Воскресшая из пепла. Россия. Век XVII - Золотарев Владимир Антонович (полная версия книги .txt) 📗
Головами (начальниками сотен) назначили старцев (старших монахов) и опытных в военном деле дворян, разделили между ними участки городских стен, башни и ворота, поставили орудия по башням и по бойницам ярусов, чтобы каждый из них знал и охранял свою сторону и место, устраивал все, что было необходимо для боя, и бился бы со стены с осаждавшими. Воеводы повелели, чтобы никто из защитников без позволения не смел выступать на вылазку.
29 сентября польские и литовские воеводы со своими первыми советниками и русскими изменниками — выходцами из Тушинского лагеря долго размышляли и спорили о том, каким образом взять монастырь или, пользуясь хитростью, овладеть им. Одни предлагали взять крепость приступом, поскольку-де стены ее низки. Другие предпочитали уговором склонить защитников к сдаче монастыря. А если, мол, «не убедим их, то подведем подкоп под городскую стену и без крови сможем овладеть крепостью».
Сапега и Лисовский утвердили второе предложение и 29 сентября послали в крепость парламентера с листом: «Пишем к вам, жалуючи (жалея) вас, покоритесь царю Дмитрию Ивановичу, сдайте город, будете зело пожалованы от царя Дмитрия Ивановича, как ни один из вас великих ваших не пожалован от Шуйского; а если не сдадите, то мы на то пришли, чтобы, не взяв его, не уходить отсюда; сами ведаете, сколько городов мы взяли: и Москва, и царь ваш в осаде. Мы в том ручаемся, что не только будете наместниками в Троицком городе, но и царь даст вам многие города и села в вотчину; а не сдадите города, и мы возьмем его силой, тогда уж ни один из вас в городе не увидит от нас милости».
В письме, адресованном архимандриту Иосифу, упоминалось, что Иван IV был очень милостив к монастырю и к его монахам, а они, неблагодарные, не желают добра его сыну Дмитрию. Заканчивалось письмо следующими словами: «Пишем тебе словом рыцарским, святче архимандрите: прикажи попам и монахам, чтобы они не учили войско противиться царю Дмитрию Ивановичу, и молили бы Бога за него и за царицу Марию Юрьевну, а нам город отворили без всякой крови; а не покоритесь, так мы зараз возьмем замок ваш и вас, беззаконников, порубаем всех!»
Военный совет защитников монастыря и представители ополчения недолго раздумывали над ответом. Они общими усилиями составили следующее послание: «Темное державство, гордые военачальники, Сапега и Лисовский, и прочая дружина ваша! Десятилетняя отроча (десятилетний ребенок. — Прим. авт.) в Троице-Сергиевом монастыре посмеется вашему безумному совету. Мы приняли писание ваше и оплевали его. Что польза человеку возлюбить тому паче света, променять честь на бесчестье, ложь на истину, свободу на рабство, истинную веру греческого православного закона оставить и покориться новым еретическим законам, отпадшим от христовой веры, проклятым от четырех вселенских патриархов? Что нам за приобретение и почесть — оставить своего православного государя и покориться ложному врагу и вам, иноверной латине, и быть хуже иуд, которые, не познавши, распяли своего Господа, а мы знаем своего православного государя. Как же нам, родившимся в винограде истинного пастыря Христа, оставить повелеваете христианского царя и хотите нас прельстить ложной ласкою, тщетною лестью и суетным богатством! Богатства всего мира не возьмем за свое крестное целование».
Осада Троице-Сергиева монастыря. Погоня за тремя старцами. Литография. XIX в.
30 сентября Сапега и Лисовский получили лист с отказом и, придя в ярость от полных сарказма строк, приказали войску готовиться к штурму крепости со всех сторон. Защитники монастыря также предпринимали все необходимое для отпора.
В ночь на 1 сентября интервенты прикатили много больших осадных башен и поставили артиллерийский наряд: первые башни — за прудом на горе Волкуша с южной стороны; вторые — за прудом подле Московской дороги; третьи — за прудом в роще на юго-восточной стороне; четвертые — на Крутой горе против мельницы; пятые, все с юго-западной стороны, — на Красной горе против Водяной башни; шестые — на Красной горе против погребов и пивного двора; седьмые — на Красной горе против палат келарских и казенных на западной стороне; восьмые — в роще на Красной горе около оврага и против Плотницкой башни с северо-запада; девятые — на Красной горе около оврага и против башни Конюшенных ворот на северной стороне. Между батареями по всей их линии вырыли глубокий ров, а из выкопанной земли насыпали высокий вал, по которому передвигались конные и пешие воины.
