднит,
В голову пикою грянул, и надвое череп расселся.
Последним пред битвой бессмертных пал Астеропей,
Ветвь Пелегона, которого Аксий широкотекущий
С юной родил Перибоею, Акессаменовой дщерью
Старшею; с нею поток сочетался глубокопучинный.
Быстро Пелид устремлялся, а тот из реки на Пелида
Вышел, двумя потрясающий копьями: дух пеонийцу
Ксанф возбуждал: раздражался бессмертный за юношей красных,
Коих в пучинах его Ахиллес убивал без пощады.
Но Астеропееву душу мечом Ахиллес исторгнул:
Чрево близ пупа ему разрубил, и из чрева на землю
Вылилась внутренность вся… (Ил. 21)
Певец на высоком сиденье поет дальше о битве богов (Ил. 21; 22):
Но меж другими бессмертными вспыхнула страшная злоба,
Бурная, чувством раздора их души в груди взволновались.
Бросились с шумной тревогой; глубоко земля застонала
<…> Арес <…> ударил копьем в драгоценный эгид многокистный,
Зевсова дочь отступила и мощной рукой подхватила
Камень, в поле лежащий, черный, зубристый, огромный,
В древние годы мужами положенный поля межою;
Камнем Арея ударила в выю и крепость сломила. <…>
За руку взявши его, повела Афродита богиня,
Тяжко и часто стенящего; в силу он с духом собрался.
Но, Афродиту увидев,<…>Афина бросилась с радостью в сердце;
Быстро напав на Киприду, могучей рукой поразила
В грудь; и мгновенно у ней обомлело и сердце и ноги.
Оба они пред Афиною пали на злачную землю.
После же битвы богов Гектора злая судьба совершилась:
<…> Как звезда меж звездами в сумраке ночи сияет,
Геспер, который на небе прекраснее всех и светлее, —
Так у Пелида сверкало копье изощренное, коим
В правой руке потрясал он, на Гектора жизнь умышляя,
Места на теле прекрасном ища для верных ударов <…>
Там лишь, где выю ключи с раменами связуют, гортани
Часть обнажалася, место, где гибель душе неизбежна:
Там, налетевши, копьем Ахиллес поразил Приамида;
Прямо сквозь белую выю прошло смертоносное жало <…>
Все, изумляясь, смотрели на рост и на образ чудесный
Гектора и, приближаясь, каждый пронзал его пикой.
Ахиллес же на Гектора недостойное дело замыслил:
Сам на обеих ногах проколол ему жилы сухие
Сзади от пят и до глезн и, продевши ремни, к колеснице
Тело его привязал, а главу волочиться оставил.
Но Феб от него, покровитель,
Феб и от мертвого вред отклонял; о герое и мертвом
Бог милосердствовал: тело его золотым он эгидом
Все покрывал, да не будет истерзан, Пелидом влачимый.
Глядите же, раны какие видел Скамандр У бессмертных богов и людей!
Так пел певец. Когда он умолкает, жрица словами Орфея (XXXVII о.г.) призывает богов, властвуюгцих созиданием и преображением:
О Титаны, о чада прекрасные Геи с Ураном,
Наших отцов прародители, вы, кто под толщей земною
В Тартара доме, во глубях подземных теперь поселились,
Вы, о исток и начало всего, что смерти подвластно, —
Многострадальных существ, наземных, морских и пернатых,
Ибо от вас происходит все то, что рождается в мире.
Вас умоляю — от нас отдалите вы гнев вредоносный,
Ежели нашему дому пошлют его мертвые предки.
У храма Гекаты факелы гаснут. Жрица исчезает внутри, с нею певец. Жрец Гермеса берет вместе со своим жезлом, на котором здесь лишь одна змея, последний светильник, шагает в гору, к храму Посейдона, и зовет: "За мною!" Когда все идут, он громко молится словами Орфея:
Слушай меня, о Гермес, сын Майи, о вестник Зевеса!
Сердце имущий несильное, ты, состязаний блюститель,
Смертных владыка, со множеством замыслов Аргоубийца!
О мужелюбец, в крылатых сандалиях, слов прорицатель,
В радость тебе и борьба, и обман, и коварство, о хитрый,
О толкователь всего, беззаботный, о выгод даритель.
Ты, безупречный, и мира защиту в руках своих держишь,
О Корикиец, пособник, пестры твои хитрые речи,
В деле помощник, о друг для людей в безвыходных бедах,
Ты — языка величайшая сила, столь чтимая в людях,
Внемли и жизни моей благое пошли окончанье —
Быть на ногах, в наслажденьи ума и памяти твердой!
