Скорость, маневр, огонь - Иванов Анатолий Степанович (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
– Прикрой, атакую! – слышит ведомый команду ведущего.
И пара пошла в атаку. А фашистам только того и надо. У них уже наготове другая пара или четверка, состоящая, как правило, из опытнейших летчиков. Они тут же сверху неожиданно атакуют наших, которые увлеклись «легкой добычей». Так, во время погони за «приманкой», мы потеряли троих хороших летчиков, имеющих достаточный боевой опыт.
Но теперь тактика немцев была во многом продиктована нашими активными действиями. Группа немецких асов, которая находилась на севере Крыма, под Сивашем, срочно перелетала под Керчь, потом снова улетала на север и вновь возвращалась на Керченский полуостров.
Видать, не сладко было фашистской авиации. Надо было и там, и тут прикрывать свою пехоту, которую наши войска крепко били на земле, Надо было обеспечивать действия бомбардировщиков в направлении Сиваша и Керчи. А они тоже несли большие потери и вынуждены были чаще всего сбрасывать бомбы на свои же войска.
Силенок у немцев явно не хватало. После Кубани, Орловско-Курской битвы обстановка в воздухе резко изменилась в нашу пользу. Действуя на два фронта, опытные фашистские летчики улетели на Сиваш, а под Керчью, должно быть, осталась одна молодежь. В небе наступило затишье. Вылетая на разведку или для патрулирования, наши летчики стали навязывать фашистам свою тактику. Мы решили прилетать к немцам на аэродром и ждать, пока фашисты не произведут взлет.
В районе аэродрома три пары наших истребителей рассредоточивались по высотам. Самая верхняя становилась в левый круг, вторая производила полет с правым кругом на тысячу метров ниже, а третья – летала еще ниже, но также, как и первая, с левым кругом.
Все летчики хорошо просматривали воздушное пространство, надежно обеспечивали заднюю полусферу друг у друга и могли в любую минуту организовать взаимодействие в бою.
Как только начинают взлетать «мессершмитты», наши самолеты, имея достаточное преимущество в высоте, тут же пикировали и завязывали воздушный бой, не давая возможности немцам выйти из-под удара. Короткий и, вместе с тем, наступательный бой, как правило, приносил победу.
Такая тактика исключительно угнетающе действовала на противника и одновременно позволяла нашим самолетам свободно вести разведку в глубоком тылу. К тому же, наши бомбардировщики и штурмовики спокойно обрабатывали передний край фашистской обороны. Одним словом, воздушная обстановка в районе Багерово напоминала обстановку 1942 года под Туапсе с той лишь разницей, что не немцы, а наши летчики действовали, как на учебном полигоне и были полными хозяевами положения.
Но вот прошло дней десять-двенадцать и группа опытных фашистских летчиков снова возвратилась.
Настало утро. Мы, вот уже который раз, вылетаем на ставшее уже привычным задание. Пары заняли свои обычные места над аэродромом и ждут, когда немцы начнут подниматься. Но не тут-то было.
Возвратившиеся с севера фашисты решили проучить нас. Еще до рассвета они организовали патрулирование истребителей на высотах, значительно больше тех, где располагалась наша верхняя группа.
– Сверху атакуют! – кричит по радио Макаров, находившийся в верхнем эшелоне.
Не успели мы оглянуться, как видим, «мессершмитты» вступили в бой с парой Макарова. В это же время одна за другой обрушились две пары фашистов на наши нижние эшелоны. Видим, с аэродрома взлетают еще три пары «мессершмиттов». Нас шестеро, а немцев уже двенадцать. Все верхние эшелоны заняты фашистами. Мы связаны боем и находимся далеко в тылу у противника. Дело принимает сложный оборот.
Начинаем отходить на свою территорию. Немцы теперь уже собрались в одну группу и такой бой нам навязали, что мы прилетели домой основательно взмокшие. Хотя и не имели потерь, тем не менее поняли, что в своей тактике допустили непростительную ошибку, за которую могли жестоко поплатиться.
– Что-то немцы стали не те, – чешет затылок Макаров. – То мы к ним, вроде как на парад летали, а сегодня едва ноги унесли. Стыд-то какой!
