«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века - Наумов Александр Иванович
Однако, несмотря на определенные успехи в социально-экономическом развитии, Тунис к 2010 году имел массу нерешенных проблем. Глубинные причины нарастания социальной нестабильности, главными среди которых были бесконтрольная рождаемость и подхлестываемая ею массовая безработица, в эпоху правления Бен Али никуда не исчезли. Общий уровень безработицы в 2010 году составлял примерно 13 %, но почти 60 % безработных Туниса были люди моложе тридцати лет, для которых была заблокирована социальная мобильность. За пределами столицы, особенно на юге страны, царили нищета и почти полная безработица. В Тунисе активно развивалась «теневая экономика», в которой были заняты массы безработных и полубезработных граждан. Неудивительно, что первыми очагами протестных настроений в 2010 году стали города внутреннего Туниса — Сиди-Бузид, Тала и Кассерин, входившие как раз в такие теневые зоны. Это были шахтерские поселки и бедные деревни с неудовлетворительной ресурсной базой, плохой инфраструктурой, удаленные от центральных экономических районов страны, где был сосредоточен туристический бизнес, приносивший основной доход государству [358]. Отставание в развитии внутренних районов, ярко выраженная несбалансированность экономического развития страны по территориальному признаку стало важной причиной, спровоцировавшей «жасминовую революцию».
Как говорилось выше, внешне Тунис выглядел вполне демократическим государством, особенно по арабским меркам. В стране проводились всеобщие альтернативные выборы, функционировал двухпалатный парламент, имелись различные политические партии, профсоюзы, неправительственные организации. В реальности же в Тунисе десятилетиями существовал авторитарный режим личной власти. Оппозиционные партии существовали на деньги государства; исламская и левая оппозиция была отсечена от участия в выборах. В 2002 году Бен Али организовал референдум, по итогам которого получил право избираться президентом неограниченное количество раз. Несмотря на альтернативный характер таких выборов, они неизменно превращались в процесс с заранее известным результатом (на выборах 2004 года Бен Али получил 94,48 % голосов, в 2009 году — 89,2 %); всего Бен Али выигрывал выборы пять раз.
Относительная стабилизация политической обстановки при правлении Бен Али породила среди тунисской политической элиты иллюзии, что авторитарная монополия на власть с «фасадной» демократией будет длиться бесконечно долго. Такому понимаю способствовала как достаточно стабильная социально-экономическая ситуация, так и уверенность в политической устойчивости режима: силовой блок, включая армию и органы госбезопасности, превратились в непосредственную опору режима, прямо связанную с институтом президентской власти. При десятимиллионном населении Туниса полицейские силы насчитывали сто пятьдесят тысяч человек, а штат тайной полиции превышал двадцать тысяч [359].
В высших эшелонах власти процветала коррупция и семейственность. В годы правления Бен Али выгодами от экономического роста пользовался лишь узкий круг приближенных, а более широким слоям бизнес-сообщества приходилось давать взятки, обслуживая нужды президентской семьи. От 30 до 60 % экономики страны контролировалось кланом Бен Али и его супруги Лейлы Трабелси. Состояние самого президента оценивалось, по разным оценкам, от 6 до 18 миллиардов долларов. На фоне острой безработицы и роста цен на продукты семья президента вела вызывающе роскошный образ жизни: в автопарке Л. Трабелси (бывшей парикмахерши, ставшей первой-леди, которую рядовые тунисцы именовали не иначе, как «тунисская Мария-Антуанетта» или «тунисская Имельда Маркос») насчитывалось более пятидесяти дорогих спортивных машин, а дочери Бен Али Несри специальным самолетом доставляли деликатесы из французского Сен-Тропе. Клан Трабелси владел множеством ликвидных активов в стране — единственной частной радиостанцией, крупнейшей авиакомпанией, несколькими гостиничными компаниями, крупными холдингами недвижимости и т. д. Важно отметить, что тотальная гегемония президентской семьи в экономике вызывала недовольство среди других влиятельных тунисских кланов, которые в случае возникновения политической турбулентности не были настроены безоговорочно поддерживать режим Бен Али [360].
Немаловажную роль в запуске переворота в Тунисе сыграли секретные материалы с характеристиками правящей верхушки страны, выложенные на сайте WikiLeaks. Не случайно, журнал Foreign Policy назвал произошедшую смену власти в Тунисе «первой революцией WikiLeaks». Вброс на WikiLeaks произошел именно перед началом волнений: в первой половине декабря 2010 года на сайте была опубликована шифротелеграмма, отправленная в июне 2008 года послом США в Тунисе Р. Годецем. Посол разоблачал коррумпированность семьи тунисского президента Бен Али, ведение ею бизнеса и пренебрежение к закону. Этот вброс, растиражированный в социальных сетях, по мнению ряда экспертов, и подтолкнул к началу уличных забастовок [361]. Кроме того, накануне «жасминовой революции» в тунисском обществе активно циркулировали слухи о том, что Бен Али готовит себе преемника из президентской семьи — зятя Сакера аль Матри или супругу Л. Трабелси.
К началу «арабской весны» стареющему президенту, находившемуся у власти уже двадцать три года, было все труднее обеспечивать поддержку населения с помощью экономического роста и дотаций. Его полицейский аппарат начал вести себя все более агрессивно и безнаказанно. В небольшом городе Сиди-Бузид на юге страны их мишенью стал молодой торговец фруктами Мохаммед Буазизи, который уже несколько лет вел полулегальную торговлю овощами и фруктами. После того, как полиция конфисковала его повозку со всем товаром, 17 декабря 2010 года он совершил акт самосожжения прямо напротив местных органов власти. Так в Тунисе началась вторая «жасминовая революция».
По наиболее распространенной версии, растиражированной всеми мировыми СМИ, М. Буазизи по окончанию юридического факультета не смог устроиться по специальности и был вынужден работать уличным торговцем в своем родном городе (как выяснилось позже, никакого отношения к обучению в университете он не имел) [362]. Полицейский, а им оказалась женщина, объявила, что за нелицензированную торговлю пищевыми продуктами его тележка и товар подлежат конфискации. Поскольку подобное с Буазизи уже случалось, он решил предложить взятку в десять динар (примерно семь долларов США). Однако вместо того, чтобы с благодарностью принять «штраф», как уже много раз до этого делали ее коллеги мужчины, и снять объявленный арест с тележки, полицейская дала ему пощечину, плюнула в лицо и «оскорбила память его покойного отца». Униженный оскорблением (тем более полученным от руки женщины), Буазизи попытался пожаловаться властям, но не был принят местными чиновниками. Через час он вернулся к зданию муниципалитета, облил себя легковоспламеняющейся жидкостью и поджег. После того, как в городе стало известно об инциденте, в Сиди-Бузиде начались волнения. Полиция открыла огонь по состоявшей в основном из молодежи толпе, а затем полностью блокировала город, изолировав его от остального Туниса.
На информацию о событиях в Сиди-Бузиде правительством был наложен тотальный запрет. Министр информации Туниса лично отдал приказ не передавать какие-либо новости из бунтующего города. По воспоминаниям очевидцев, блокада была настолько мощной, что даже пользователи Twitter не доверяли тревожным сообщениями, поскольку по телевидению не было никакого подтверждения [363]. Однако кто-то из демонстрантов снял столкновения с полицией на видео и выложил эту информацию на Facebook. Из социальной сети материал попал на канал Al-Jazeera, и вскоре о событиях в далеком Сиди-Бузиде знали миллионы людей на планете.
