История московских кладбищ. Под кровом вечной тишины - Рябинин Юрий Валерьевич (читать книги бесплатно .TXT) 📗
В средиземноморских южных странах — и в древности, и в наше время — дерево неизменно остается чрезвычайно ценным материалом. Как-то нам воочию пришлось увидеть на Крите такие строительные «пиломатериалы», каковыми в России не всякий хозяин стал бы печку топить. Поэтому переводить дерево на сжигание трупа в той местности всегда являлось слишком большим расточительством. И удостаивались такого погребения лишь состоятельные граждане.
А вот в северной Европе — у кельтов, германцев, славян, финнов — при характерном для этой местности изобилии дерева, сжигание трупа было явлением повсеместным. При этом в Центральной России, в частности, археологи и антропологи обнаруживали в дохристианских курганах — равно славянских и финских — как целостные «костяки», так и кремированные останки.
Распространившееся в Европе христианство действительно утвердило среди верных единственный тип погребения — предание тела земле. Причин тому несколько. Прежде всего, это «библейский» тип, а, следовательно, соответствующий господствующему вероучению. Вот первое описание похорон в Библии: «Жизни Сарриной было сто двадцать семь лет… И умерла Сарра… И отошел Авраам от умершей своей, и говорил сынам Хетовым, и сказал: я у вас пришлец и поселенец; дайте мне в собственность место для гроба между вами, чтобы мне умершую мою схоронить от глаз моих. Сыны Хета отвечали Аврааму и сказали ему: …в лучшем из наших погребальных мест похорони умершую твою. …Ефрон Хеттеянин Аврааму… сказал: …послушай меня: я даю тебе поле и пещеру, которая на нем… похорони умершую твою. …После сего Авраам похоронил Сарру, жену свою, в пещере поля в Махпеле, против Мамвре, что нынче Хеврон, в земле Ханаанской» (Быт. 23). Ну и, конечно, вспомним погребение самого Христа: «Пришел также и Никодим, — приходивший прежде к Иисусу ночью, — и принес состав из смирны и алоя, литр около ста. Итак они взяли Тело Иисуса и обвили Его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи. На том месте, где Он распят, был сад, и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен. Там положили Иисуса ради пятницы Иудейской, потому что гроб был близко» (Ин. 19). Заметим, гробом в древности называлась небольшая пещера, служившая местом погребения. Кстати, в этом значении корень «гроб» и поныне сохраняется в слове «гробокопатель». Естественно, христиане не могли хоронить своих новопреставленных как-то иначе, нежели это было принято у ветхозаветных верных, и тем более принципиально отлично от того, как был погребен Сам Основатель их Церкви.
Впервые профессиональные могильщики, или копатели — fossores, — упоминаются в церковном христианском документе 303 года. Документ этот относится к эпохе, когда христианство еще не стало в Римской империи государственной религией, а его исповедники, по всей видимости, очень рисковали, хороня своих умерших по христианскому обряду: для их ненавистников и преследователей — язычников это могло быть дополнительным поводом подвергнуть исповедников запрещенного и гонимого вероучения жестоким репрессиям. Хотя, как мы уже отмечали, сожжение умершего на костре в Римской империи было и среди язычников типом погребения далеко не самым распространенным.
А уже всего несколько лет спустя — с 313 года — особым эдиктом императора Константина христианство было совершенно уравнено с языческой религией, а затем и вовсе вытеснило последнее, и погребение умершего в «гроб», то есть в пещеру или могилу, выкопанную в земле, стало основным типом в империи. По мере же распространения христианства за пределами греко-латинского мира и среди народов северной и восточной Европы также утверждается именно такой тип погребения.
Точно так же и на Руси традиция погребения умершего в землю утверждалась в соответствии со степенью распространения христианства среди населения. История не сохранила даты последнего языческого погребального костра в нашей стране. Но поскольку племя вятичей дольше других славянских племен хранило веру в многобожие — едва ли не до начала XIV века, — то, по всей видимости, где-то до этого времени среди русских еще отчасти соблюдалась традиция сжигать умерших.
