Дневники русских писателей XIX века: исследование - Егоров Олег Владимирович "trikster3009" (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Приток многообразного жизненного материала обусловил и проникновение в стиль дневника различных лексических пластов. Долгие годы живя в провинции, Короленко запечатлел в своей летописи не только особенности быта и нравов российской глубинки, но и свойства языка местного населения. Здесь подразумеваются не столько национальные наречия, диалектные словечки и выражения, сколько специфически областные понятия, характеризующие местные типы.
Помимо языковых групп, свойственных различным литературным стилям, в дневнике Короленко встречаются слова и понятия, почерпнутые из жаргонного, иностранного и профессионального лексикона. Они придают описываемым сценам и характерам особый колорит и выразительность. Достаточно вспомнить такое слово-понятие, как «стрелок», заимствованное из тюремно-воровской «блатной музыки» и весьма ярко характеризующее выведенный в образе студента Минаева тип (т. 2, с. 216–217). Нередко целенаправленное использование слов ненормативной лексики, для которых находятся лексические параллели в литературном языке, придает повествованию дополнительный, эстетический эффект: «<…> первые рассказы об этом Клопове были приняты как простая бляга» (т. 4, с. 50).
Охвативший различные жанровые уровни дневника Короленко процесс типизации сказался в области стиля введением понятий, отражавших такие социальные явления, у которых не существовало соответствий на литературном языке. Поэтому, помимо эстетической, они несли на себе еще и смысловую нагрузку: «Наступила пора не только для фамильярности, но и для амикошонства» (т. 4, с. 70).
Впитавший в себя основные закономерности жанровой динамики, дневник Короленко практически на всех структурных и содержательных уровнях отразил главную тенденцию в развитии писательского дневника (как и дневника вообще) – ослабление камерных основ и сближение с социальной сферой функционирования. Вместе с тем эволюция дневника Короленко подтвердила другую истину, свойственную литературному сознанию XIX столетия. Более поздний дневник (1910–начало 1920-х годов), не внесший ничего принципиально нового с точки зрения элементов жанровой структуры, символизировал исчерпанность возможностей жанра, указывал на его пределы в отражении внешних событий. Он уже не вмещал в себя того бесконечно многообразного и сложного материала, для которого требовались иные жанровые формы. Короленко принадлежал к поколению, которое еще не могло подозревать, какие возможности открывал для дневника наступивший XX в. Слишком сильны были старые представления о дневнике как об истории личной жизни его автора.
