Очерки Петербургской мифологии, или Мы и городской фольклор - Синдаловский Наум Александрович (версия книг TXT) 📗
Карета Плеве разлетелась в щепки. Сам он был убит на месте. Это произошло почти рядом с домом № 16 на Фонтанке, где располагалось знаменитое Третье отделение, ведавшее политическим сыском. Петербургский городской фольклор откликнулся на это жестокое убийство перифразом известных стихов петербургского поэта-сатирика Саши Черного:
Жил высокий господин
Маленького роста.
Разорвался апельсин
У Цепного моста.
Где высокий господин
Маленького роста?
Как известно, честь начала беспощадной борьбы с террором, борьбы, в которой, как он считал, все средства были пригодны, принадлежит премьер-министру Петру Аркадьевичу Столыпину. «Сначала успокоение, потом – реформы, – говорил Столыпин и добавлял: – Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия». По стране прокатилась волна политических арестов. Тысячи были осуждены на смертную казнь. Сотни тысяч отправлены в тюрьмы и ссылки. В российском фольклоре появились такие понятия, как «столыпинские вагоны», – специальные пульмановские железнодорожные вагоны для перевозки заключенных и «столыпинский галстук» – выражение, означающее виселичную петлю. Это крылатое словосочетание родилось в недрах Государственной думы, во время яростной полемики вокруг внутриполитического курса правительства Столыпина. Оно принадлежит депутату от партии кадетов Федору Измаиловичу Родичеву. Столыпин, которого не без оснований часто называли «Последним русским дворянином» (известно, что дальними родственниками Столыпина были М.Ю. Лермонтов и А.М. Горчаков), защищая свою дворянскую честь, вызвал Родичева на дуэль. Дуэль не состоялась. Родичев извинился, Столыпин принял извинения, и инцидент был исчерпан. Но эффектная идеоматическая липучка «столыпинский галстук» «прилипла» к мундиру Петра Аркадьевича навеки. Хорошо известно, что политика усмирения террора вызвала волну ненависти лично к Столыпину. На него было совершено девять покушений. Последнее, закончившееся трагической смертью премьер-министра, произошло в Киеве 1 сентября 1911 года.
В фольклоре сохранились две легенды о неудавшихся покушениях на него в Петербурге. Обе связаны с модными в то время испытательными полетами авиаторов на Комендантском аэродроме. Однажды Столыпин вместе с другими членами правительства присутствовал на авиационных испытаниях. Один из авиаторов обратился к нему с предложением полетать вместе с ним. Ни минуты не колеблясь, Столыпин принял предложение и более получаса провел в воздухе. А когда самолет приземлился, Столыпину доложили, что полиция обладает сведениями, полученными за несколько дней до этого. Оказывается, он летал с летчиком, который принадлежал к одной из наиболее опасных террористических организаций. Но самое удивительное заключалось в том, что и Столыпин был осведомлен об этом, когда «согласился подняться в воздух».
Другой случай несостоявшегося теракта произошел на Комендантском аэродроме в 1910 году. Он совпал с неожиданной трагической гибелью одного из первых русских летчиков Льва Мациевича. Мациевич погиб на глазах тысяч зрителей во время всероссийского праздника воздухоплавания. Пилотируемый им аэроплан потерпел аварию. Между тем говорили, что Мациевичу как члену партии эсеров было дано задание исполнить роль «камикадзе»: убить премьер-министра П.А. Столыпина и погибнуть самому. Мациевич отказался выполнить это задание, и товарищи по партии будто бы тайком повредили ему самолет, который и «сломался в воздухе». По другой версии той же легенды, Мациевич сам покончил с собой после того, как по каким-то причинам не смог выполнить задание партии.
Уже после гибели летчика известный в то время предсказатель Сар-Даноил опубликовал в петербургских газетах расчеты, «основанные на цифровых комбинациях с именем, отчеством и фамилией» Петра Аркадьевича Столыпина. Из расчетов следовала точная дата убийства премьер-министра. Это должно было произойти в 1911 году, через год после трагического полета Льва Мациевича. Так что смерть Мациевича, если она, конечно, как это утверждает фольклор, произошла из-за Столыпина, оказалась напрасной. Столыпин, по Сар-Даноилу, в 1910 году не должен был погибнуть.
