Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины - Мещеряков Владимир Порфирьевич (читать хорошую книгу txt) 📗
Кроме того, не надо думать, что в то время, все Политбюро и руководство страны, было монолитным, сплоченным коллективом способным на многое. Там тоже, были свои «подводные течения» и не все «вожди» имели во лбу семь пядей. Одни могли попасться на «крючок» заговорщиков по незнанию, другие — по злому умыслу. Все это поспособствовало той сумятице в принятии решений по отражению агрессии Германии. Поэтому, вместо сигнала в округа, заговорщики вполне могли убедить всех присутствующих в кабинете Сталина в Кремле, послать некую разъяснительную Директиву, с целью «не поддаваться на провокации», вместо того, чтобы дать врагу мощный ответный удар, даже не пересекая своей границы. К тому же, заговорщики из Генштаба, могли «затемнить» с направление главного удара врага, с целью не оказания помощи воюющим войскам резервами, да и многое другое. Все эти действия именуются одним словом — саботаж, который приравнивается к измене Родине и попадает под расстрельную статью. Яркий пример — Западный округ. Наши высокопоставленные военные в Москве уверяют правительство, в том, что там не ведутся боевые действия, а руководству округом, наоборот, дают указания не предпринимать никаких ответных военных действий, ссылаясь, дескать, на указания Сталина. Могли ли они действовать так дерзко и безбоязненно, если бы в тот момент в Кремле находился Сталин? Конечно, нет! Часть Правительства и часть Политбюро, действительно, оказавшись без Сталина, попали в довольно сложное положение: не побежишь же на границу проверять сообщение наркома обороны и начальника Генштаба. В этой связи, мы еще будем рассматривать обращение Молотова к стране, где тот «пел под чужую дудку». Обратите, к тому же, внимание, практически на бездействие власти целых четыре дня, то есть, вплоть, до того дня, как в Кремле появится Сталин.
А как события 22 июня описывает сам Жуков? В начальном варианте мемуаров, 1969 года издания, как говорилось выше, Жуков ведет речь о военном конфликте, в более поздних изданиях, уже о войне. Сценарий событий примерно совпадает. Жуков получает информацию, уже говорилось как, и с наркомом обороны, едет в Кремль, якобы, предварительно, «позвонив» на дачу главе государства. А наши войска на границе, в это время немцы безнаказанно «мордуют». В Москве же, как нас уверяет Жуков, члены Политбюро собираются в Кремле, где происходит обсуждение сложившейся ситуации и оформляется протест Германии через министра иностранных дел Молотова. В нашем случае, Жуковский сценарий, делает отклонение от темы. В Кремле, по Жукову, должен находиться Сталин, который как всегда, выставляется человеком, неадекватно воспринимающим реальную действительность: «Надо срочно позвонить в германское посольство». Видно, вспомнил по приезду в Кремль, что такое посольство существует. А ему говорят, что посол Шуленбург, сам, дескать, рвется к нам со срочным сообщением. Всё это выглядит, как полное сборище, каких-то, недоумков, а не государственных мужей. «Принять посла, было поручено В.М. Молотову», читаем у Жукова. А что, кто-нибудь другой у нас занимался дипломатической деятельностью, а в данный момент почему-то, решили, поручить это дело Вячеславу Михайловичу? Да это была его прямая обязанность, как наркома иностранных дел, а не поручение ему, как «мальчику на побегушках». Для чего все собрались в Кремле? Выразить свою позицию к инциденту на границе и в сформулированном виде передать, через Молотова, послу Германии. А по Жукову, в его мемуарах, военные так и бряцали шпорами: грозились, порвать на части, ступившего на нашу землю, врага, а им не давали этого сделать. Но все равно, даешь войну! Тут и Молотов, почему-то очень уж быстро возвратился, после приема посла Шуленбурга. Говорит, что принял в Кремле, но почему все так ускоренно? Что, Шуленбург сунул бумагу в руку Молотову и бегом к себе в посольство, от греха подальше? Ведь была же, вроде, как пишут, некоторые историки, некая договоренность у Молотова со Сталиным, якобы, «поводить за нос» немецкого посла. Принять от него дипломатическую ноту только после начала военных действий на границе, чтобы, дескать, «не купиться» на провокацию со стрельбой, а чтобы была самая, что ни есть, открытая форма агрессии? Пусть будет так, но и это не означало бездействие, в военном отношении, т. е. не оказывать немцам никакого сопротивления. Одно, как говориться, другому не мешает.