3 октября противник приступил к интенсивному обстрелу монастыря, который не прекращался ни днем, ни ночью. Применялись раскаленные железные ядра. Но они не могли зажечь монастыря. Огненные ядра падали на пустые места и в пруды. Защитники без вреда вынимали их из деревянных построек, а каменные стены не поддавались ударам ядер.
Ратники, стоявшие до этого на стенах города, сошли вниз. Некоторые из них укрылись во рвах и ямах. Наверху остались лишь дозорные, обязанные вовремя сообщить о начале приступа. Опаснее всего было пушкарям, которые находились у орудий на башнях монастыря. От стрельбы стены ограды тряслись, осколки камней рикошетом били по орудийной прислуге.
Башни и стены устояли, несмотря на то что враги стреляли с утра до вечера. Сказалась, видимо, небольшая мощность осадных орудий, да и поставили их без точного расчета, далеко от стен. Ядра, долетавшие до цели, теряли ударную силу и не приносили ощутимого вреда крепостным стенам. Ядра лишь высекали искры, но не разрушали монастырской ограды.
И тогда 6 октября противник начал рыть траншеи с восточной стороны по направлению к Красным воротам. Траншеи закрывались сверху досками и присыпались землей. 12 октября осаждавшие подвели подкопы и под угольную Пятницкую (Круглую) башню.
13 октября Сапега устроил большой пир для всего своего войска. Весь день раздавалась разудалая, веселая музыка и стрельба.
Когда стало вечереть, толпы всадников повалили из лагеря с развернутыми знаменами: поляки, литовцы, татары, казаки и русские изменники. Артиллерия, окружавшая монастырь, возобновила интенсивный огонь по его защитникам. Пехотинцы противника на катках и колесах двигали к стенам тарасы, за которыми они укрывались от выстрелов пищальников с крепостных стен, несли штурмовые лестницы для приступа. Хмельные атакующие толпы шли в сопровождении музыки — психическая атака XVII века.
Авраамий Палицын записал: «В эту ночь, в первом часу много пеших и конных литовских и русских изменников со всех сторон устремились к монастырю с лестницами, осадными орудиями и тарасами и с музыкой стали подступать к городу.
Горожане бились с ними с городских стен, также из множества пушек и пищалей и, сколько могли, много побили литовцев и русских изменников, не дали им подойти близко к городу и причинить ему какой-нибудь вред.
Враги, из-за пьянства погубив много своих людей, отошли от города, побросали подкатные срубы, орудия и лестницы. Утром осажденные вышли из города, унесли все это и сожгли. Литовцы и русские изменники опять таким же образом приходили и пугали горожан, нападали на город семь дней без отдыха: иногда подъезжали к городу с великими угрозами, иногда с лестью, требуя сдачи, показывая на множество воинов, чтобы напугать защитников монастыря: чем более враги ругали их, тем сильнее укреплялось мужество русских людей, сидевших в осаде. Таким-то образом проклятые литовцы и русские изменники напрасно трудились и ни в чем не успевали, но много своих людей погубили».
Но противник не унимался. Некоторые наиболее рьяные наездники приближались к стенам монастыря и кричали защитникам: «Видите ли наше множество? Вы губите себя напрасно, сдавайтесь!» В ответ осажденные сами делали вылазки. 19 октября осаждавшие пришли в огород брать капусту. Увидев, что их мало, защитники крепости быстро спустились с городских стен по канатам и побили любителей капусты, а других поранили. Воеводы, увидев эту стычку, решили помочь храбрецам и устроили вылазку из монастыря против захватчиков двумя полками конных и пеших воинов. Первый полк пошел на капустный огород по плотине верхнего пруда, второй полк — в поле, за конюшенный двор. Конница действовала на северной стороне. Пеший полк ринулся за овраг, к осадным башням, находившимся на западной стороне. Слуги «тушинского вора» увидали, что троицкое войско вышло из крепости и толпами устремились против него. Разгорелась жестокая схватка, и «многие тогда с обеих сторон выпили смертную чашу». У осадных башен, у литовских орудий многих ранили в голову, а троицкого слугу Василия Брехова еще живого внесли в монастырь вместе с другими монастырскими людьми, убитыми и ранеными.
