История франков - Турский Григорий (читать книги онлайн .txt) 📗
39. И вот после смерти сыновей король Хильперик в глубокой скорби находился с женой в течение октября месяца в лесу Кюиз. Тогда под влиянием королевы он отослал своего сына Хлодвига в Берни, с тем, вероятно, чтобы и он погиб от той же болезни. [188] В те дни там сильно свирепствовала эта болезнь, унесшая в могилу его братьев; но там ничего плохого с ним не случилось. Сам же король прибыл в виллу Шель в области города Парижа. Спустя несколько дней он повелел Хлодвигу явиться к нему. Каков же был его конец, об этом стоит рассказать. Итак, когда [145] Хлодвиг жил у отца в упомянутой вилле, он начал преждевременно кичиться и говорить: «Вот умерли мои братья, все королевство осталось мне. Вся Галлия будет в моем подчинении, и судьба одарила меня всей властью! Вот враги мои в руках моих, и я сделаю с ними то, что захочу». И о мачехе своей он вел недостойные речи. Услышав это, королева сильно испугалась.
Спустя несколько дней к королеве пришел некто и сказал: «То что ты осталась без детей, это произошло из-за коварства Хлодвига. Ведь он, влюбившись в дочь одной из твоих служанок, умертвил твоих сыновей при помощи злых чар матери той девушки. Поэтому я и напоминаю тебе о том, чтобы ты не надеялась на лучшее, так как у тебя отняли надежду, благодаря которой ты должна была бы править». Тогда королева, испуганная, разгневанная, расстроенная недавней потерей детей, схватила девушку, на которую Хлодвиг положил глаз и, сильно избив ее, приказала отрезать ей волосы, и, прикрепив их к шесту, велела установить его перед жилищем Хлодвига. У связанной же и долго пытаемой матери девушки королева вырвала признание в том, что все это правда. Затем королева вкрадчивым голосом поведала королю об этом и о другом в таком же роде, потребовав наказания для Хлодвига.
Тогда король, собираясь на охоту, велел тайно вызвать к нему Хлодвига. Когда тот прибыл, герцоги Дезидерий и Бобон [189] по приказанию короля схватили его и надели на него кандалы, отняв у него оружие и одежду [190]. Они одели его в рубище и привели, закованного, к королеве. Королева же приказала содержать его под стражей, желая узнать у него, так ли все это, о чем она узнала, или сделал он это по чьему-либо совету и наущению, будучи связан прочной дружбой с какими-либо людьми. А он, все отрицая, рассказал лишь, что он в дружбе со многими. Наконец через три дня королева приказала переправить его, закованного, через реку Марну и содержать под стражей в вилле, называемой Нуази-ле-Гран. Там он и погиб от удара кинжалом и был похоронен в этом самом местечке. Между тем прибывшие к королю вестники сказали, что Хлодвиг сам заколол себя, и утверждали, что тот самый кинжал, которым он заколол себя, оставался еще в ране. Введенный в заблуждение этими словами, король Хильперик не проронил слезы по тому, кого он сам, можно сказать, предал смерти по наущению королевы. Слуги Хлодвига были отосланы а разные места. Мать же его была жестоко умерщвлена [191]. А сестру его, после того как ее опозорили слуги королевы, отослали в монастырь [192], в котором она находится и теперь, сменив светскую одежду на монашескую. Все их богатство было передано королеве. А женщину, которая наговорила на Хлодвига, осудили на сожжение. Когда ее вели, она, несчастная, начала кричать, что она солгала. Но эти слова ей ничуть не помогли: ее привязали к столбу и заживо сожгли. Королевский конюший [193] Хуппа притащил из Буржа Хлодвигова казначея. Надев на него оковы, он переправил его королеве для того, чтобы предать его всевозможным пыткам, но королева приказала его освободить от наказаний и оков. И мы добились у короля того, чтобы она [королева] разрешила ему удалиться невредимым. [146]
40. После этого от сильной лихорадки скончался епископ Елафий из Шалона [194], посланный по делам королевы Брунгильды в составе посольства в Испанию; и его тело перевезли оттуда и похоронили в его городе. Епископу же Евнию, о котором мы упоминали выше как о после бретонов [195], не разрешили возвратиться в свой город [196]; король приказал содержать его в Анжере на общественный счет. Когда Евний прибыл в Париж и служил воскресную праздничную литургию, он вдруг, вскрикнув и захрипев, упал. Из его рта и носа потекла кровь; его унесли на руках. Однако он поправился. Он чрезмерно предавался вину и обычно так сильно напивался, что не мог держаться на ногах.
