«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века - Наумов Александр Иванович
Тем временем, массовые протесы из Сиди-Бузида перекинулись на другие города на юге страны. В ходе столкновений с представителями правопорядка среди митингующих появились первые жертвы. Различные организации высказались в поддержку протестующих; с открытой критикой режима выступили юристы, журналисты и даже рэп-музыканты. Генеральный союз трудящихся Туниса, который в течение многих лет устраивал забастовки шахтеров, учителей и других профессиональных групп, организовал всеобщую стачку в крупнейших городах страны, что во многом способствовало увеличению количества митингующих, а также перемещению протестной активности с периферии в центр страны [371].
Режим ответил дальнейшими репрессиями, о которых тут же сообщали зарубежные спутниковые телеканалы и, особенно, социальные сети. Распространявшаяся через Facebook и Twitter информация буквально открыла шлюзы для массового протестного движения в стране. Около двух миллионов (!) тунисских пользователей Facebook использовали в своих профайлах революционную тематику [372]. Правительство отвечало повальным закрытием аккаунтов в социальных сетях и других сайтов, через которые оппозиционеры поддерживали связь. В ответ Facebook создал зашифрованный канал доступа к сайту для пользователей из Туниса. А тунисский посол в Вашингтоне был вызван в Государственный департамент США, где ему выразили протест против действий по ограничению доступа к электронным каналам связи [373].
Международные новостные средства массовой информации изображали события в Тунисе как противостояние пользующегося Интернетом, но жестоко преследуемого населения, с одной стороны, и жадного и коррумпированного правителя — с другой. Традиционные партнеры и союзники Бен Али на Западе — США, Франция и другие — полностью отказали ему в поддержке. Так, американский президент с первых дней революции выступал с осуждением применения насилия режимом Бен Али против демонстрантов, «храбростью и достоинством» которых Б. Обама «восхищался». В ходе развития «жасминовой революции» глава Белого дома призвал тунисского президента соблюдать и уважать права человека, и как можно скорее «провести честные, свободные и справедливые выборы для того, чтобы отразить истинную волю тунисского народа и удовлетворить его просьбы». Ему вторили и европейские союзники США. Президент Франции Н. Саркози убеждал, что «только диалог сможет обеспечить демократический и надежный выход из нынешнего кризиса», а Верховный представитель Европейского Союза по иностранным делам и политике безопасности К. Эштон от лица ЕС заявила, что Брюссель «выражает поддержку и признание тунисскому народу и что все демократические устремления должны быть достигнуты мирным путем» [374].
Учитывая подобное давление извне, режиму Бен Али было крайне сложно решиться в полной мере использовать собственное право на легитимное насилие. Следует отметить в этой связи, что в «жасминовой революции» не принимали участия исламисты (к этому времени Бен Али разгромил главную исламистскую партию «Ан-Нахда» и выслал из страны ее лидеров), и в отсутствии исламистской угрозы западный мир открыто поощрял борьбу молодых демонстрантов против стареющего диктатора [375].
«Революционеры» же посредством публикации материалов в Facebook и Twitter вели прямой репортаж с мест протестов, координировали их ход, рассказывали и показывали в социальных медиа факты применения насилия против безоружных демонстрантов. Эти кадры вдохновляли прежде аполитично настроенные группы населения, которые спешили присоединиться к антиправительственным демонстрациям. Выходя на улицы, такие участники социальных сетей превращались в реальных противников режима, число которых постоянно росло. Во время акций протеста в микроблогах цитировались масс-медиа, в результате чего каждый пользователь мог стать самостоятельным вещателем информации, а читатель — наблюдать за множеством независимых друг от друга комментариев, погружаясь в идиллию плюрализма мнений [376]. Более того, Интернет-активисты специально посещали даже удаленные регионы страны, чтобы освещать посредством социальных площадок происходившие события. Яркие образы масштабных демонстраций, транслируемые блогерами, способствовали преодолению многими жителями Туниса барьера страха перед активными действиями «офф-лайн».