Итак, начиная с XIV столетия, на протяжении шести веков, предание тела земле оставалось практически единственным типом погребения. И лишь с начала ХХ-го стали появляться крематории. Первый российский крематорий был построен в форте «Император Александр I» на Балтийском море и предназначался для сжигания зараженных чумой подопытных животных. Однако в нем были сожжены также и несколько умерших от названной болезни людей. Во время Гражданской войны действовал крематорий в Петрограде. Проработал он недолго, и кремировано в нем было всего около четырехсот трупов. Наконец, в 1927 году в Москве был открыт известный Донской крематорий, впоследствии подобные заведения стали появляться и в других городах, и сожжение снова стало в России совсем нередким типом погребения.
Сейчас в Москве действуют четыре крематория: Николо-Архангельский, Митинский, Хованский и Носовихинский. Старый Донской крематорий в 1973 году был закрыт.
Самое дорогое — память
Проблема, на которую мы в очередной раз хотим обратить внимание, довольно деликатная и, прямо сказать, не для праздного чтения. Речь идет о нашей памяти, вернее — о памяти о нас самих. Увы, об очень многих умерших, если не о большинстве, всей памяти остается — могила с надгробием. Но если бы было хоть так! — как ни удивительно это, но и в XXI веке, как во времена стародавние, далеко не ото всех умерших остается место их захоронения.
Вот подлинный случай, свидетелями которого недавно нам случилось стать. На не однажды уже упомянутом нами кладбище подмосковного села Алексина несколько лет назад с краю захоронили покойного из соседней деревни — трагически погибшего: сгорел при пожаре вместе с домом. Видимо, умерший был одиноким. Потому что, предав его земле, никто не позаботился хоть как-нибудь сохранить память о погребенном — вкопать крест, написать соответствующие сведения на табличке и т. п. Просто закопали и забыли! Даже холмика никто не насыпал! Теперь могила густо заросла бурьяном. На том месте, где должен бы стоять крест, вымахал куст в два человеческих роста. Кажется, уже никто и не помнит, что там под кустом похоронен человек. А ведь он когда-то появился на свет на радость родителям, учился чему-нибудь и как-нибудь, работал, любил и переживал, страдал и радовался. Но как будто… не жил! Умер и, словно лист с дерева, бесследно растворился в гумусе. Хоть паши поверх него. Обидно… За державу обидно, как говорится. Равнодушие — худший грех. Беспризорные, заброшенные, пропавшие могилы — это молчаливые и кричащие одновременно свидетели страшного злокачественного равнодушия, сковавшего, опутавшего, пронзившего насквозь эту нашу… с позволения сказать, державу.
По нашему мнению, каждая могила непременно должна быть сохранена, потому что, если человек скончался, не будучи пораженным в правах, каким бы незаметным ни был при жизни, он достоин иметь сколько-нибудь обустроенную могилу с самой хотя бы скудной информацией о нем на прочном, долговечном надгробии. Потому что он работал, а держава из его заработка исправно высчитывала налоги, — это-то держава свято помнит и блюдет! Но как только налогоплательщик перестает быть таковым по причине окончания своего земного пути, эта очень памятливая, где требуется, держава немедленно о нем забывает.
Заброшенных, исчезающих или уже исчезнувших могил сотни на каждом кладбище. Вот официальные удручающие данные по знаменитому Ваганьковскому кладбищу: сейчас на кладбище на надгробиях упомянуты порядка ста тысяч покойных; всего же за два с половиной столетия существования Ваганькова там было похоронено до полумиллиона москвичей. То есть исчезли четыре пятых всех могил на этом кладбище! Потому что потеря информации о покойном на надгробии — чаще всего с самим надгробием — означает и утрату собственно могилы: если могила становится безымянной, это равносильно ее исчезновению.
