История Византийской империи. Том 2 - Васильев Александр Александрович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
В 1917 году Д. В. Айналов критиковал предложение Ш. Диля с методической точки зрения. Он отмечал, что Ш. Диль основывался не на анализе художественных памятников, а косвенно выводил свои постулаты из данных о развитии литературы, науки и т.д. Д. В. Айналов приходит к выводу, что вопрос о происхождении новых форм византийской живописи XIII—XIV столетий может получить решение только путем историко-сравнительного исследования их. Наблюдая свойства горного и архитектурного ландшафтов в мозаиках Кахриэ-джами в Константинополе и собора св. Марка в Венеции, Д. В. Айналов отмечает замечательное родство их форм с формами ландшафтной живописи начального итальянского Возрождения и приходит к выводу, что византийская живопись XIV века не может быть признана самостоятельным явлением византийского искусства, а лишь отражением нового развития итальянской живописи, которая в свою очередь выросла на почве более раннего византийского искусства. «Одним из передаточных звеньев этого обратного влияния искусства раннего Возрождения на поздневизантийское является Венеция».
Т. Шмидт утверждал, что ввиду общего экономического и политического упадка империи при Палеологах, настоящее возрождение искусства в XIV веке было невозможно. Ш. Диль в этой связи справедливо заметил: «Эта гипотеза может показаться изобретательной, однако, это образец скорее утверждения, чем доказательства». В 1925 году О. М. Далтон, независимо от Д. В. Айналова, писал: «Новшества, принесенные из Италии, которые появляются в Сербии, в Мистре или в Константинополе, являются в широком смысле слова греческими же произведениями искусства, поверхностно окрашенными сиенским очарованием. При таких обстоятельствах мы не можем утверждать, что в XIV веке живопись у славян или у византийских греков находилась под западным влиянием. Италия затронула своим очарованием в основном не изменившееся искусство». Наконец, принимая во внимание последние работы Мийе (Millet), Брейе (Brehier) и Айналова, Ш. Диль во втором издании своего «Учебника византийского искусства» (Manuel d'art byzantin, Paris, 1926) подвел итоги этого обсуждения, объявив XIV век настоящим Возрождением. В это время с чудесным размахом и полной преемственностью развивается то, что лишь намечалось в XI и XII веках, и между прошлым и XIV веком перерыва в развитии нет. В этом месте Ш. Диль приводит уже цитировавшийся выше отрывок из первого издания своей книги.
В 1930 г. Л. Брейе писал: «Византийское искусство эпохи Палеологов является синтезом двух духовных сил, которые доминируют в истории Византии — классицизма и мистицизма». В 1938 г. А. Грабарь утверждал, что прогресс в византийском искусстве при Палеологах был особенно примечателен. При них последнее возрождение искусства, особенно живописи, проявилось как в пределах империи, которая в конце концов свелась к Константинополю и его пригородам, так и в независимых греческих княжествах (Спарта, Трапезунд), которые последовали примеру Византии. После всего сказанного выше, следующее утверждение является непонятным: «История византийского искусства на деле кончается с захватом Константинополя франками в 1204 г.». Напротив, византийское искусство является богатой, плодородной областью изучения, заслуживающей и дальнейшего изучения.
Многие произведения возрождения византийского искусства при Палеологах сохранились до наших дней. Из монументальных сооружений можно отметить семь церквей в Пелопоннесской Мистре, некоторые монастырские церкви Афона, много церквей в Македонии, которая принадлежала в XIV веке Сербии, и в собственно Сербии. Пышный расцвет мозаичной и фресковой живописи при Палеологах оставил нам удивительные памятники, будут ли то не раз уже упоминаемые знаменитые мозаики Кахриэ-джами в Константинополе, или фрески Мистры, Македонии, Сербии. На Афоне также встречаются мозаики и фрески конца XIII, XIV и XV веков, хотя эпоха расцвета афонского искусства относится уже к XVI веку и часто приводится в связь с деятельностью загадочного византийского художника, этого «Рафаэля» или «Джотто византийской живописи», Мануила Панселина из Фессалоники, некоторое количество произведений которого, весьма вероятно, и до сих пор можно увидеть на Афоне, однако, на этот счет существует известная неясность. Жил он, вероятнее всего, в первой половине XVI века.