К началу января массовые волнения охватили всю страну. В городах Касерин, Тала и Рагеб прошли демонстрации и ожесточенные столкновения молодежи с полицией, приведшие к гибели нескольких десятков человек (в Тале были убиты пять демонстрантов; в Кассерине снайперы застрелили двадцать одного протестующего). Прежде звучавшие экономические лозунги сменились политическими, главным из которых был немедленный уход президента Бен Али.
10 января 2011 года Бен Али выступил по национальному телевидению, обвинив в беспорядках враждебно настроенные иностранные силы и пообещав решить проблему безработицы путем создания более трехсот тысяч дополнительных рабочих мест.
12 января в Twitter появился ярко выраженный призыв к антиправительственным выступлениям в столичном Тунисе. В группе #sidibouzid появилось сообщение: «Истинная сила тунисцев (будет видна), если завтра мы все соберемся в центре города, чтобы показать наш гнев» [377]. 13 января на улицы вышли десятки тысяч человек — это была крупнейшая демонстрация «жасминовой революции». Стало ясно, что единственной надеждой Бен Али осталась армия. В столицу и ее пригороды были введены войска, вечером в городе был объявлен комендантский час. Глава Генерального штаба генерал Р. Аммар заявил, однако, что армия не будет нарушать профессиональный кодекс и стрелять по согражданам.
14 января 2011 года в столичном Тунисе и других крупных городах вновь прошли многотысячные демонстрации под лозунгами «Восстание продолжается!», «Скажем “нет” Бен Али», «Бен Али, убирайтесь!», «Спасибо, Бен Али, с нас хватит», «Хлеб и вода — да, Бен Али — нет».
В столице правящая партия — «Демократическое конституционное объединение» — организовала контрдемонстрацию в поддержку Бен Али, однако она сильно уступала по массовости оппозиционным митингам. Ведя антиправительственную пропаганду и координируя революционные выступления через Facebook и Twitter, «революционеры» захватили основные коммуникационные артерии государства. В столице восставшие блокировали президентский дворец и правительственные здания.
Силы безопасности, снявшие утром согласно распоряжению президента оцепление столичных улиц, сначала не препятствовали прохождению демонстраций. Однако когда протестующие попытались прорваться к правительственным зданиям, Центробанку и телецентру полицейский спецназ начал разгон демонстрантов с применением слезоточивого газа. В этих условиях армейские подразделения заняли ключевые позиции в тунисской столице, а на всей территории страны было введено чрезвычайное положение.
В 17.00 14 января по местному времени под давлением массовых протестов и нейтралитета армии, покинутый внешнеполитическими партнерами, президент 3. Бен Али предпочел не рисковать собственной судьбой (а, возможно, и жизнью), оставил страну и вылетел в Саудовскую Аравию. Бегство Бен Али вызвало ликование и победную эйфорию у протестующих. В столице тем временем начались погромы и мародерство: был сожжен железнодорожный вокзал, грабежу и разорению подверглись магазины, кафе и крупные торговые центры, а также дома зажиточных граждан. Всего в ходе столкновений, которыми сопровождалась «жасминовая революция», погибло семьдесят восемь человек [378].
Власть в стране оказалась в руках военных, а функции главы государства взял на себя премьер-министр М. Ганнуши. 17 января он объявил о создании временного коалиционного правительства, ключевые посты в котором (министров обороны, МВД, МИД, финансов) сохранили представители режима Бен Али. Это вызвало новые протесты и демонстрации с требованием ухода всех представителей старого режима. 20 января были взяты под стражу более тридцати родственников свергнутого президента. 27 января Ганнуши отстранил от власти всех членов бывшей правящей партии, кроме себя. Спустя ровно месяц ушел в отставку и сам Ганнуши, премьер-министром стал Б. Каид ас-Себси. В конце октября 2011 года в стране прошли выборы в парламент, на которых большинство мест получила исламистская партия «Ан-Нахда».