3
К 1914 году ценой невероятных усилий и многочисленных человеческих жертв, смертных казней, тюремных заключений, ссылок в Сибирь и других карательных мер с индивидуальным террором в России удалось справиться. Никто не мог предположить, что через несколько лет он возродится и приобретет новые качества как инструмент нагнетания страха, слепого подчинения и безропотной покорности уже не в индивидуальном, а в государственном масштабе. Террор будет поставлен на службу государства, начнет год от года совершенствоваться и в самое короткое время достигнет форм и размеров, невиданных и даже немыслимых ранее.
До 1917 года большевики во главе с Лениным отвергали и даже неоднократно публично осуждали индивидуальный террор. Однако после Октября, в ответ на убийство эсерами видных деятелей партии Урицкого и Володарского, в стране объявили «красный террор», открыто ставивший своей первоочередной задачей физическое уничтожение политических противников. Так, они фактически взяли на вооружение программные положения прокламации известного уже нам Петра Зайчневского, в которой революционный террор провозглашался единственным методом переустройства мира.
В декабре 1917 года в Петрограде была создана печально знаменитая Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). Комиссия разместилась в доме № 2 на Гороховой улице, построенном в 1788–1790 годах по проекту архитектора Джакомо Кваренги для президента Медицинской коллегии лейб-медика Екатерины II И.Ф. Фитингофа. С 1804 года в особняке Фитингофа располагались губернские присутственные места. С 1877 года на Гороховую улицу, 2, вселилось знаменитое Охранное отделение, ведавшее политическим сыском в России. После переезда в марте 1918 года Всероссийской чрезвычайной комиссии в Москву в доме на Гороховой, вплоть до окончания строительства Большого дома на Литейном проспекте, размещалось петроградское, а затем ленинградское отделение ВЧК и ОГПУ.
История дома на Гороховой неотделима от истории русского индивидуального террора. Именно здесь 24 января 1878 года террористка Вера Засулич стреляла в петербургского градоначальника генерала Трепова. И, по одной из версий, в подъезде того же особняка Фитингофа 30 августа 1918 года эсер Канигиссер застрелил председателя Петроградского отделения ВЧК Урицкого.
Если верить фольклору, вселению Чрезвычайной комиссии в дом на Гороховую предшествовали загадочные мистические события столетней давности. В свое время в этом доме жила дочь действительного статского советника И.Ф. Фитингофа, известная в Петербурге писательница баронесса Юлия де Крюденер. После смерти своего мужа она неожиданно для всех впала в мистицизм. Обладая незаурядной силой внушения, баронесса решила попробовать себя в качестве пророчицы, и даже преуспела на этом поприще. В столице ее называли «Петербургской Кассандрой». К ней обращались за помощью самые известные и влиятельные люди. Крюденер так уверовала в свой пророческий дар, что сочла возможным и даже необходимым последовать за Александром I во Францию. Она долгое время жила в Париже. Говорят, именно она предсказала Александру I бесславный конец его царствования. В 1818 году Юлия де Крюденер вернулась в Петербург. Однажды, подходя к своему дому на Гороховой улице, 2, она увидела через окна кровь, стекавшую по стенам квартиры. Потоки крови заливали подвалы, заполняя их доверху. Очнувшись от видения, побледневшая Юлия де Крюденер будто бы проговорила, обращаясь к своим спутникам: «Через сто лет в России будет то же, что во Франции, только страшнее. И начнется все с моего дома».
Прошло ровно 100 лет. Один из ближайших сподвижников Ленина Феликс Дзержинский был назначен председателем ВЧК по борьбе с контрреволюцией. Говорят, он был осведомлен о давнем пророчестве баронессы Крюденер. И то ли собирался опровергнуть его своей деятельностью, то ли хотел доказать миру, что речь в пророчестве шла всего лишь о «кровавом царском режиме», но именно вспомнив о ее зловещем предсказании, будто бы решительно заявил: «Здесь, в этом доме и будет работать наша революционная Чрезвычайная комиссия». Впрочем, если верить городскому фольклору, в подвалах дома на Гороховой кровь и в самом деле рекой не лилась. Здесь только допрашивали, ну, разве что пытали, добиваясь признательных показаний. Затем арестованных перевозили в Чесменский собор и там расстреливали. Там же, на Чесменском военном кладбище, трупы предавали земле.
