В. Маяковский в воспоминаниях современников - Коллектив авторов (книги TXT) 📗
Не знаю, был ли в гимназии политический кружок, но в наши кружки, несомненно, Володя хотел быть принятым. Вообще, гимназией он тяготился и был в ней как-то между прочим. Детвора ему была неинтересна.
Я тогда был членом Городского комитета партии большевиков, и у Володи было желание связаться через меня с другими подпольными кружками. Он производил впечатление очень серьезного человека, был сильно увлечен и заинтересован работой подпольных кружков, и я доверял ему очень многое.
Что я ему поручал? Например, надо было сообщить товарищам явку. Нужно было пройти в какой-нибудь дом в так называемом "латинском квартале" (Бронная, Козихинский переулок). Я посылал с ним явки тем партийцам, которые должны были явиться. Он это исполнял. Разносил записки и указания, с каким паролем надо явиться. Затем он приносил и хранил у себя литературу. Я избегал хранить ее у себя, потому что за мной следили, а у него я мог ее держать. И это было не мальчишеской забавой у Володи, а серьезное участие и помощь партийной организации. Это был длительный период: конец 1906 года, 1907 год и начало 1908 года.
В 1907 году я уже входил в Городской районный комитет и у меня самого был уже ряд пропагандистов по точкам и кружки на фабриках. Владимир Владимирович, позднее, в конце 1907 года, бывал со мною в подпольных кружках, слушал, как ведется пропаганда; бывал в кружках рабочих фабрики Балакирева, булочников Филипова, у типографов. В этот период времени я работал вместе с Денисом Загорским, который, как известно, был секретарем Московского комитета партии в 1919 году. С ним я был очень дружен и в 1906– 1907 году жил вместе в одной комнате на Божедомке, работая в партии. Оба мы были пропагандистами, вели работу на различных предприятиях. Я в то время вел работу среди печатников типографий Мамонтова, Кушнарева и других.
Помню, летом 1907 года Денису нужно было ехать в Нижний Новгород (теперь – Горький). Я отдал ему свой паспорт, ибо он со своими документами не мог туда ехать.
Всю весну и лето мы проводили в усиленной партийной работе подполья. Потом Денис эмигрировал за границу, где познакомился с товарищем Лениным, который лично его хорошо знал. Вернувшись из–за границы после Октябрьской революции, Денис активно окунулся в партийную работу, был секретарем МК и на этой работе трагически погиб при взрыве'. Он был талантливый человек, пропагандист и организатор–профессионал, весь преданный делу партии.
Сейчас я точно сказать не могу, но полагаю, что и Володя Маяковский, тесно связанный со мною и часто посещавший меня на квартире, готовясь к активной партийной работе, посещая со мною кружки и выполняя различные мои поручения, несомненно, встречался и с Денисом на Божедомке. Я припоминаю, что он выполнял и поручения Дениса, и последний его знал, как начинающего работать партийца.
Когда Володя был арестован первый раз, я был еще в Москве 2. Мы жили тогда на Патриарших прудах. В этот период я с ним не так часто встречался, но все же виделся и знал, что он работает вплотную, и его арест меня не удивил. Семья переживала это стойко, поддерживала его.
По вопросу о том, мог ли быть В. В. Маяковский членом МК партии в 1907–1908 году,– я думаю, что не мог, а позднее в 1909–1910 году мог быть.
Туда входили опытные партийцы со стажем.
Первичной ячейкой был заводской комитет рабочих, потом были кружки пропагандистов в районе. Каждый пропагандист был прикреплен к определенному кружку, но в целях конспирации часто переводился в другие ячейки и районы. Затем был районный комитет, куда входил ответственный пропагандист, ответственный агитатор, организатор и секретарь. Таким образом, чтобы войти в районный комитет, надо было иметь большой стаж и большой опыт работы.
Я считаю, что осенью 1907 года В. В. Маяковский, уже достаточно подготовленный, фактически вступил в партию большевиков и работал самостоятельно.