Вообще, с нашими архивистами-документалистами, не соскучишься. В различных сборниках документов приводятся тексты телеграмм, которыми обменивались Германское МИД и посол Шуленбург в Советском Союзе. Во всех приведенных телеграммах указывается время ее приема и передачи. Кроме, разумеется, одной, самой важной телеграммы руководства Германского МИДа послу Шуленбургу от 21 июня 1941 года. Догадайтесь, дескать, сами товарищи читатели, когда была отправлена телеграмма и когда получена. А почему? Чтобы, видимо, не нарушить хронологию Жуковского рассказа, или по каким-то другим причинам, низкопробного толка?
Немного терпения, уважаемый читатель: скоро дойдет очередь и до этой телеграммы.
«Германское правительство объявило нам войну», — такими были, по Жукову, слова Молотова после свидания с немецким послом. После таких слов, «И.В. Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался». При внимательном чтении данного текста в мемуарах Жукова, можно заметить, что Сталин даже не вставал со своего места. В раннем издании, Сталин у него, просто, «опустился на стул».
Немцы уже рвут в клочья, скромные по военным меркам, пограничные части, «дубасят» подходящие к границе передовые воинские части Красной Армии, а Сталин, каким его рисует Жуков, «глубоко задумался». Хорошо, что еще не заснул, а то ведь Жуков ранним утром поднял его с постели.
Вся эта красочно нарисованная картина имеет один изъян: почему Молотов, в рассказе Жукова, якобы, возвратившись со встречи с послом Шуленбургом, не принес Германскую ноту протеста о разрыве дипломатических отношений? Это у нас в начале данной главы, при повествовании о том, как проистекали бы события 22 июня, упоминается немецкий посол с нотой. В данных, Жуковских мемуарах, якобы, в реально происходящих событиях в Кремле, этой ноты нет в руках у Молотова и «Сталин», что в данных мемуарах и не удивительно, никак не прореагировал на ее отсутствие. Молотов-то, вернулся, по рассказу Жукова, от Шуленбурга со словами, а не с нотой. Видимо, сказанного Вячеславом Михайловичем, по Жукову, было достаточным для понимания, что Германия объявила нам войну. Тем более что Жуковский Сталин «глубоко задумался» и, наверное, забыл спросить об этой злосчастной ноте. А Молотов, видимо, от волнения, не вынул ее из папки и не ознакомил с содержанием товарищей из Политбюро. А те, и не подумали спросить и зачитать. И так понятно, что война, что слова-то, зря тратить: еще пригодятся по жизни. Жуков, кто? — человек военный, ему на все эти дипломатические тонкости, «наплевать и забыть», как говорил Василий Иванович Чапаев. Будет он вспоминать через двадцать с лишним лет, принес Молотов ноту протеста от немцев или нет. А как же редакционная группа из докторов исторических наук и прочих военных консультантов не заметила в Жуковских мемуарах такую «мелочь», как нота Германского правительства, — поинтересуется внимательный читатель? Разумеется, не только заметила, но и знала, что такого события, в данный момент, в Кремле не было. Не принимал Молотов посла Шуленбурга в Кремле ранним утром 22 июня 1941 года, поэтому и не мог он принести «товарищам по Политбюро» то, чего, как говориться не было у него, на тот момент. И наши консультанты Г.А. Деборин, П.А. Жилин, В.П.Степанов и прочие упомянутые в «Записке отделов ЦК КПСС в ЦК КПСС „Об издании военных мемуаров Г.К. Жукова“», не взяли грех на душу, и не приписали сюда Молотова с германской нотой. Этого не было в реальной жизни. Но для того, чтобы связать концы с концами и выкрутиться с отсутствием Сталина, решили Молотова с нотой перенести на воскресение. Все же это мемуары, пусть и самого Жукова, но не научно-исследовательский труд по событиям начального периода Великой Отечественной войны.
