Армия короля Франции (ЛП) - Элари Ксавье (читаем книги бесплатно .TXT, .FB2) 📗
Важно не смешивать благородных оруженосцев и других "людей при оружии" в одну категорию. Оруженосцы естественным образом включались в свиту или баталию своего сеньора. Некоторые конные солдаты, не дворяне, объединялись в десятки (dizaines), возглавляемые дизеньером (dizenier). Сохранилось несколько квитанций, выданных дизеньерами [38].
Все эти люди служили верхом на лошадях. Размер компенсации, выплачиваемой им в случае необходимости, отражал стоимость их лошадей, которые были разного качества, но иногда эквивалентны рыцарским. В целом, их снаряжение уступало рыцарскому, но конный солдат, нанятый королем или знатным аристократом, не обязательно был хуже экипирован, чем бедный оруженосец из далекой провинции. В целом, преобладало разнообразие, но к 1300 году все сражающиеся верхом — рыцари, оруженосцы и "люди при оружии" — стали называться общим термином, латники [39]. Внутри армии термин латник использовался для обозначения всех людей, сражающихся верхом, но, различия между этими категориями подпадавшими под этот термин, безусловно, были фундаментальными. В этом отношении показателен размер жалования, выплачиваемого королем. Рыцарю всегда платили в два раза больше, чем оруженосцу. С другой стороны, простому оруженосцу платили столько же, сколько и солдату. И здесь знатность происхождения была менее важна, чем качество бойца, которое предполагалось равным в обоих случаях. Когда размер жалования варьировался, это зависело не от качества воина (оруженосец или солдат), а от характера его снаряжения. В одном случае "оруженосцам с покрытыми лошадьми" (armigeri cum equis coopertis) платили 7 су 6 денье, "оруженосцам с непокрытыми лошадьми" (armigeri cum equis non coopertis) — 5 турских су [40]. В данном случае речь идет только об оруженосцах, но солдаты должны были быть в такой же ситуации. Можно предположить, что во время смотра воинов, когда каждому из них назначалось жалование, оценивалось снаряжение, имеющееся у всадников, благородных и неблагородных, чтобы отнести их к той или иной категории. Эта процедура, не очень хорошо задокументирована для этого периода, но хорошо засвидетельствована для Столетней войны. Кроме того, наряду с латниками должна была существовать легкая кавалерия, которая не отражена в источниках 1300-х годов, но которая несколько десятилетий спустя, в начале Столетней войны, приведет к явному различию между "людьми при оружии" (gens d'armes) и более легковооруженными "конными людьми" (gens de cheval) [41]. Так, что воины из знати были не единственными, кого можно найти в источниках.
Знали ли представители дворянства о возможном понижении статуса тех, кто оставался среди них оруженосцами? Это возможно. В договоре, подписанном в 1297 году рыцарем Коларом д'Эвери с графом Фландрии Ги де Дампьером, первый обязывался служить с "десятью вооруженными людьми, рыцарями и оруженосцами, сыновьями рыцарей" [42]. Здесь "оруженосцы, сыновья рыцарей" хоть и неявно считаются более ценными, вероятно, потому что они, в свой черед станут рыцарями. Следует признать, что это единственное сохранившееся свидетельство на эту тему (оно касается графа Фландрии, в то время врага Филиппа Красивого), в то время как документы, в которых различные категории кавалерии названы одним термином латники, изобилуют. Следует признать, что в зависимости от обстоятельств армия собиралась в соответствии с более или менее элитарными критериями. Так армия, завершившая оккупацию Фландрии в 1300 году под командованием Карла де Валуа, похоже, объединила высшее дворянство и лучшее рыцарство. Армии действовавшие в Аквитании, похоже, состояли из менее благородных людей, как и гарнизоны, размещенные на захваченных территориях.
