О чем не сообщил ТАСС Подлинная история «Трианона» - Перетрухин Игорь Константинович (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
Трагически оборвалась и жизнь моего старого товарища Станислава Викторовича Зукула, ставшего по прошествии времени генерал-лейтенантом и Председателем КГБ Латвии, с которым мы простились в последний раз на перроне Московского вокзала в Риге при моем возвращении домой из очередной служебной командировки в этот город, которая тоже оказалась последней. Он погиб при неизвестных мне обстоятельствах после распада СССР. Хорошо зная его характер, я не могу исключать того, что решение уйти из жизни он принял сам. Мне от души жаль этого преданного нашему делу человека, безгранично любившего свою маленькую Латвию и ее народ. Память о себе он оставил в многосерийном телевизионном фильме «Долгая дорога в дюнах» как консультант полковник С. Зукул.
После последней поездки в Ригу меня направили по указанию руководства в Управление КГБ в город Воронеж, чтобы я прочитал там лекцию по материалам дела Огородника. Эта поездка была для меня особенно приятной, так как в этом городе жил и работал мой старый друг Сергей Савин, с которым мы вместе воевали на Баренцевом море в составе Печенгской Краснознаменной, ордена Ушакова I степени бригады торпедных катеров Северного флота. После войны он демобилизовался и уехал на родину своей жены, работал на одном из комбинатов, возглавил бригаду коммунистического труда, стал Героем Социалистического Труда. На одном из партийных съездов, делегатом которого он был, его избрали кандидатом в члены ЦК КПСС, а через несколько лет — и членом. Все это время мы периодически встречались в Москве и поддерживали переписку. Как оказалось, в Воронеже он был широко известен, имел много друзей, среди которых был и начальник КГБ, произведший на меня самое благоприятное впечатление. Это был высококвалифицированный профессионал, сочетавший высокую требовательность к себе и окружающим с отеческой заботой о подчиненных. Свое назначение на высокую должность он ознаменовал, например, тем, что построил столовую для сотрудников Управления, решив тем самым многолетнюю проблему с их питанием.
Руководство и оперативный состав Управления с большим интересом отнеслись к конкретным материалам, связанным с работой по разоблачению американского агента.
Рассказывая о своем пребывании в Воронеже, мне хотелось бы упомянуть также об интересных встречах с жителями этого города, в том числе и с С. Савиным, о посещении авиационного завода, других промышленных предприятий и, наконец, Воронежского заповедника с его бобровым питомником, где, кроме всего, состоялось мое знакомство с писателем Василием Песковым.
Следующей была поездка в Ленинград. Там меня удостоили высокой чести прочитать лекцию для сотрудников Управления по городу Ленинграду и Ленинградской области, Особого отдела Балтийского флота и Управления погранвойск КГБ СССР в Красном зале Большого дома, который я хорошо помнил с далекого детства, когда гулял с отцом по набережной Невы. На лекции присутствовали все руководители указанных выше подразделений. Вал был наполнен до отказа. Лекция, как обычно, продолжалась с небольшим перерывом более трех часов и сопровождалась демонстрацией схем проводившихся оперативных мероприятий. В течение последующих тридцати минут давались ответы на задаваемые вопросы. А потом уже были посещение Русского музея, поездки в Петродворец и Кронштадт, встречи с друзьями.
Добрые воспоминания остались у меня и от аналогичной поездки в город Свердловск, где особенно приятно было видеть в первых рядах в зале Управления КГБ своих наставников и старших товарищей, от которых в молодые годы мне довелось набираться знаний и опыта для дальнейшей работы.
Общеизвестно, что Свердловская область с ее важными предприятиями оборонной промышленности всегда являлась объектом пристального внимания американских спецслужб, что еще раз подтвердилось полетом самолета-шпиона «У-2» с Пауэрсом на борту, сбитого уральскими ракетчиками на окраине города.
Лекция и на этот раз вызвала неподдельный интерес у руководящего и оперативного состава Управления КГБ. В этом отношении очень удачным оказался фотоснимок, сделанный оперативным фотографом. После объявления перерыва основная часть присутствовавших покинули зал. Казалось, что должны были выйти все. Однако в действительности это было не так. Около пятидесяти сотрудников, вместо того чтобы воспользоваться перерывом, окружили меня и забросали вопросами, касавшимися некоторых подробностей дела. На пленке запечатлелись как молодые, так и убеленные сединами оперативные работники, в равной степени желавшие услышать что-то новое и полезное для своей повседневной работы.
