История философии: Учебник для вузов - Васильев В. В. (читать книги без .txt) 📗
Благом стоики считали исключительно добродетель. Зенон так говорит об этом. «Все существующее либо хорошо, либо плохо, либо безразлично. Хорошим является следующее: разумение, целомудрие, справедливость, мужество и все, что есть добродетель или причастно добродетели. Плохим — неразумие, необузданность, несправедливость, трусость и все, что есть порок или причастно пороку. Безразличным же является следующее: жизнь и смерть, слава и бесславие, страдание и удовольствие, богатство и бедность, болезнь и здоровье, и все тому подобное» (Стобей, Ecl. II р. 57, 18 W). Сенека же пишет: «Высшим благом является нравственно-прекрасное (honestum).И я добавлю, чтобы ты еще больше удивился: нравственно-прекрасное является единственным благом» (Epistulae 71, 4). Итак, все, что нужно для счастливой жизни, заключено только в добродетели, добродетель вполне достаточна для счастья и довлеет самой себе. Основой любой добродетели является разум. Между различными благами, т. е. между добродетелями нет никакого различия, ни одна из них не лучше и не хуже другой. Точно так же и все пороки одинаковы, среди них нет лучшего или худшего. В отличие от прочих искусств мудрость, т. е. добродетельная жизнь, имеет свою цель в самой себе.
Область безразличного делилась стоиками на два вида: предпочтительное (προηγμένα) и непредпочтительное (άπροηγμένα). Хотя для счастливой жизни безразличное не могло принести никакой пользы, для обычной жизни выбор безразличного представлялся стоикам важным и требующим обоснования. Так, жизнь, здоровье, сила, богатство, слава, хорошее происхождение считались предпочтительными, а их противоположности — непредпочтительными. Для добродетельной жизни все это было для стоиков безразличным. Некоторые стоики (Аристон Хиосский) шли еще дальше и полностью элиминировали всякое различие между предпочтительным и непредпочтительным, доводя стоическую точку зрения на благо до логического конца.
Добродетель определялась стоиками как «некое совершенство всякого существа» (Диоген Лаэртский, VII 90) и как «возникшее благодаря разуму некое расположение и силу ведущего начала души» (Плутарх, De virt. mor. 3). Всякий человек от природы имеет предрасположенность к добродетели или, как выражается Цицерон, «врожденные семена добродетелей» (Цицерон, Tusc. disp. III 1,2). Итак, добродетель врождена нам и существует от природы, тогда как порок и зло могут прийти только извне и представляют собой извращение (διαστροφή, perversio) природы.
Основными добродетелями, как уже говорилось, стоики считали разумение, справедливость, благоразумие и мужество. В определенном смысле справедливость, благоразумие и мужество были разновидностями разумения. Так, Зенон определял справедливость как разумение в делах распределения, благоразумие как разумение относительно предметов выбора, мужество как разумение в том, что нужно переносить. Но он все же не считал, что разумение есть единственная добродетель, а о прочих не должно быть и речи, как будет думать Аристон Хиосский. Добродетели не отделимы друг от друга, а тот, кто имеет хотя бы одну добродетель, будет иметь их все. Добродетель нельзя утратить в нормальном состоянии рассудка, однако при тяжелых психических расстройствах вместе с разумом утрачивается и добродетель.
Нравственное действие оценивалось стоиками не по его результату, но по внутреннему настрою того, кто его совершает. Деяние, которое могло бы со стороны показаться ужасным и невозможным, с точки зрения намерения может быть добродетельным и разумным.
