Войны с Японией (От поражения к Победе. К 110-летию окончания Русско-японской войны 1904–1905 г - Золотарев Владимир Антонович (чтение книг txt) 📗
Около 8 часов утра японцы под прикрытием сильного флангового огня вылезли на берег и вскоре роты боевой линии стали, не ожидая штыковой схватки, отходить из окопов на следующие возвышенности.
Увидев отступающие части 12-го полка, я в 9 часов утра приказал занять для поддержки отступающих тыловую позицию, на которой были поставлены 4 орудия в центре, справа пулеметная рота, 7-я и 8-я роты 12-го полка и слева — части рот боевой линии: 2-я, 3-я и 5-я роты 12-го полка.
Для продольного обстреливания долины р. Хантуходзы были поставлены 3 орудия 2-й батареи 6-й артиллерийской бригады (четвертое орудие было подбито 17 апреля и оставлено при зарядных ящиках).
Расстроенные боем 4-я, 6-я, 9-я, 10-я и 12-я роты 12-го полка и 1-я рота, находившаяся при знамени, отошли в резерв за тыловую позицию. Около 4 часов утра на позиции батальона 11-го полка приехал начальник отряда генерал Засулич со штабом и затем в начале 6-го подъехал к штабу дивизии. Узнав о движении сильных японских колонн, начальник отряда послал старшего адъютанта штаба дивизии генерального штаба капитана Кржеминского к резерву в Тензы с приказанием немедленно привести остальные два батальона 11-го полка и 3-ю батарею 3-й артиллерийской бригады, после чего уехал с позиции к резерву. Это было в 7 часов 25 минут утра. Подкрепления эти из резерва могли прибыть не раньше 11 часов утра. Расстановку войск на второй позиции делал я лично в сопровождении моего начальника штаба. К 10 часам к левому флангу подобрались около 4 сборных рот 12-го полка.
Наступление японских колонн с Тюренченских высот было остановлено сильным огнем 2-й батареи и пулеметов. Бой в центре затих. Еще в 9 часов утра для наблюдения была послана охотничья команда 10-го полка на правый фланг к д. Дзиньпао. Не получая донесений от полковника Громова и имея в виду, что у Чингоу стоит целый батальон и 2 орудия с конными охотниками, я не беспокоился за левый фланг; лишь около 10 часов утра, случайно узнав, что 22-й полк отступил, я немедленно двинул к Чингоу охотничью команду 12-го полка, от которой и получил первые донесения об обходе японцев.
Бой на правом фланге Тюренченского участка велся в таком порядке: около 6 часов утра был открыт огонь по наступавшим японским колоннам, которые обстреливались в течение часа 5-й и 6-й ротами 11-го полка и пешей охотничьей командой поручика Остапенко. Около 8 часов утра подполковник Яблочкин узнал, что 6-я рота 12-го полка уже отошла с передовых позиций, почему, согласно полученным указаниям полковника Цыбульского, приказал 6-й роте и пешим охотникам отходить, причем сообщил 8-й роте 24-го полка, чтобы она отходила на Тензы.
В это время японцы занимали уже Тюренченские высоты; в 9 часов 15 минут получено личное приказание полковника Цыбульского остановиться и прикрыть отход рот 12-го полка. Отход этот прикрыла 6-я рота 11-го полка, имея в резерве 5-ю. 6-я рота стреляла около 25 минут, находясь сама под сильным огнем японцев. Здесь были ранены командир батальона подполковник Яблочкин, командир роты капитан Булгаков и поручики Бужинский и Сычев.
Остановив наступление японцев и не получая дальнейших приказаний, батальон в 10 часов утра начал отходить в Тензы, кроме 8-й роты, занявшей позиции в тылу.
Бой у Потэтынзы.
Еще 16 апреля расположение 22-го полка и 3-й батареи было осмотрено начальником штаба дивизии и позиция для обороны бродов признана вполне соответствующей своей цели. Вечером 17 апреля войска были отодвинуты к югу, как сказано выше в донесении полковника Громова № 52. Ход боя у Потэтынзы излагаю по показаниям штабс-капитана 7-й роты 11-го полка Антоновича, который участвовал в этом деле. «В береговых окопах у Эйхо находилась только 7-я рота 11-го полка, которая не спала целую ночь. Дальнейшего охранения впереди роты выставлено не было. Около 5 часов утра японцы открыли шрапнельный огонь с батарей на островах по окопу и батарее. Наша батарея стала ей отвечать, но скоро замолчала. В это же время с Хусанских высот двинулась, прикрываясь цепью, японская колонна. Роты на позиции открыли огонь, но уже около 6 часов утра огонь прекратился, и я узнал, что роты уходят в горы. Тогда и 7-я рота 11-го полка, понесшая потери и потерявшая ротного командира, вышла из окопов и отступила через горы в долину Тензы, куда и прибыла только к 5 часам вечера». Донесения об отступлении 22-го полка я утром не получил.