Но когда наступал мир, разница между категориями латников могла быть решающей. Рыцарь и оруженосец возвращались в свой замок, вернее, для большинства из них — в свой укреплённый дом (maison forte). А как же множество рядовых воинов, солдат, которые, как следует из их названия, жили на свое жалование? Некоторые, несомненно, возвращались к той деятельности, которую оставили, чтобы вступить в формирующуюся армию, расформирование которой возвращало их к гражданской жизни. Другие следовали за принцем или сеньором, который обычно их нанимал. Можно представить, как такие люди от одной войны к другой искали очередную возможность заработать. Многие "люди при оружии" объединялись в ассоциации или компании (societates), в которые также входили оруженосцы и, в небольшом количестве, рыцари. В этом случае можно говорить почти о профессиональных солдатах, и почти о наемниках. Такие компании, особенно, были характерны для Юга Франции. Считается, что дворянство там было более многочисленным и более плодовитым: в некотором роде "кадеты Гаскони" [43]. Более того, война особенно сильно ударила по этим регионам. Не учитывая Альбигойские крестовые походы, мы должны вспомнить армию для Фуа (1272) и Советеррскую армию (1276), Арагонский крестовый поход (1285) и Аквитанские войны (с 1294 по 1297). Возможно, даже более важным, чем эти последовательные кампании, была скрытая вражда с королевствами Кастилии и Арагона. Во время правления Филиппа III почти каждый год королевские вассалы созывались сенешалями для коротких вылазок или для более длительных экспедиций на недружественную территорию. Даже когда военные действия были приостановлены, в королевских крепостях приходилось держать солидные гарнизоны, возможно, более крупные, чем при Людовике IX. Длительная оккупация Наварры, начиная с 1275 года, и, прежде всего, герцогства Аквитанского, в период с 1294 по 1303 год, в конечном итоге потребовала содержания достаточно большого количества войск — пусть даже всего в несколько сотен или несколько тысяч человек. Поэтому состояние войны продолжавшееся долгое время на большей части юго-запада королевства, позволяло решительным людям долго не бездействовать, будь то рыцарь, оруженосец или простой человек умеющий обращаться с оружием. Это тем более верно, что в регион часто наезжали люди королей или принцев в поисках людей для армий. Так во время Фландрских войн, особенно после Куртре, Филипп Красивый заставил контингенты с юга страны проехать через все королевство. Но были и другие примеры. В 1264 году, когда он готовился отправиться в Италию, чтобы завоевать Сицилийское королевство, Карл Анжуйский набирал солдат в Лимузене. В 1292 году часть армии, которую Карл де Валуа повел на Сен-Кантен, была набрана из сенешальств Юга. Прежде чем двинуться в Италию в 1301 году, он же, воспользовавшись субсидиями, предоставленными ему Папой, нанимал бойцов в Тулузе и Каркассоне [44]. Фактически, именно в последней трети XIII века французские солдаты начали массово появляться в Италии, служа амбициозной политике Анжуйского дома или папства. Среди них было очень мало рыцарей, а в основном простые оруженосцы, которые, в общем-то, были опытными бойцами [45].
Королевские сержанты-оруженосцы
Следует упомянуть последнюю, совершенно особую категорию — "королевские сержанты-оруженосцы". Часто набираемые из числа служащих королевского Двора, они составляли отряд, насчитывавший около тридцати человек. К ним могли быть прикреплены два или три придворных стражника. Знаком отличия каждого из королевских сержантов был жезл с навершием в виде геральдической лилии. Эти люди были зародышем королевской гвардии, а некоторые из них начали свою карьеру в качестве королевских арбалетчиков. Охрана покоев короля, вероятно, была возложена именно на них. Некоторые из них отличились в войнах Филиппа Красивого, например, Анри де Бофор или Анри де Бурж, которые были очень активны в Аквитании [46]. Но они также были ревностными слугами, которым король мог поручать самые разнообразные задания: командование крепостью, определение границ земельных владений, защиту прав короля на лес, покровительство колонии прокаженных, урегулирование частных войн, обнародование запрета на рыцарские турниры [47]. Одной из их постоянных задач была охрана знатных узников: в 1298 году Джон Сент-Джон, английский сенешаль Аквитании, захваченный в плен в предыдущем году в битве при Бельгард-Сент-Мари, содержался в парижском Шатле под надзором одного из них, Жана Бастеля, который в 1300 году стал стражем нескольких фламандских рыцарей, а затем, в 1305 году, самого Ги де Дампьера, который был помещен под домашний арест в бальяже Санлиса [48]. Кроме того, один из сержантов, Жан де Жанвиль, участвовал в конфискации имущества у евреев [49]. Необычным является случай Жана Беренжера, сенешаля Лиможа в 1309 году, которому в следующем году поручили деликатную миссию по конфискации имущества архиепископа Лиона, которого король считал непокорным своей власти [50]. Важность и разнообразие выполняемых ими миссий объясняют возвышение некоторых из них, таких как Пьер Батест, который сначала был королевским арбалетчиком, затем стал королевским сержантом, и, наконец, "королевским рыцарем". Очевидно, что, несмотря на свою малочисленность, королевские сержанты были важным органом в функционировании капетингской монархии [51].