Наши непосредственные встречи с Володей, продолжались до середины 1908 года. В середине 1908 года, по окончании университета, я уехал работать в Рыбинск. Но оттуда я часто приезжал и всегда останавливался у Маяковских,– это был дом, который нас дружелюбно и гостеприимно принимал. Так что я и жена встречались с Володей и позднее.
В это время в Москве В. В. Маяковский увлекался живописью, много рисовал. Мне казалось, что он готовит из себя художника. И он серьезно думал этим заняться, поступив в Школу живописи и ваяния.
Должно быть, в 1911 году, в один из наших приездов в Москву, Володя рассказывал мне о деле типографии МК, за которое его судили, рассказывал, как о боевом крещении. Ему было приятно мне рассказывать об этом. Во всяком случае, чувствовалось, что живая связь осталась. Интереса к революции он не терял, и казалось, что в душе он сожалел, что не может продолжать работу, которую начал.
Потом, после нашего переезда в Москву, мы вновь встречались. Это было уже после Октябрьской революции.
Как-то мы встретились с Володей летом 1928 года на пароходе по дороге в Ялту. Он вспоминал о прошлом очень задушевно и тепло, как о чем-то хорошем, чего он никогда не забудет.
Маяковский в это время путешествовал по Союзу, был на юге, в Крыму, распространял среди своих многочисленных слушателей и читателей свои замечательные произведения, был на вершине своего творческого развития. К несчастью, смерть очень рано оборвала эту гигантскую и кипучую личность.
8 мая 1941 г.
В. И. Вегер . Из стенограммы воспоминаний о В. В. Маяковском
<...> Я с Маяковским познакомился в качестве члена Московского комитета партии большевиков, будучи в то же время студентом Московского университета и ведая по партийной линии вопросами работы среди студенчества.
Маяковский приехал поступать и учиться в Строгановском училище1. Возможно, что первая наша встреча была в здании Московского университета, точно не помню. Маяковский при первых же разговорах, которые у нас были во время первой нашей встречи – о его работе в организации, – произвел очень хорошее впечатление, впечатление сильного, энергичного, очень активного товарища. У нас была беседа о том, какого направления он придерживается. А в московской организации в течение уже ряда лет существовали организации большевиков и меньшевиков, и Московский комитет в течение ряда лет, предшествовавших 1908 году, вел борьбу с самостоятельной, противоположной организацией меньшевиков. Поэтому в разговоре с Маяковским надо было выяснить, какого направления он придерживается, является ли он оформившимся большевиком.
И вот в этой беседе выявилось, что он настроен чрезвычайно непримиримо не только по отношению к царизму, но и по отношению к капитализму.
Его большевистские настроения выразились в двух вопросах. Во–первых, он отрицательно относился к либералам, к либеральной буржуазии, к деятелям земства и городов. А это было пунктом, на котором выявлялась разница между большевиками и меньшевиками.
Второе заключалось в том, что Маяковский не сомневался в том, что самым передовым классом, способным совершить революцию, является рабочий класс, то есть он был знаком в это время с некоторыми положениями марксистской литературы, он стоял на позициях научного социализма.
Но этого мало,– оказалось, что им признается не только руководящая роль в революции рабочего класса, но именно то, что наряду с этим должен быть установлен союз рабочего класса с крестьянскими массами.
Об этом и шел разговор. Причем это и было как раз тем пунктом, который в корне отличал большевиков от меньшевиков, – вопрос об отношении к крестьянству и вопрос о взаимоотношениях между рабочим классом и крестьянством.
После того как выяснилось, что Маяковский к либеральной буржуазии относится отрицательно,– не только речь у него не шла о соглашении с кадетами, но его отношение к кадетам было таким же резким, как к черносотенной октябристской организации, – после того как выяснилось, что он является горячим сторонником союза рабочего класса с крестьянством, для меня лицо его стало совершенно ясным.
