Ленин (Глава 2) - Волкогонов Дмитрий Антонович (читать книги онлайн без txt) 📗
135
лжи... Но инстинкт веры "в спасительность насилия" еще и сейчас живет во многих людях бывшего Союза. Семена, посеянные ленинцами, какими бы субъективно честными намерениями ни руководствовались некоторые из них, продолжают давать якобинские всходы. Ленин, дав призрачную надежду на счастье людей, смог нащупать и уловить самый устойчивый и живучий элемент сознания - веру. Он постиг, что русские могут очень долго, десятилетиями, довольствоваться одними надеждами.
Едва ли кто сегодня всерьез воспринимает ленинскую теорию социалистической революции. Но веру, рожденную ее проповедями, еще долго не могут смыть с мостовой бытия ливни разоблачений, правды и новой исторической информации, вырвавшейся из заточения.
Революционеры были разные: боевики, связные, печатники, агитаторы. Высшими Жрецами профессиональных революционеров считались теоретики. Их можно было пересчитать на пальцах одной руки. Ленин не был Плехановым, но удивительно: стал основоположником теории ленинизма.
Феномен большевизма
Любой старшеклассник знал, что такое "большевики" и "меньшевики". Студенты считали за удачу вытащить билет по "Истории КПСС", где предписывалось рассказать о 11 съезде РСДРП, Ленине, искровых... Все до боли ясно и четко: Ленин и "твердые" искровцы "считали партию боевой организацией, каждый член которой должен быть самоотверженным борцом, готовым и на повседневную будничную работу, и на борьбу с оружием в руках...". Ну а "Мартов, поддержанный всеми колеблющимися и оппортунистическими элементами", хотел превратить партию в "проходной двор". Все ясно. "С такой партией, - назидательно поучала официальная биография Ленина, - рабочие никогда не смогли бы добиться победы - взять власть в свои руки"47.
Если студенту на экзамене еще добавить, что за Лениным, хотя и колеблясь, нерешительно шел Плеханов, - высшая отметка в зачетке была гарантирована. Совсем необязательно было говорить, что на съезде прошло все-таки
136
предложение Мартова о членстве в партии. А вот при выборах центральных органов партии (ведь это власть!) большинство пошло за Лениным, и с этого времени его сторонников на съезде и в партии стали называть "большевиками". Оппортунистов, которые при формировании руководя-щих органов РСДРП на съезде остались в меньшинстве, - естественно, "меньшевиками".
Эта схема не просто кочевала из книги в книгу, она стала навязчивым догматическим стереотипом в общественном сознании. Уже вскоре после октября 1917 года слово "меньшевик" стало но нарастающей синонимом: "оппортунист", "буржуазный соглашатель", "пособник буржуазии", "союзник белогвардейщины", "иностранный шпион", "враг народа". Естественно, и отношение к ним изменилось кардинально. Примерно так, как вопрос "О меньшевиках" рассматривался 5 января 1922 года на заседании Политбюро ЦК РКП(б). По докладу Уншлихта приняли лаконичное постановление:
"а) Поручить Уншлихту выбрать для поселения меньшевиков 2-3 уездных города, не исключая лежащих по железной дороге;
6) Не возражать против выезда меньшевиков за границу;
в) Если потребуется субсидия на выезд, поручить тов. Уншлихту представить в Политбюро особый доклад о размерах..."48
Слава богу, пока еще не стреляли своих бывших однопартийцев, а лишь ссылали и высылали. Но очень скоро начнутся и расстрелы... массовые.
Известный меньшевик Мартынов вспоминал, что однажды, будучи за рубежом, они зашли с Лениным в "ресторанчик". Разговорились о программе партии, ее тактике, задачах пролетарской революции и т.д. "И по всем этим путктам мы с товарищем Лениным оказались солидарными. Но вот в конце беседы он меня спрашивает:
- А как вы относитесь к моему организационному плану?
- Считаю его неправильным; вы хотите создать партию наподобие какой-то македонской четы. Этого принципа не знает ни одна из социал-демократических партий Запада...
137
Ленин в ответ заявил:
- Значит, в этом пункте со мной не согласны?
- Да.
- Ну, раз так, тогда нам вообще с вами больше разговаривать не о чем.
И с тех пор, пишет Мартынов, наши дороги разошлись..."49
Таков был Ленин.
Взяв за основу организационный, количественный, в известном смысле технический признак, ставший водоразделом между двумя крыльями российской социал-демократии, он целиком отодвинул в тень атрибуты неизмеримо более важные.
Если сказать коротко и, как уверен автор, более точно, межа, разделившая партию на "большевиков" и "меньшевиков", была совсем другой, не организационной. По сути, социал-демократами оказались лишь меньшевики. Именно они признали демократию, парламентаризм, политический плюрализм той константой, которая способна предотвратить превращение насилия в универсальный метод социального развития. Для них демократия стала непреходящей ценностью, а не политической ширмой и антуражем. Да, меньшевики вначале не открестились от идола диктатуры пролетариата, но их приверженность к ней все слабела, пока не исчезла совсем.
Большевики, наоборот, чем дальше шли, тем сильнее крепло их убеждение в спасительной роли диктатуры пролетариата. Это были российские якобинцы и радикалы. Не случайно, заполучив в октябре 1917 года неслыханный приз власть в гигантской стране, большевики посчитали, что это победа не только над буржуазией, но и над своими вчерашними "однопол-чанами" - меньшевиками. "Октябрь означает, - заявил самый верный ленинец Сталин, - идеологическую победу коммунизма над социал-демократизмом, марксизма над реформизмом".
Но почему же большевизм одержал верх? Почему их программа оказалась привлекательной? Почему большевики уцелели, когда стало ясно, что они выражают интересы лишь "профессио-нальных революционеров"? Ответы на эти вопросы могут, на мой взгляд, помочь познать феномен большевизма.
138
Большевизм как радикальное течение в российском социал-демократизме одержал верх над всеми другими революционными партиями потому, что в решающий, критический момент своей истории смог найти струну, звучание которой отразило интересы большинства народов России. Ленин и большевики блестяще разыграли карту империалистической войны, которая никому, в сущности, не была нужна. Молох войны пожирал все новые и новые миллионы человеческих жизней.
