Генерал Корнилов - Кузьмин Николай Павлович (е книги TXT) 📗
В окне стало серо, наступало утро. Генерал подбил под голову подушку и снова раскрыл «Записку» разведывательного отдела.В заключительной части, в самой последней строке, Лавр Георгиевич уловил сдержанный намек. Капитан Нежинцев писал: «Спасение России мне видится в исключительной решительности. Медлить опасно. Уступать и далее преступно. Поскольку мне известно благожелательное отношение вашего превосходительства к созыву Учредительного собрания, то я полагал бы свои сомнения относительно этой идеи все же изложить приватно».
Вот она, обида: «все же…» дескать, выслушай же, не на чашку чая набиваюсь!
Ах, как много нам порой мешает ширина наших погон!
– Митрофан Осипович, кажется? Прошу, прошу… Нет-нет, сюда, пожалуйста, поближе. Не курите? Прекрасно. Сам никако го табака не выношу.
Нежинцев уселся настороженно, на самый краешек кресла, чтобы не утонуть, не расслабиться. Стеклышки пенсне поблескивали настороженно. Лавр Георгиевич спрятался за бровями.
Разговор он начал с «все же», с идеи Учредительного собрания, в которой, как он догадался, молодой офицер усматривал какой-то изъян. Сам он видел в этом учреждении собрание лучших людей России, самых лучших. Так уже было после Смутного времени. Прогнали поляков из Кремля, съехались со всех концов и выбрали. И вот жили целых триста лет!
– Позволю себе указать, ваше превосходительство…
– Прошу без чинов.
– Благодарю. – Однако позы, прямизны своей, не переменил. Земский собор 1613 года, продолжал Нежинцев, постепенно загораясь, избрал на русский трон младшего из Романовых. Но слава Богу, что вышло так! Могло совсем иначе получиться. В цари ломились и Голицыны, и Милославские. А как те, так и другие Тушинскому вору руку целовали. Их бы за предательство следовало за ребро повесить или изломать на колесе, но – лезли, домогались… Минина же не избрали! Или того же князя Пожарского… Сейчас, в наше время, может получиться гораздо хуже. Право голосовать сейчас получат все. Все без исключения! Но это значит, что решающее слово будет за мужиком, ведь население российское живет по деревням. А мужик уже закуплен, покорен: ему позволили разграбить помещичьи имения и поделить землю. Все, больше ему ничего не требуется! Кто же обеспечил ему это благо, это счастье? Эсеры, партия эсеров. Вот за нее-то он и отдаст все свои голоса. Ими и напичкает все Учредительное собрание по самую крышу. Следовательно, эсеры и примутся выбирать человека на русский трон. Чего же от них ожидать? Никаких Гучковых-Милюковых они даже близко не подпустят. Проголосуют за сугубо своего – скажем, за Чернова. А то и за какого-нибудь Нахамкеса. Хорош же будет самодержец, венценосец, так сказать!Ошеломленный капитанской логикой, Лавр Георгиевич даже головой потряс:
– Тогда… позвольте!.. Что же делать?
В Нежинцеве вдруг сломалась настороженность, он сел поглубже в кресло, с удрученным видом снял пенсне и долго протирал его платочком. Обезоруженное его лицо сразу стало выглядеть на удивление домашним. Помедлил, усмехнулся:
– Мы, вообще-то, прогоняли поляков без всякого царя! С пустым троном. А справились. И без бояр, заметьте. Эта саранча вся кинулась к Тушинскому вору. Пакостная публика. Недаром Иван Грозный им головы рубил.
Он легким жестом снова насадил пенсне и выпрямился. Лавр Георгиевич невнимательно заглянул в папку с «Запиской», пере-листнул и закрыл.
– Митрофан Осипович, у вас подобраны крайне любопытные факты. Я, признаться… Ну вот хоть с этим Лениным. В Петрог рад он еще при мне приехал. Один человек не поленился и съездил на Финляндский вокзал. Ленин его испугал. Фанатик, причем с талантом все упрощать, сводить до примитивизма быто вого. И тут ваша «Записка»… Это же страшно. Что у нас делается в тылу? Ведь мы же продолжаем воевать!