Около 11 часов утра, ожидая подхода 11-го полка, я поехал осмотреть намеченную его позицию на высоте 84,1 и здесь ко мне подскакал лазаретный фельдшер 6-й дивизии на буланой лошади и спросил, куда двигаться лазарету, прибавив, что начальник штаба отряда приказал двигаться на Лошагоу. Я сказал, что туда и двигаться. Фельдшер прибавил, что 22-й полк разбит, что в Лошагоу японцы, что батарея взята и знамя потеряно.
Я немедленно вызвал охотничью команду 12-го полка, занявшую перед тем по моему указанию тыловую позицию для прикрытия отхода 12-го полка, и приказал ей на рысях отправиться на наш левый фланг для выяснения, что там происходит.
Сведения эти я передал подъехавшему вскоре начальнику моего штаба. Вскоре было получено донесение поручика Янчиса, что японская колонна силой около полка двигается от Чингоу на Лауфангоу, а за ней видны 3 эскадрона кавалерии. В это время подошел уже 11-й полк и 3-я батарея, ставшие в резервном порядке в лощине восточнее высоты 84,1. Немедленно командир полка, командир 3-й батареи, начальник штаба и генерального штаба капитан Кржеминский поехали на указанную мной вершину 84,1. Я, страдая страшной головной болью вследствие полученной накануне контузии, остался внизу. Когда возвратились посланные мной лица, я приказал командиру 11-го полка занять позицию фронтом на северо-запад; командир батареи подполковник Муравский вернулся к своей батарее. Я с капитаном Кржеминским поехал к ущелью по дороге на Чингоу, так как считал этот фланг более угрожающим для всего отряда. Вся эта дорога уже обстреливалась в это время огнем засевших на вершинах японцев. Встретив подполковника Муравского, я приказал ему идти обратно к резерву в Тензы. Отъехав небольшое расстояние, я встретил генерального штаба капитана Ярона, который передал приказание начальника отряда «отступать».
Здесь я встретил роту 22-го полка, которой приказал занять высоту фронтом на север против обходящих колонн, но как только я отъехал, то, как мне доложил капитан Кржеминский, рота с началом огня японцев отступила.
Одновременно я послал начальнику моего штаба, оставшемуся при арьергарде, письменное приказание вывести оставшиеся войска с арьергардной позиции.
Начальник штаба подполковник Линда лично на позиции, обстреливаемой уже шрапнельным огнем от Тюренчена, установил порядок отхода войск. Вначале были отведены стоящие в резерве роты 12-го полка, затем отведены пулеметная рота, батарея штабс-капитана Сапожникова и остальные роты 12-го полка. Последней должна была отойти 5-я рота 12-го полка, которой было отдано приказание стоять до особого распоряжения. Рота эта понесла 75 % потерь.
Кроме сего 2 орудия 3-й батареи 3-й бригады с прикрытием полуроты 11-го полка были поставлены на позиции для обстреливания ущелья в долину р. Хантуходзы с приказанием «остаться до конца». Взвод этот под командой храброго поручика Костенко честно выполнил свою задачу и потерял половину людей и всех лошадей. Поручик Костенко убит.
Пулеметная рота, следуя в походной колонне, благополучно миновала гору 84,1, но при выходе в лощину была обстреляна зашедшими в тыл японскими цепями, почему по инициативе командира роты стала на позицию: за ней в походной колонне двинулась батарея подполковника Муравского (6 орудий); пропустив зарядные ящики карьером по обстреливаемой долине, он благополучно их отвел. В орудиях, пущенных также карьером, сразу было перебито несколько лошадей и много прислуги, вследствие чего батарея остановилась. Тогда подполковник Муравский поставил ее на ближайшей позиции и стал обстреливать японцев, но вскоре был убит, а с ним перебита и половина прислуги. На арьергардной позиции фронтом на восток последней осталась 5-я рота 12-го полка, 2 орудия 3-й батареи и в прикрытие к орудиям полурота 3-й роты 11-го полка, которым было приказано стоять на позиции до конца и умереть на орудиях.