– А ты, что думал, они стали для нас жирными барашками? Лови и тащи на шашлык, – подковырнул Шикалов.
Пришлось серьезно подумать. Во всех эскадрильях сделали детальный разбор допущенных ошибок. Вопросу о тактической выучке, и, особенно, бдительности было придано самое серьезное значение.
В марте началась весенняя распутица, пошли дожди. Взлетать на самолетах стало трудно, а затем и вовсе невозможно. Надо было срочно перебазироваться на другой аэродром.
Пришлось самолеты вытаскивать на берег озера тракторами, а затем готовить на бывшем кукурузном поле узенькую полосу для взлета.
Два дня, с утра и до позднего вечера, работали все люди полка и батальона аэродромного обслуживания. Наконец, все было готово.
Один за другим взлетели летчики. Полевой аэродром на дне некогда пересохшего озера перестал существовать.
К тому времени на Таманском полуострове, неподалеку от нашего аэродрома, у соседей на вооружение стали поступать невиданные ранее самолеты. «Новинкой» оказались давно снятые с вооружения американских ВВС истребители «Кеттихаук». Посмотрели мы на это «чудо» авиационной техники и вспомнили, как совсем недавно сами мучились на подаренных английских «спитфайрах».
– Не сладко придется ребятам на этом заморском «шедевре», – поговаривали летчики.
Но, возвращаясь после задания домой, мы видели, что все в прошлом свободные аэродромы, расположенные по соседству, заполнены отечественными бомбардировщиками, штурмовиками, истребителями. Глаз радовался. Было ясно: предстоит большая работа.
В конце марта полку была поставлена задача, которую раньше нам не приходилось выполнять. Мы должны прикрывать с воздуха спецпоезд, следовавший из Краснодара в Темрюк, а затем вылетать для охраны военных катеров в Керченском проливе с представителями из ставки Верховного главного командования.
– Тут, братцы, надо сработать чисто. Чтобы не было ни сучка, ни задоринки, – сказал Макаров. – Не дай бог, немцы пронюхают, кого мы охраняем, они ни с чем не посчитаются.
– Надо продумать в деталях и хорошенько подготовиться к выполнению предстоящих полетов.
А погода – как это говорят в народе, «хороший хозяин собаку из дома не выпустит». Низко, над проливом повисли свинцовые тучи, моросил мелкий дождь.
Мы с Макаровым в воздухе. Помним наказ начальника штаба: «Смотрите в оба. За эти катера головой отвечаете!».
Разворачиваемся в сторону пролива и летим на бреющем полете. Находим причал, видим катера: один, второй, третий, еще несколько. На каждом по две спаренные зенитные автоматические установки. Пролетаем над ними и плавно делаем разворот в обратном направлении.
С катера взвивается зеленая ракета – сигнал: «встать на воздушную вахту». Катера отплывают от причала и в кильватерной колонне следуют через пролив в сторону Керчи. По сторонам – боевое охранение.
– Иванов, на цель вышли? – спрашивают по радио с пункта наведения.
– Все в порядке. Цель вижу, выполняю задание. Обстановка нормальная.
Но как медленно движутся катера! Мы с Макаровым то и дело теряем их из поля зрения, потому что на малой высоте не можем энергично развернуться. Затем опять пролетаем над ними. Моряки машут руками. Прошло десять минут, а нам кажется, что мы летаем уже около часа.
Делаем еще один заход в направлении движения катеров.
– «Двадцать пятый», смотри за воздухом, а я буду искать «цель», – передаю по радио Макарову.
– Понял.
И тут, словно мне кто-то из-за спины подсказал: «Посмотри назад!».
Повернул я голову и похолодел: на расстоянии метров в сто подбирается ко мне «мессершмитт». Отчетливо вижу: желтый нос самолета доворачивает в мою сторону. Чувствую, фашист вот-вот откроет огонь.
– «Месс» в хвосте! – кричит Макаров.
Но я уже резко бросил свой самолет в сторону. До сих пор не могу себе представить, что это была за фигура пилотажа на высоте в пятьдесят метров. Помню лишь одно: самолет энергично развернулся и задрожал от чрезмерных перегрузок.