От той же эпохи Палеологов дошло до нас много икон и рукописей с миниатюрами. Для примера упомянем о знаменитой Мадридской рукописи XIV века византийского хрониста Скилицы, которая содержит до 600 весьма интересных миниатюр, отражающих историю Византии с 811 г. до середины XI века — в период, отраженный в труде Скилицы. О двух парижских рукописях, — одной XIV века с миниатюрой Иоанна Кантакузена, председательствующего на Исихастском соборе, и другой начала XV века с миниатюрой Мануила II, упоминание было сделано выше.
Искусство эпохи Палеологов с его отражениями в славянских странах вообще и в России в частности еще очень мало исследовано. Материал еще далеко не сгруппирован, не освещен и даже не приведен в известность. Занимаясь сравнительным изучением иконописи XIII—XIV века, Н. П. Кондаков в 1909 г. заметил: «Здесь вообще мы вступаем как бы в темный лес, в котором пути остаются неразведанными». Новейший исследователь вопроса о византийской живописи XIV века Д. В. Айналов к этим словам Н. П. Кондакова прибавил: «Все же в этом лесу некоторые пионеры уже проложили с разных сторон тропинки и сделали ценные положительные наблюдения». Уже позднее, в 1919 г., вышла книга известного французского историка искусства г. Мийе (Millet) о средневековых сербских церквах; причем автор задается целью опровергнуть обычное мнение о том, что сербское искусство есть лишь простая ветвь искусства византийского; сербское искусство имеет свой оригинальный характер.
Подводя итог нашему очерку культурно-просветительного движения при Палеологах, мы прежде всего должны будем признать такую его силу, напряженность и разнообразие, каких мы не встречали в более ранние времена, когда общее положение империи должно было, казалось, гораздо более благоприятствовать культурным проявлениям. Конечно, этот подъем не должен представляться чем-то неожиданным, не имеющим корней в прошлом. Корни его нужно видеть в культурном подъеме Византии в эпоху Комнинов; связующим звеном между этими двумя эпохами, оторванными друг от друга роковым латинским господством, является культурная жизнь Никейской империи во главе с Никифором Влеммидом и просвещенными государями дома Ласкарей, которые среди всех трудностей внешней политической обстановки сумели приютить в Никее и развить лучшие умственные силы эпохи с тем, чтобы передать это наследие в восстановленную империю Палеологов. При них культурная жизнь бьет особенно сильным ключом в конце XIII и в XIV веках, после чего она, под угрозой турецкой опасности, начинает затихать в Константинополе, и лучшие умы XV века, как-то Виссарион Никейский и Гемист Плифон, переносят свою деятельность в Пелопоннес, в Мистру, в тот центр, напоминающий нам некоторые менее крупные итальянские центры Возрождения, который казался еще в несколько большей безопасности от турецкого завоевания, чем Константинополь и Фессалоника.
При рассмотрении литературной и художественной деятельности наиболее выдающихся представителей того времени приходилось неоднократно сопоставлять византийские культурные интересы и запросы с аналогичными интересами и запросами эпохи раннего итальянского Возрождения. Очевидно, как Италия, так и Византия переживали тогда время интенсивной культурной работы, которая имела много общих черт и одинаковое происхождение, выйдя из условий мирового переворота, совершенного Крестовыми походами. Это была эпоха не итальянского и не византийского Возрождения, а, если уж пользоваться условным термином возрождения в общем, широком, а не в частном, узком национальном смысле, то это была, если так можно выразиться, эпоха греко-итальянского или вообще южно-европейского Возрождения. Только позднее, в XV веке, на юго-востоке Европы этому подъему был положен предел турецким игом, а на западе, в Италии, общие условия сложились так, что культурная жизнь могла дальше развиваться и переброситься в другие страны.