41. Мир, король Галисии [197], направил к королю Гунтрамну послов. И когда они проходили через границу области Пуатье, которая тогда принадлежала королю Хильперику, ему сообщили об этом. И король Хильперик приказал доставить их к нему под охраной и содержать их в Париже под стражей. В то время пришел из леса в город Пуатье волк, проникнув в него через [открытые] ворота; когда ворота закрыли, волка в самом городе обложили и убили. Некоторые, кроме того, утверждали, что они видели, как запылало небо. Река Луара, после того как в нее влилась бурная река Шер, поднялась выше прошлогоднего. Промчался такой силы южный ветер, что он повалил леса, разрушил дома, снес изгороди и, увлекая самих людей, губил их. Он бушевал на пространстве в ширину около семи югеров [198], а в длину и определить нельзя. Даже петухи часто пели с наступлением ночи. Произошло затмение луны [199] и появилась комета. За этим в народе последовала сильная эпидемия. Послов же свевов через год отпустили, и они вернулись на родину.
42. Маврилион, епископ города Кагора, тяжко страдал подагрой ног. Но к этим болям, которые вызывались самой подагрой, он прибавлял себе еще большие мучения. А именно: он часто прикладывал к берцовой кости и стопам раскаленное железо, для того чтобы еще больше увеличить страдания. Но когда многие стали домогаться его епископства, то он сам избрал Урсицина, который некогда был референдарием королевы Ультроготы [200]-Маврилион попросил, пока он еще жив, благословить на его место Урсицина и затем отошел от мира сего. Был же он весьма милосерден и сведущ в Священном писании, так что он часто рассказывал по памяти о поколениях различных родов, описанных в книгах Ветхого завета, что многие с трудом запоминают. Был он также и справедлив в делах судейских и защитником бедных своей церкви от насилия злых судей, как учил Иов: «Я спасал убогого от руки сильного и бедному, у кого не было защитника» помогал. Уста вдов благословляли меня, ибо я был очами слепым, ногою – хромым и для немощных – отцом» [201].
43. А король Леовигильд отправил к Хильперику посла Агила, человека не умного и не умеющего разумно мыслить, но до глупости настроенного против католического вероучения. Когда он по пути заехал в Тур, он начал вызывать нас на спор о вере и нападать на догматы церкви. «С давних времен у епископов, – сказал он, – было распространено неправильное мнение о том, что сын равен отцу. Каким же образом, – продолжал он, – может быть равен в могуществе тот, кто сказал: „Отец Мой [147] более Меня“ [202]. Следовательно, неправильно считать его похожим на того, кому он говорит, что он ниже его, кому он печально сетовал на смерть и наконец кому он, умирая, вручает свой дух, словно он не наделен никакой властью. Отсюда ясно, что он [Христос] уступает отцу [господу] и по возрасту, и по могуществу» [203]. В ответ на это я его спрашиваю, верует ли он в то, что Иисус Христос – сын божий, признает ли он, что Христос есть премудрость, свет, истина, жизнь, справедливость божий. Он ответил: «Верую, что сын божий есть все это». И я ему: «Итак, скажи мне, когда же отец был без мудрости, без света, без жизни, без истины, без справедливости? Ведь поскольку отец не мог существовать без этого, он не мог существовать и без сына. Эти качества больше всего соединяются в таинстве имени господня. Но и он вовсе не был бы отцом, если бы он не имел сына. Что же касается фразы, как ты говоришь, сказанной сыном: „Отец Мой более Меня“, знай, что эти слова он сказал, имея в виду низменность принятой им плоти, для того, чтобы ты знал, что искупление совершилось не через могущество, а через смирение. Ибо когда ты говоришь: „Отец Мой более Меня“, тебе следует вспомнить о том, что он сказал в другом месте: „Я и Отец – одно“ [204]. Поэтому должно отнести страх перед смертью и вручение духа богу к слабости плоти, чтобы верили в него [Христа] и как в истинного бога, и как в подлинного человека». Но тот возразил: «Кто выполняет чье-либо желание, тот и ниже, сын всегда ниже отца, так как он выполняет волю отца, и не подобает отцу выполнять волю сына». В ответ на это я сказал: «Уразумей, что всегда отец существует в сыне и сын в отце в едином божестве. Поэтому, чтобы ты знал, что отец выполняет волю сына, если еще сохранилась в тебе вера в Евангелие, послушай, что сказал сам Иисус, бог наш, когда он пришел воскресить Лазаря: „Отче, благодарю Тебя, что услышал Меня. Я знал, что Ты всегда услышишь Меня; но Я сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня“ [205]. И когда он пришел