Открывая новые страницы... (Международные вопросы: события и люди) - Попов Н. С. (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
— 1919–1920 годы были чрезвычайно трудными для Советской России. Ленин, занятый неотложными делами, занимался много и работой Коминтерна. На какие проблемы политики Коминтерна, кроме уже затронутых, обращал он особое внимание?
— Центральное место, конечно, занимали вопросы революции, путей ее развития, а в неразрывной связи с этим — укрепления коммунистических партий как авангарда революционной борьбы, укрепления их связей с массами.
В рабочем движении шла острая, бескомпромиссная борьба по вопросу: за революцию или против. Ленин и Коминтерн выступали непримиримо против соглашательства социал-демократических и центристских партий, против их попыток противопоставить революционной волне политику постепенного улучшения буржуазно-парламентских режимов. Даются самые жесткие, самые отрицательные оценки социал-демократической концепции и соответствующей политики. Коммунисты не соглашались обсуждать в этот момент какие-либо вопросы о возможностях продвижения вперед через использование буржуазно-демократических свобод. Один пример. Когда в Европе из рядов социал-демократии раздались голоса о возможностях сочетания буржуазно-демократических форм с Советами, коммунисты, и Ленин в том числе, отвергли это предложение. Почему? Полагали, что такой лозунг задержит революционное развитие. А может быть, здесь сказалось и недостаточное проникновение в своеобразие условий рабочего движения в странах Запада?
С борьбой против правых верхов социал-демократии связывал в эти годы Коминтерн надежды на быстрое вовлечение пролетарских масс в революционное движение. В 1919–1920 годах преобладали представления, что рабочий класс — в одних странах быстрее, в других медленнее — уже уходит из-под влияния реформистских лидеров. Такой процесс действительно наметился в ряде стран. Его размах и темпы в Коминтерне, однако, преувеличивались. Ленин первым указал на эту ошибку, подчеркнув, что раскол рабочего класса оказался в странах Запада глубже, влияние реформистской идеологии и традиций сильнее, а буржуазия значительно опытнее и хитрее, чем в России.
В книге «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», ставшей настоящей энциклопедией стратегии и тактики коммунистического движения, Ленин впервые с такой силой поставил вопрос о борьбе компартий за массы, за завоевание поддержки рабочего класса и непролетарских трудящихся масс. Глубоко раскрывая закономерности общественной борьбы, сопоставляя опыт коммунистов Европы с опытом большевизма, Ленин подвергает резкой критике догматизм и «левое» сектантство как явления, характерные для незрелости коммунистического движения. Он рассматривает конкретные «левые» ошибки молодых компартий и развивает учение об авангардной роли партии, о ее связях с массами. Революционно-романтические представления и «левизна», отрицание работы в реформистских профсоюзах и парламентах, отрицание компромиссов стали в то время серьезным препятствием на пути молодых компартий к массам. Ведь многие зарубежные коммунисты воспринимали тогда из опыта большевизма лишь его наступательный дух и непримиримость, видели в большевизме, как писал один из основателей Коммунистической партии Германии — Г. Эберлейн, «только действие, вооруженное восстание, борьбу на жизнь и смерть против реформизма, против его правительственной власти и наемных белогвардейских войск».
Поэтому книга Ленина стала великим событием для Коминтерна, Для всех компартий. Особенно важна была ленинская мысль о том, что партия должна уметь сблизиться, до известной степени слиться с самой широкой массой. Для этого она должна всегда верно учитывать положение и настроение масс, работать везде, где есть масса, овладевать всеми формами движения, совершенствовать свою политику, уметь идти на компромиссы, привлекать союзников, то есть всесторонне готовить массы к революционной борьбе и при этом не подхлестывать движение искусственно путем радикальных лозунгов, а вести массы вперед, убеждая их на их собственном опыте. Уже в то время Ленин ставит принципиальнейший вопрос о необходимости поиска путей подхода, перехода к социалистической революции в условиях стран Запада.
