Портрет тирана - Антонов-Овсеенко Антон (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Я до сих пор не знаю — к лучшему это или к худшему…
К тому времени подоспела новая техника — заработали в полную силу отечественные заводы, страна ощутила мощную поддержку союзников — США и Англии. Война диктовала свои законы. Она выдвигала на командные посты способных, волевых генералов. Командиры частей приобретали опыт, да и солдаты научились бить захватчиков. В сознании людей наступил перелом. Гитлер нес гибель, надо спасать саму жизнь.
После битвы на Волге солнце повернуло на победу. Генсек чутко уловил этот момент и дал понять, что время пряников прошло. На головы «братьев и сестер» посыпались драконовы законы. Для тыла и фронта настало время кнута. Сталин погнал на убой свежие армии. Однако солдаты не выражали тотального восторга при мысли о мясорубке. Да и неумелые офицеры не внушали доверия. Щелкнул кнут — и подручные Верховного изобрели целую систему — на случай незапланированного отступления (слова «паническое бегство» никто не употреблял) — целую стоп-систему разработали против дезертиров: заградительные отряды, штрафные батальоны, органы «смерть шпионам» (СМЕРШ)…
Полковник в отставке М. Рассказывает:
«При нашей танковой части состоял уполномоченный СМЕРШ Галеный, мерзкий, злобный человечек. Мы его меж собой звали Говенным. Чином лейтенант, а дверь в землянку командира полка ударом сапога открывал. И боевой полковник перед ним трепетал…
Вызовет этот говенный лейтенант майора или капитана и приказывает:
— Ты следи вот за этим майором. И докладай мне ежедневно.
Меня тоже вызвал, но я „докладать“ отказался:
— Как же это я буду на своего фронтового товарища доносить?
— Ты че, боишься его, что ли? Да я его сегодня арестую, а завтра в расход пушу. Не боись» [225].
Мы не упомянули еще когорты преданных генсеку политработников — за порядком в армии наблюдала целая армия.
В приказах Главковерха зазвучала карающая сталь. Весной 1943 года штаб Северного фронта получил телеграмму:
«Если хоть один солдат отступит на один метр на Валдайском направлении, будут расстреляны: командующий фронтом, члены военного совета, командующие армиями, начальники политотделов…»
Всего названо пятнадцать фамилий. Приказ Сталина вручили всем пятнадцати [226]. Они знали, что Хозяин не шутит. Разве не по его приказу были «незаслуженно обвинены и расстреляны командующий Западным фронтом генерал Д.Г. Павлов, начальник штаба фронта генерал В.Е. Климовских…»? [227]
Ожила старая формула «Карать и миловать волен». Царицынский сподвижник Сталина Г.И. Кулик, провокатор «божей милостью», подвизался ныне в помощниках у Берии, потом стал начальником управления артиллерии. Отдавая приказание, Кулик заботливо предупреждал: «Медаль или тюрьма».
Сталинский стиль.
На фронте начал действовать новый приказ: отступающих расстреливать на месте. Пленных приравняли к изменникам. Членов семей отправляли в лагеря.
Не обошел Сталин законами и свое второе, запроволочное государство. В Уголовном Кодексе имелась статья 158: побег из мест заключения карался двумя годами тюрьмы. Эту статью теперь заменила статья 58, пункт 14 — побег из сталинских лагерей смерти приравняли к контрреволюционному саботажу. За попытку уйти от подневольного труда, избавиться от медленной лагерной смерти — расстрел. В этом, при желании, можно обнаружить некий гуманный мотив.
В 1943 году на широком совещании сотрудников Органов министр госбезопасности Меркулов дал установку — создать массовую сеть агентуры, «пронизывающей все население СССР» [228].
Энгельс в «Антидюринге» приводит исторический эпизод: летом 1873 года генерал Кауфман напал на татарское племя иомудов, сжег шатры, велел изрубить жен и детей, «согласно доброму кавказскому обычаю» [229]. Взращенный на трогательных традициях кровавых усобиц, межнациональной резни и насилия, Сталин с неизменным успехом применял метод Кауфмана.