на страдание, он сказал: „Отче, прославь Меня славою, которую Я имел у Тебя Самого прежде, до бытия мира“ [206]. Отец ему с высоты небес ответил: „И прославил и еще прославлю“ [207]. Итак, сын равен отцу по божеству, и не меньше, и ничего меньшего нет в нем. Ибо если ты исповедаешь бога, то необходимо, чтобы ты признавал его целым и совершенным; если же отрицаешь его цельность, то и не веруешь, что он есть бог». И тот ответил: «Сыном божиим он начал называться, когда воспринял человеческую природу; ибо было, когда его не было». И я в ответ: «Послушай, как говорил Давид от имени отца: „Из чрева прежде денницы Я родил Тебя“ [208]. И Иоанн-евангелист говорит: „В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. И это Слово стало плотию, и обитало с нами, чрез Которого все произошло“ [209]. Вы же ослеплены ядом предубеждения и недостойно думаете о боге». И тот в ответ: «Не говорите ли вы, что и дух святой есть бог, и не считаете ли, что он равен отцу и сыну?». И я ему: «В трех – одна воля, сила и действие; бог един в троице и тройствен в единстве. Три лица, но едино царство, едино величие, едина сила и всемогущество». И тот возразил: «Святой дух, которого вы считаете равным отцу и сыну, получается [148] меньше их обоих, ибо читаем, что он был возвещен сыном и послан отцом. Никто ведь не возвещает о том, над чем он не властен, и никто ведь не посылает, не имея кого-нибудь ниже себя; так он [господь] сам сказал в Евангелии: „Если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам“» [210]. На что я ответил: «Правильно сказал сын до страдания, что если бы он не вернулся к отцу победителем и после искупления грехов мира собственной кровью не приготовил бы богу достойное жилище в человеке, не смог бы дух святой, который есть бог, войти в языческую и оскверненную первородным грехом душу. Ибо „Дух Святой, – говорит Соломон, – удалится от лукавства“ [211]. Ты же, если у тебя есть какая-либо надежда на исправление, не говори против духа святого, ибо по речению божию „Хулящему Духа Святого не простится ни в сем веке, ни в будущем“» [212]. И тот в ответ: «Бог тот, кто посылает, а не тот, кого посылают». На это я его спросил, верит ли он в учение апостолов Петра и Павла. Когда же он ответил «Верую», я добавил: «Когда апостол Петр обвинил Анания во лжи относительно доходов с владения, посмотри, что он сказал: „Зачем тебе понадобилось солгать Духу Святому? Ведь ты солгал не человекам, а Богу“ [213]. И Павел, когда определял степени духовной благодати, сказал „Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно“ [214]. Кто же делает, что он захочет, тот никому не подвластен. Ибо вы, как я сказал выше, неправильно понимаете святую троицу, и сколь недостойно и превратно учение этого вашего вождя, то есть Ария, показывает его гибель» [215]. На это он ответил: «Учения, которого ты не почитаешь, не порицай; мы же не порицаем того, во что вы веруете, хотя мы в это и не веруем; ибо нет вины в том, если почитают и то, и другое. Так именно говорим мы в обыденной жизни: не виновен тот, кто, проходя между алтарями язычников и божьей церковью, почитает то и другое». Заметив его глупость, я говорю: «Как я вижу, ты выказываешь себя защитником язычников и спасителем еретиков, потому что ты оскверняешь догматы церкви и проповедуешь, чтобы почитали нечестивое учение язычников. Для тебя было бы лучше, говорю я, если бы ты вооружился верой, которая Аврааму открылась у дубравы, Исааку – в баране, Иакову – на камне, Моисею – в купине; верой, которую Аарон принес на груди [216], Давид прославил в звуках тимпана, Соломон предрек разумом; верой, которую воспели все патриархи и пророки и сам закон воспел в молитвах и представил в жертвах; которую и сейчас, в настоящее время наш покровитель Мартин хранит в душе и даже являет в действии, чтобы ты обратился и уверовал в нераздельную троицу и чтобы, когда ты получишь от нас благословение и твоя душа очистится от яда дурной веры, твои неправильные суждения исчезли». Но он, воспылав гневом и бормоча как безумный, не знаю что, сказал: «Скорее душа моя вылетит из оков моего тела, чем я приму благословение от какого-либо епископа вашей веры». И я в ответ: «Да и господь не допустит, чтобы наше учение и вера настолько стали слабыми, что мы начали бы раздавать ее святость собакам и предлагать драгоценнейшие жемчужины святыни грязным свиньям». После этого он, прекратив спор, поднялся и удалился. Но как [149] только он вернулся в Испанию, став слабым и немощным, он под давлением нужды обратился в нашу веру.