— Известно, что революционная волна в мире на рубеже 1920–1921 годов пошла на спад. Как Ленин и Коминтерн корректировали политическую линию коммунистов в новых условиях?
— Да, после поражений рабочего класса в Германии, Венгрии, Италии, ряде других стран революционная волна отхлынула. Буржуазный строй сумел выстоять и начал стабилизироваться. Советской стране предстояло строить новое общество в одиночку, собственными усилиями преодолевать разруху, отсталость экономики и возводить фундамент социализма. Новые задачи вставали перед коммунистическими партиями в капиталистических странах. Стратегию Коминтерна предстояло разработать во многом заново.
Ленин первым увидел перемены в развитии революционной борьбы, что потребовало внести коррективы в концепцию мировой революции. Он оценил обстановку в мире в 1921 году как «неустойчивое равновесие» [64] и сформулировал вывод о необходимости перехода от штурма к осаде капиталистической крепости. На передний план для трудящихся капиталистических стран выдвинулись задачи защиты повседневных насущных интересов, борьба за демократию, против натиска реакции. Ленин неустанно призывал коммунистов искать новые подходы к массам, к решению назревших общественных задач.
Осознание новой ситуации и новых задач оказалось для молодых компартий делом нелегким. Настроения революционного нетерпения, иллюзорные убеждения в нарастающей слабости капиталистической системы, представления о том, что можно «подтолкнуть» революцию, взгляды, получившие воплощение в так называемой «теории наступления», были широко распространены. Сторонниками этой теории были многие видные деятели компартий — А. Тальгеймер, Г. Брандлер (Германия), У. Террачини (Италия), Б. Кун (Венгрия), Э. Бранд (Польша). По ряду вопросов их поддерживал Председатель Исполкома Коминтерна Г. Зиновьев.
Левацкие установки становились чрезвычайно опасными, грозили изоляцией коммунистов от масс и тяжелыми поражениями. И Ленин, опираясь на поддержку наиболее зрелых и дальновидных деятелей коммунистического движения, таких, как К. Цеткин в Германии, Б. Шмераль в Чехословакии, Г. Димитров в Болгарии, А. Барский в Польше, М. Кашен во Франции, повел решительную борьбу с этими левацко-авантюристскими установками.
Встречаясь с представителями партий на III конгрессе Коминтерна, Ленин остро критиковал попытки применить «теорию наступления» как крайне опасные действия, ибо они дают возможность реакционным властям изображать коммунистов зачинщиками нападения, от которых-де надо защищать народ. «Если конгресс не будет вести решительного наступления против таких ошибок, против таких «левых» глупостей, то все движение осуждено на гибель», — говорил Ленин 1 июля 1921 года на заседании III конгресса Коминтерна [65]. Он подчеркивал, что решающее значение имеет то, какую позицию занимает большинство трудящихся, что необходимо отказаться от иллюзии, будто победа зависит исключительно от воли партии и ее активности.
III конгресс благодаря твердой позиции Ленина и его сторонников стал поворотной вехой в истории Коминтерна. Ленин в то время неоднократно напоминал, что самой большой опасностью для революционера является преувеличение революционности, забвение граней и условий успешного применения революционных приемов, потеря способности хладнокровно соображать, взвешивать и решать, когда надо действовать по-революционному и в какой момент, при каких обстоятельствах и в какой области действия надо уметь перейти к действию реформистскому.
В. И. Ленин предостерегал против попыток копирования опыта большевизма, превращения его в схему, шаблон и навязывания его зарубежным компартиям. А такая тенденция имела место. Ведь это был в то время единственный успешный опыт революционной борьбы и победы, и многие специфические, неповторимые черты российского опыта воспринимались подчас как общезначимые. Это, в частности, проявилось в принятой на III конгрессе резолюции об организационном строительстве компартий, методах и содержании их работы. Позднее Ленин заметил, что эта резолюция «слишком русская», «отражает российский опыт, поэтому она иностранцам совершенно непонятна» [66]. Он подчеркивал значение конкретного подхода и учета национально-специфических различий в каждой стране и в каждой ситуации.