К важным достижениям этической доктрины стоицизма можно отнести разработку стоиками учения о страстях (πάθη). Страсть определялась Зеноном как «неразумное и противоестественное движение души, или влечение, переходящее меру» (Диоген Лаэртский, VII 110). Однако другой видный стоик, Хрисипп, определял страсти как ложные суждения нашей разумной части. По стоикам, существуют четыре главных рода страстей: печаль, страх, вожделение, удовольствие. «Печаль — это неразумное сжатие, или недавнее мнение о присутствии зла, из-за которого, как кажется, происходит сжатие. Страх — это неразумное уклонение, или бегство от кажущегося ужасным. Вожделение — это неразумное стремление, иди преследование кажущегося блага. Удовольствие — это неразумное воспарение (επαρσις), или недавнее мнение о присутствии блага, из-за которого, как кажется, происходит воспарение» (Андроник, Περί παθών Ι (SVF III 391)). Из этих определений видно, что страсть, во-первых, является неразумной, противоречащей разуму, во-вторых, страсти связаны с кажущимся, а не с действительным. Страсти не могут быть, по стоикам, умеряемы, они должны быть полностью устранены. В этом отличие стоиков от Аристотеля. Уничтожение страстей является делом философии. Цицерон так говорит об этом: «Вот что делает философия. Она лечит души, устраняет пустые тревоги,освобождает от вожделений, прогоняет страхи» (Цицерон, Tusc. disp. II 4, 11). Страстям стоики противопоставляли «благие претерпевания» (εύπάθειαι), радость, осторожность и «добрую волю» (βούλησις), которые отличаются от страстей тем, что не противоречат разуму, но согласны с ним (εΰλογαν). Сострадание и раскаяние не входили, согласно стоикам, в число «благих претерпеваний» и должны были быть отвергнуты. Поскольку между разумом и неразумием, между добродетелью и пороком нет ничего промежуточного, то и все люди строго делятся на два вида: мудрецов и неразумных. Даже те, кто стремится к нравственному совершенствованию, но его не достиг (οί προκύπτοντες), должны быть зачислены в разряд неразумных и дурных. Мудрец обладает всеми добродетелями, совершает только правильные поступки, никогда не ошибается. Ему чуждо мнение, поскольку его познание основательно и твердо, и невежество. Мудрец не бесчувственен, но бесстрастен. Он может почувствовать боль и страх, но он не примет это в свою душу. Мудрец может делать все что угодно, ибо он все будет делать совершенно и согласно с природой. Он может жить в обществе, жениться, производить детей на свет, ибо все это никак не может помешать его свободе. Он свободен настолько, что даже может вкушать человеческое мясо, если это будет оправдано разумом. Только мудрец подлинный царь, поскольку царь должен знать, что такое хорошо и что такое плохо. Только мудрец — подлинный судья или оратор. Стоический мудрец никого не жалеет и никого не прощает, ибо это противоречит его пониманию долга. Только мудрец богат, красив и счастлив. Мудрец имеет право на свою собственную жизнь, которую он может оставить либо за отечество или друзей, либо из-за тяжелой и неизлечимой болезни. Мудрец — крайне редкое, но не невозможное явление на земле. По Сенеке, он рождается раз в пятьсот лет.
Базисом стоического учения об обществе было утверждение, что каждый человек по природе стремится к самосохранению, заботится о себе и о том, что ему близко. Из этой любви к себе вырастает и любовь к своим близким и, в конце концов, к человеческому роду в целом. Поскольку наше подлинное «Я» — это разум, которым обладает также каждый человек, то наша любовь к себе есть, на самом деле, любовь к человеку как таковому. Отсюда вырастает преодоление в рамках стоицизма деления на своих и чужих, на греков и варваров. Люди как существа обладающие разумом образуют огромную вселенскую общину, к этой общине принадлежат и боги, которые тоже обла... [11]
1.Stoicorum veterum fragmenta, coll. J. Arnim. Vol. I —III. Lipsiae, 1903— 1905.
2.Фрагменты ранних стоиков. Т. I —II (второй том в двух частях) / Пер. и комм. А. А. Столярова. М., 1998 — 2002.
3.Луций Аней Сенека.Нравственные письма к Луцилию. М, 1977.
4.Марк Аврелий Антонин.Размышления. Л., 1985.
5.Диоген Лаэртский.О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979.
6.Столяров А. А.Стоя и стоицизм. М., 1995.
7.Pohlenz M.Die Stoa. Bd.I — IL Göttingen, 1948 - 1949.
Глава 8. СКЕПТИЦИЗМ
Скептицизмом называется такая точка зрения, в соответствии с которой отрицается возможность любого познания мира и утверждается необходимость воздержания от какого бы то ни было суждения о нем. Скептическое отношение к человеческому познанию очень характерно для греческого духа. Философы и поэты ранней Греции, Гомер и Гераклит, Архилох и Демокрит, Еврипид и Платон многократно говорили о слабости наших чувств, краткости человеческой жизни, немощи человеческого ума. Однако собрать разбросанные крупицы скептического отношения к миру и переплавить их в единое мировоззрение было суждено элейцу Пиррону(360 — 270 гг. до н. э.). Именно к нему восходят определения скептицизма как отдельного философского направления, отличного от простого недоверия к показаниям наших чувств и ума.
