Нашествие чужих: заговор против Империи - Шамбаров Валерий Евгеньевич (книги регистрация онлайн txt) 📗

Пояснялось, что расстрел «не может считаться наказанием, это просто физическое уничтожение врага рабочего класса», и «может быть применен в целях запугивания (террора) подобных преступников». Вывод делался:

Да, вот так, открытым текстом — Россию вели «через неслыханное разорение», «через океаны крови и слез». Ну а что касается мира «свободного труда», «счастья» и «красоты», то попробуй-ка попади туда после разорения, крови и слез.

Троцкий и сам не скрывал, для чего создаются карательные структуры. В декабре 1918 г. на собрании партактива в Курске он заявлял::

И встали на этот путь. С. П. Мельгунов вел свою картотеку красного террора, и только по официально публикуемым спискам казненных насчитал за вторую половину 1918 г. 50 тыс. жертв. Точно так же, по опубликованным большевистским данным, эсеровская газета «Воля России» за январь-март 1919 г. насчитала 13.850 расстрелов [320]. Хотя эти списки всегда занижались — в них редко включали женщин, сокращали во время особенно крупных кампаний. Никаких публикаций не было и о терроре в прифронтовой полосе. А как раз здесь масштабы зверств были максимальными. Так, после взятия Ижевска и Воткинска большевики расстреляли 800 человек — жен, детей, родителей повстанцев-рабочих. Приказывали раздеваться до белья, выстраивали партиями и косили из пулемета. В захваченном Ставрополе не пощадили даже «буржуйских» детей в больницах [321]. В Пскове обрекли на смерть всех, «помогавших белым» — вплоть до персонала гостиниц, где жили офицеры, работников ателье, где они шили форму. Набралось 300 человек, их отдали на расправу китайцам, которые уничтожили всех холодным оружием, пластали людей на куски… [322]

Ну а когда гражданская война снова, казалось, начала клониться к победе большевиков, беды России дополнились очередными реформами. И опять по моделям «гения экономики» Ларина. Теперь продразверстка и всеобщая трудовая повинность в городах должны были дополниться «коммунизацией» крестьян. Кампанию по реализации этих замыслов возглавили Свердлов, Троцкий и нарком земледелия масон Середа. От последующей сталинской коллективизации она очень отличалась. Обобществлению подлежало абсолютно все имущество — скот, птица, сады, огороды, даже избы, швейные машинки, инструмент кустарей. Члены «коммун» должны были трудиться бесплатно, получая за это порцию еды в общественной столовой. И жить должны были в общих помещениях наподобие казарм. Централизованно распределяться на работы. Отдавать детей для коллективного воспитания. Что же касается товарообмена, то он теперь уже полностью исключался — да и чем обмениваться, если у людей не оставалось ничего собственного?

36. Как Антанта «мирила» красных и белых

Большевики побеждали, утверждались все более основательно, но в лагере их противников осенью 1918 г. почти все люди были убеждены, что это «лебединая песнь» Советской власти и дни ее сочтены. Ведь Мировая война кончалась. Германия — представлявшаяся главной опорой большевиков — рушилась. Высвобождались огромные силы Антанты. И неужели они теперь не разделаются с германскими агентами и ставленниками, засевшими в Москве? Неужели не выручат Россию, столько раз спасавшую их? А для того, чтобы свергнуть Советскую власть, требовалось не так уж много. Красная армия была еще рыхлой, в значительной мере полупартизанской. Разве смогла бы она противостоять кадровым соединениям, прошедшим суровую фронтовую школу?.

Но… в том-то и дело, что Запад не намеревался спасать Россию. Разве для того ее так упорно и целенаправленно разрушали, чтобы потом спасать? Вильсон говорил:

А Ллойд-Джордж открыто заявлял в английском парламенте:

18 октября 1918 г., в те самые дни, когда по советским городам гремели расстрельные залпы красного террора, Госдепартамент США принял план экономического сотрудничества с Советской Россией. Для этого в военном отделе министерства торговли была создана русская секция с первоначальным капиталом, взятым из президентского фонда [324]. Связь между Москвой и США по-прежнему существовала, действовала четко. И на дружественный шаг большевики отреагировали сразу же. Как доносил в Берлин германский агент доктор Шубарт, уже 19 октября Чичерин направил ноту президенту Вильсону. Текст ее составил Радек. Делались «предложения о предоставлении железнодорожных, сырьевых и т. д. концессий или об уступке территорий в Сибири, на Кавказе, в Мурманском крае как сумма выкупа за дальнейшую военную борьбу с империализмом Антанты».

В это же время Вильсон направляет личный приказ секретарю американского посольства в Лондоне Батлеру — «обстоятельно познакомиться» с советским эмиссаром Литвиновым. А советского представителя в Швейцарии Шкловского сменяет Залкинд — доверенный сотрудник Троцкого. Тот Залкинд, который после революции изымал документы о связях с Германией, оставив в архивах улику, доклад об изъятиях. По информации посольства США в Лондоне, Залкинд был обязан этим назначением не кому иному как полковнику Робинсу — который счел Залкинда подходящим для контактов на нейтральной почве [325]. Сам же Робинс все еще благополучно пребывал в Москве, поддерживал связи с Троцким. Английскую и французскую миссию чекисты разгромили, ликвидируя заговор Локкарта, а американская миссия Красного Креста неким «чудом» сумела избежать ударов и остаться в стороне от скандального дела.

А вот посол Френсис в изменившихся условиях оказался не у дел. Он был вполне на месте в 1916 г., устанавливая дружбу с либеральной оппозицией, вполне на месте в 1917 г., парализовав иностранную поддержку Корнилову. Весной 1918 г. вместе с англичанами, французами, Робинсом активно участвовал в процессах формирования и вооружения Красной армии, но слал в Вашингтон предложения — что новую армию, которую возглавят иностранные инструкторы и русские военспецы, можно будет обратить не только против немцев, а против большевиков. Ну а в ноябре 1918 г., находясь в Архангельске, Френсис счел, что с Советской властью и впрямь пора кончать. Направил своему правительству обстоятельный доклад, где все было рассчитано и доказывалось, что сделать это легко. Достаточно перебросить в Россию 150–170 тыс. солдат, двинуть их на Москву и Петроград, а потом передать власть Учредительному Собранию. После этого доклада Френсис был… отозван [326]. Очевидно, перестал соответствовать тонкостям высшей политики.