Надо сказать, что Свердловское управление, в сравнении со своими соседями, не в обиду им будь сказано, всегда отличалось более высоким уровнем профессионализма сотрудников. Возможно, что одной из причин этого являлось то, что в числе его руководителей было немало выдающихся и талантливых организаторов из числа сотрудников центрального аппарата, высланных в свое время туда из Москвы по тем или иным причинам. В их числе были уже упоминавшийся полковник С. П. Давыдов, генералы Дроздецкий, Фитин и другие, которые, опираясь на свой богатый опыт, способствовали повышению уровня работы подчиненного им коллектива и созданию определенных традиций в подходе к решению тех или иных оперативных задач.
А потом была поездка в город Каменск-Уральский, куда меня сопровождал один из моих старых друзей, начальник одного из отделов Управления полковник А. Г. Коротких. Там состоялась встреча с сотрудниками городского отдела и друзьями-ветеранами, с которыми много лет тому назад мне неплохо работалось. Вспоминали о былых делах и о тех, кого, к сожалению, уже нет в наших рядах. У нас не было никаких сомнений в том, что смерть многих из них была связана с трагедией, случившейся на атомном объекте «Маяк» осенью 1967 года. Это тогда Н. В. Тимофееву-Ресовскому, всемирно известному российскому ученому, основателю радиационной генетики и автору трудов по популяционной генетике и биологическим методам борьбы с радиоактивными загрязнениями, в прошлом многие годы работавшему на Урале, было отказано в создании там научно-исследовательского института для изучения вредного влияния радиации на человеческий организм. Те, кто принимал такое решение, не были, видимо, заинтересованы в этом. А ведь как знать, может быть, работа такого института помогла бы позже облегчить участь пострадавших при аварии на Чернобыльской атомной электростанции.
Вспомнили и о том, как разоблачили не без оснований подозревавшегося в принадлежности в прошлом к немецкой агентуре некоего Автандила Надаришвили, который, как оказалось, пытаясь ограбить магазин, убил сотрудника милиции. При его аресте и обыске по месту жительства мы не смогли обнаружить огнестрельного оружия, несмотря на то, что нам с оперативным шофером пришлось всю ночь до самого утра в поисках его перекопать под полом комнаты в бараке несколько кубометров земли. Позже, однако, мы нашли оружие, но в другом месте. По приговору областного суда кавказский гастролер Надаришвили был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу.
Не без юмора припомнили и то, как по экстренным сообщениям бдительных местных жителей ловили возле оборонных объектов и пионерских лагерей «вражеских шпионов и диверсантов», которые в действительности оказывались корреспондентами местных и областных газет. Процесс задержания этих людей для установления личности производил на них неизгладимое впечатление и, по всей видимости, оставался в их памяти на долгое время. Но ничего не поделаешь: такое уж было время, а мы лишь добросовестно исполняли свои обязанности. Вспомним хотя бы то, что именно в эти годы на территорию Белоруссии забрасывались группы диверсантов, о которых мне впоследствии рассказывал один из активных участников их ликвидации, бывший белорусский партизан полковник И. В. Габа. Враги, все до единого, были убиты или захвачены во время проведения чекистско-войсковых операций в белорусских лесах. Не обошлось тогда и без жертв с нашей стороны.
Глава 14
Ну а что американцы? Через несколько месяцев после провала агента ЦРУ США Трианона к нашему послу в Вашингтоне обратился один из руководителей Государственного департамента, который в разговоре пытался выяснить вопрос о возможном получении информации об А. Огороднике и принятии участия в решении его дальнейшей судьбы. В Москву была направлена соответствующая телеграмма. Вскоре на нее последовал лаконичный ответ, смысл которого состоял в том, что «об Огороднике речь может идти только в прошедшем времени». А этим руководителем был не кто иной, как государственный секретарь США господин Генри Киссинджер, потерявший в лице Трианона важный источник информации.