Нежинцев заволновался:
– Ваше превосходительство… Виноват, Лавр Георгиевич… этот Ленин меня в данное время интересует менее всего. Это фигура ясная. Он никогда и ни при каких обстоятельствах не скрывал своих планов. Генерал Самсонов еще не двинулся со своей армией, а Ленин уже заявил, что будет счастлив, если Россия проиграет. Он только и делает, что молится за Германию. Так что это снаряд немецкий. Потому они ему и предоставили вагон. Мы бы на их месте поступили точно так же. И любой…
– Что же нам ожидать? К чему готовиться? Нежинцев усмехнулся:
– Вы же сами только что аттестовали его как фанатика! Он станет действовать так, как и положено.
– Полагаете… инструкции?
– Вполне естественно. В подобных случаях принято брать хотя бы подпись под определенным обязательством. Таков поря док.
– По-ра-женец… – раздельно проговорил Корнилов.
– Но вот следующий господин!
– Этот самый… как его… Троцкий-Бронштейн?
Именно. Он едет из Америки. И – не один. Зачем? С какою целью? Германия спасается от краха – и посылает Ленина. Тут ясно. А для чего старается Америка? Она же не союзница Герма нии! Следовательно, сугубо свои планы. Он, Троцкий, и приехал– то без ленинского шума, без оркестра, без знамен. Тишком-молч ком! Зачем шуметь до времени?Взяв снова папку, Лавр Георгиевич демонстративно взвесил ее на руке. Факты, доводы ценнейшие! Следовало бы, не теряя времени, немедленно отправить в Генеральный штаб. Командованию обыкновенной полевой армии с подобным документом делать нечего. Не для его ума, не по его возможностям. Генерал Лукомский был совершенно прав, назвав капитана Нежинцева птицей высокого полета. Скромный офицер разведки мыслил необычайно широко. Внезапно Нежинцев спросил, доводилось ли командующему заглядывать в список эмигрантов, буквально хлынувших в страну. Поименный перечень ленинских спутников (с псевдонимами-кличками) месяц назад опубликовал знаменитый Бурцев, давно прославившийся как неутомимый охотник за провокаторами. Подоплека капитанского вопроса была ясна: всякий, кто прочитывал этот зловещий список, невольно ежился. Как правило, псевдонимы были русские, но вот фамилии!..
Исподлобья Корнилов быстро глянул на сидевшего напротив офицера: четкий гвардейский пробор на голове, настороженные стеклышки пенсне. Ждет ответа… Вспомнился Завойко с его азартнейшими обвинениями еврейства. Подумалось: «И этот!»
– Вы еще спросите, капитан, читал ли я «Протоколы сион ских мудрецов», – сварливым голосом проговорил Корнилов.
– Читали? – живо сорвалось у Нежинцева.
Жуя губами, Лавр Георгиевич угрюмо уставился на лежавшие перед ним бумаги.
– Капитан, я так сужу. Документ конечно страшный. Но-о… сколько их, в конце концов? Горстка, кучка…
– Ложка дегтя, – коварно подсказал Нежинцев.
– Именно. А нас?
– Но если я не намерен даже на бочку меда терпеть эту самую ложку? Зачем, зачем, скажите мне? Что нас заставляет их тер петь? Демократия? Да плевать я хотел на такую демократию! Так нас и с вшами вынудят мириться. Образуют комитет по защите вшей и… и… плевать им на людей. Им лишь бы вшей не трогали!
Корнилов помолчал.
– Капитан, а вам не приходило в голову: как же они проворо нили эти свои «Протоколы»? Как они к нам попали? Это ж, по сути дела, самый настоящий мобилизационный план!
Недоумевая, Нежинцев пожал плечами:
– Простите, ваше превосходительство, ничего странного не вижу. Похищение… Подкуп… Мало ли… Обыкновенная утечка, только и всего.
– Прекрасно! Очень хорошо! Но кто… кто конкретно это сде лал? Кто эту операцию осуществил? Мы-то с вами профессионалы и отдаем отчет, что налицо похищение генерального плана. Разве не так? Но у каждого подвига имеется свой герой. Назовите же мне его. Кто он? Тогда у меня все станет на свои места.Нежинцев поднялся. Он выглядел обескураженным.
– Признаться, такая мысль мне даже не приходила в голову. Но… в самом деле?
Лавр Георгиевич вышел из-за стола. Ему не хотелось заканчивать разговор на казенной ноте. Капитан завоевал его симпатию.
– Вы спрашивали о списке. Я его читал, конечно. Но Ленин– то не еврей. Вы обратили внимание?
Молодой офицер не смог скрыть усмешки:
