Солдаты неба - Ворожейкин Арсений Васильевич (прочитать книгу .TXT) 📗
— Полетите их сбивать?
— Нет. Да еще и неизвестно, чьи это пташки. Механик, видимо, только что прогрел мотор и, чтобы он дольше сохранял тепло, укутал его зимним чехлом.
— Расчехляй! Полетим к Карпатам, — сказал я.
Мушкин дернул за веревочку — и тяжелый чехол словно сдуло с машины. Еще рывок — и от водяного радиатора отскочила в сторону отеплительная подушка. Через секунду Мушкин уже докладывал о готовности истребителя к полету.
— Ловко ты придумал, — похвалил я механика, залезая в самолет. — С таким приспособлением по тревоге взлетишь быстро.
К концу дня стало известно, что ночью и на рассвете над нами проходили фашистские транспортные самолеты. Они доставляли боеприпасы и горючее окруженным войскам. Если самолеты и в эту ночь появятся, мы с Хохловым подготовились взлететь наперехват.
Солнце зашло. Ярко засиял серпик луны. Погода хорошая. Только южнее аэродрома, точно огромная гора, стояла туча. Прохаживаясь у своего «яка», я зорко слежу за темнеющим северо-западным небом. Там появились какие-то самолеты. Чьи? В воздухе разберусь.
Прыжок — и я в машине. Момент — и с мотора на землю соскользнул чехол.
— От винта! — закричал я, опуская предварительную команду «К запуску»: дорога каждая секунда.
Теплый мотор запустился с пол-оборота. Не спрашивая разрешения механика, я дал полный газ и с места рванулся на взлет.
Земля уже потемнела. Сверху я с трудом разглядел, что Иван Андреевич тоже взлетает. Ждать его незачем: ночной бой — одиночный бой.
Серпик молодой луны сиял вовсю, и я хорошо разглядел, что летят трехмоторные «Юнкерс-52». За парой, на которую я нацелился, идут еще несколько «юнкерсов».
Разворот — и я сзади первых двух. Ба, какие махины! Таких еще не встречал. Однако они хорошо знакомы по снимкам и описаниям. Машины с малой скоростью, без брони, защитные пулеметы только сверху. Подходи снизу, сзади — и ты недосягаем.
Выбираю из пары левого. Из его моторов выплескиваются блеклые струйки пламени, освещая большие, толстые крылья с черными крестами. После первой же очереди с левого борта «юнкерса» высунулся огромный черно-красный язык и, словно испугавшись, тут же исчез. Я хотел было добавить горяченького, но из самолета вырвались клубы дыма, за ними потянулись струи огня, и махина вспыхнула.
На очереди второй транспортник, а сзади — целая вереница. И нет истребителей противника. Вот здорово! Бей без оглядки, как по мишени. К тому же лунный свет освещает цели. Да и сесть на землю поможет ночное светило.
И вот вторую громадину подвожу под прицел. Нужно стрелять так же, как и по первой, — в центральный мотор: сзади него находится экипаж. Туша «юнкерса» вползает в прицел. Но мне нужен центральный мотор. Вот и он. Ну как тут промахнуться!
И только я хотел нажать на кнопку управления огнем, как перед глазами что-то сверкнуло, раздался глухой взрыв, в кабине зашипело, лицо ожгло чем-то горячим, влажным. Я, ничего не видя, отпрянул от «юнкерса» вниз. Что случилось? Подбит мотор и вода с паром хлещет по лицу? Но вражеских истребителей не было. Может быть, полоснули по мне какие-то новые пулеметные установки с транспортника? Догадок нахлынуло много, но по опыту чувствую — не то.
Все эти мысли промелькнули за какой-то миг. Через две-три секунды в глазах просветлело. Прибор температуры воды показывал чуть ли не сто пятьдесят градусов.
А «юнкерсы» плывут над головой. Какая досада, что мой «як» задохнулся от жары! Почему так случилось? Скорее на аэродром! Как хорошо, что он оказался подо мной!
— Подготовьте другой самолет, — попросил я по радио, заходя на посадку.
На земле сразу кинулся к водяному радиатору. Там, закрыв его, торчала подушка. Рационализация Мушкина не сработала: оборвалась веревочка. Если б не она, сколько бы теперь лежало на земле «юнкерсов»! Обидно. Эх, Дима, Дима! Сколько раз ты выпускал меня в полет! И все было нормально. Впрочем, не только Мушкин виноват. Я не выполнил мудрое правило — прежде чем взлетать, надо взять разрешение у механика, а я этого не сделал: поторопился. Ну как тут не вспомнить слова своего инструктора в школе летчиков Николая Павлова: «Поспешность в авиации — враг номер один».
Другой самолет был готов, и только я сел в него, как подбежал Лазарев:
— Срочно к командиру полка!
Василяка с микрофоном в руке находился у радиостанции.
— Вылет запрещаю! — отрезал он, указывая микрофоном в небо. — Не видишь, что темно? Луну загородила туча. Один самолет уже сломали.
Я был так взвинчен случаем с подушкой и шумом проходящих над нами «юнкерсов», что не разглядел садящиеся «яки». Ночью никто из этих летчиков раньше не летал, и командир беспокоился о посадке, а тут я еще со своим взлетом.
— Где твой Иван? Почему молчит? — спросил меня Василяка.
За Хохловым следил Лазарев. Он показал рукой в небо:
— Во-он!
И тут же ночь распороли красные, зеленые и белые шнуры огня. Раздался пулеметный треск и грохот пушки. Мы увидели в воздухе одиночного истребителя на порядочном расстоянии от «юнкерса». Василяка кинулся к микрофону:
— Хохлов, ты это?
— Я, я, — отрывисто, как это бывает в бою, ответил Хохлов.
Удивительный человек Иван Андреевич! На земле его массивная фигура кажется вяловатой. В воздухе же он как рыба в воде. Даже не заикается. И реакция мгновенная.
— Ближе подходи! — командует Владимир Степанович. — Ты пуляешь с тысячи метров.
Хохлов прекратил стрельбу и начал быстро сближаться с противником, уже подлетающим к облаку-горе.
— Эх, уйдет! — слышатся голоса сожаления, но они тут же сменяются на тревожные: Хохлов так быстро настигал противника, что мог врезаться в него.
— Назад! Назад! — закричал Василяка.
— Я не колибри, чтобы лететь задним ходом, — ответил летчик.
Василяка обиделся и сунул мне микрофон:
— На! Управляй! Это твой ведомый! Мне не до шуток.
«Если нет у него боеприпаса, таранит», — зная товарища, подумал я. Но что передать? Иван — парень расчетливый. Работал инструктором в Чугуевской школе летчиков, но воздушную стрельбу освоил пока слабо. Я вижу его самолет. Он уже догнал «юнкерса». Можно стрелять, но огня нет, а «як» все сближается и сближается с противником.