Руководить операцией по выселению татар из Крыма он поручил Климу Ворошилову. Настал звездный час маршала. 18 мая 1944 года войска НКВД вывезли всех женщин, детей, стариков в вечное изгнание.
Вступиться было некому: мужчины на фронте защищали свою родину.
Только через двадцать три года с татарского народа сняли обвинение во всеобщем национальном предательстве. Но геноцид на том не кончился. Даже письмо крымских татар с миллионом подписей не поколебало сталинских установлений.
Говорят еще и пишут о депортации немцев Поволжья, чеченцев… А ведь то было истребление.
Операцией по выселению чеченцев руководили В.Н. Меркулов и заместитель Берии И. Серов.
Свободолюбивых горцев заманили летом на «маневры», окружили войсками и погрузили в поезда. Следом отправили семьи — без вещей, без одежды, без провизии, без воды. Отправили в суровые казахские степи в запертых вагонах. На месте открывали вагоны, выносили трупы детей, потом взрослых. С теми же, кто противился насильственной эвакуации из аулов, было проще: их запирали в сараи и сжигали. Живьем сжигали.
Специальная правительственная комиссия в 1956 году обнаружила в аулах кости заживо сожженных женщин, детей, стариков. Но никто не спросил за это с Меркулова и Серова. Неловко было спрашивать: за ту боевую операцию маршал Сталин наградил лубянских эмиссаров орденами Ленина…
У Отца Народов имелся в этой области кое-какой довоенный опыт. В начале тридцатых годов за невыполнение хлебопоставок выселяли в Сибирь целые деревни. В 1937 из Биробиджана в течение двух дней вывезли в Среднюю Азию, в Казахстан всех корейцев. Не оставили и тех, кто вступил в брак с русскими. Позднее корейцев еще раз «переселяют». Сколько их, трудолюбивых, безропотных, переживет холод, голод, насилие?..
В тридцать девятом из Украины выслали галичан…
А судьба греков — сколько их погибло в тюрьмах-лагерях?
Даже благополучное окончание войны не остановило Великого Интернационалиста. В 1945–1946 годы из Чехословакии выслали 3,5 миллиона немцев, коренных жителей этой страны. Подавляющее большинство немецкого населения не участвовало в политической жизни. Эта массовая депортация вошла в историю как бесчеловечная акция: народ помнит и резню в городе Усти и гибельный марш несчастных из города Брно. Сотни самоубийств, тысячи убитых и — концлагеря…
Единственная вина немцев — они не отрицали своей национальной принадлежности. И они разделили судьбу миллионов крымских татар, чеченцев, греков, корейцев. И своих древних соотечественников — немцев Поволжья.
То была, вне сомнения, сталинская акция.
Война с Гитлером, как бы она не складывалась в начале, не могла прервать внутреннюю войну Сталина против собственного народа. Ульрих с бригадой перебрался в полуподвал Бутырской тюрьмы, в комнату с замазанными черной краской окнами. Любопытным смертникам надзиратели объясняли, что в Москве начались военные маневры.
Волна превентивных арестов накрыла всю Прибалтику. В одной Литве в начале июня 1941 года взяли 35 тысяч.
Шпиономания — хлеб Лубянки. У Хозяина ярлык «шпион» стал одним из самых ходких. Незадолго до немецкого вторжения Органы выявили в Прибалтике и западных районах Украины 1338 «шпионов» — из общего числа 1596 арестованных [230].
Для тюрем западных и центральных районов сорок первый год выдался кровавым. Не оставлять же «врагов народа» немцам!
В начале войны в Орловском политизоляторе находилось (…) заключенных. Среди них — лидер эсеров Мария Спиридонова, И.И. Ходоровский, бывший секретарь Сибирского бюро ВКП(б), член партии с 1907 года. Когда немцы подходили к Орлу, всех заключенных загнали в подвалы и затопили помещение. Погибли все, все пять тысяч.
