Русская артиллерия (От Московской Руси до наших дней) - Ионин Сергей Николаевич (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Тогда началась «охота». В построенные пункты пришли артиллеристы-наблюдатели. Вооруженные биноклями, стереотрубами, полевыми перископами, они день и ночь, час за часом, минута за минутой следили за расположением противника, стараясь «поймать» его огневые точки, наблюдательные пункты, батареи.
Наблюдательный пункт № 1 помещался на высоком холме с левого фланга наших позиций. Чтобы пробраться в этот пункт, надо было зайти обязательно с тыловой стороны холма и пройти затем почти до самой вершины густым кустарником. Далее шел узкий окоп, который переходил в крытый земляной коридор. По этому коридору и попадали в самый наблюдательный пункт. Наблюдатели устроились здесь даже с некоторым комфортом. В сравнительно просторной землянке, вырытой полукругом, могло поместиться человек пять. На полу была накидана солома. На оторванной от какого-то сарая широкой двери сладко спал, завернувшись в шинель, один из наблюдателей. Другой сидел на табурете и записывал что- то в полевую книжку, раскрытую на коленях.
В одной из стен землянки имелась узкая продольная щель. У этой смотровой щели стоял третий наблюдатель и внимательно смотрел по сторонам. Отсюда была хорошо видна Лысая гора, деревня Хорошоуц и опушка расположенного между ними леса.
— Опять лезет! — сказал наблюдатель, стоявший у смотровой щели.
— Где? — спросил тот, что сидел на табурете.
— На Лысой, — ответил первый.
Сидевший на табурете взглянул на часы и сделал запись в полевой книжке. Потом встал и подошел посмотреть.
Несколько дней тому назад наблюдатели обратили внимание на подозрительный бугор, который виднелся на Лысой горе немного правее установленных там рогаток. В 11 часов утра стала стрелять неизвестная неприятельская батарея. Наблюдатели заметили, что, пока стреляла эта батарея, из-за бугра на Лысой горе все время высовывался офицер с биноклем. Это был неприятельский наблюдатель. Когда батарея смолкла, он исчез. В 7 часов вечера из блиндажа на бугре вышел человек и скрылся за горой. Очевидно, это был телефонист, проверявший провод.
Наблюдатели все это записали в своем журнале. Они стали с удвоенным вниманием следить за бугром. На следующий день в половине девятого утра в блиндаж пробрался офицер. В руках он держал какую-то папку, блестевшую на солнце. Офицер этот через десять минут ушел, а еще через десять минут опять начала стрелять та же неприятельская батарея. И опять из-за бугра появился наблюдатель.
На рассвете третьего дня наблюдатели отметили, что бугор увеличился почти вдвое, и от него австрийцы прокопали ход сообщения за гору. Было видно, как работали австрийские саперы.
А вот теперь опять неосторожно вылез офицер и, покопавшись немного в земле, скрылся. Наблюдатели ясно увидели в бугре щель. Вероятно, ее недостаточно хорошо сделали изнутри. Не оставалось сомнений, что противник устроил здесь постоянный наблюдательный пункт.
Все виденное во всех подробностях было записано в артиллерийском журнале наблюдений. Но не только это удалось заметить наблюдателям с пункта № 1. По записям в журнале начальник артиллерии видел, что в те же дни им удалось обнаружить австрийскую батарею восточнее костела в деревне Хорошоуц. Они «поймали» ее по блескам выстрелов, которые появлялись между костелом и серым домом, когда батарея стреляла по расположению русских войск. А затем наблюдатели увидели однажды, как за костелом остановился зарядный ящик и солдаты носили патроны на батарею.
Точно так же они обнаружили и батарею в направлении на домик лесника, и, видимо, штаб полка, расположенный в домике с красной крышей у южной опушки леса, — там, где проходило широкое шоссе.
Так артиллеристы-наблюдатели раскрывали постепенно те основные точки противника, по которым нужно будет сосредоточить огонь своих орудий. Десятки незаметных, скрытых глаз следили за каждым движением врага, ловили малейшую его оплошность…
Скрипели и хлопали двери. Стонали половицы под тяжестью грубых сапог. Приходили и уходили люди. Много людей. Приходили связисты, и с ними нужно было разработать схему телефонных пунктов. Приходили топографы и приносили вычерченные планы неприятельских позиций. Приходили начальники ударных групп: требовали больше орудий, больше снарядов, всего больше. Приходили командиры дивизионов и батарей, и с ними нужно было ехать на дополнительную разведку.
Приходили аэрофотограмметристы и приносили расшифрованные снимки, сделанные с самолетов. Приходили для личных докладов летчики, комендантские помощники, наблюдатели с привязных аэростатов.
Агентурная разведка доносила, что силы неприятеля, расположенные между селами Городенки и Доброноуц, состоят из австрийской пехотной дивизии, венгерского ландверного полка, двух кавалерийских дивизий, группы ландштурмистов и, кроме того, венгерских гонведных частей, которых надо отнести к наиболее крепким и устойчивым частям противника. Есть и отдельные части немцев, среди инструкторов много германских офицеров.
План местности, который был развернут на столе начальника артиллерии, покрывался все новыми и новыми значками. У винокуренного завода начальник артиллерии нарисовал черный квадратик, он означал штаб полка, обнаруженный летчиком. Здесь же неподалеку, на пересечении двух ручьев, он провел короткую линию, перечеркнув ее двумя поперечными черточками. Это неприятельская батарея, о которой рассказывал перебежчик на допросе. Она вошла в список под № 22. Затем была отмечена около березы с тополем батарея под № 21, та самая, которую летчик заснял с воздуха. На вершине Лысой горы появился кружок с крестиком внутри. Это неприятельский наблюдательный пункт, «пойманный» наблюдателями.
Точно так же были отмечены на плане и домик с красной крышей, и батарея у костела в Хорошоуц, и многие другие вражеские наблюдательные пункты и батареи, местонахождение которых раскрыли наблюдатели, разведчики, летчики…
Теперь австро-венгерские позиции предстали перед начальником артиллерии как на ладони. Все было ясно. Все основные укрепления, все наиболее важные точки огневого сопротивления, связи и управления, все возможные подходы противника из тыла к передовой линии — все теперь сложилось в одну стройную картину. Результат кропотливой, напряженной работы, которую проделывал в течение целого месяца огромный коллектив людей, представителей самых разнообразных военных специальностей, лежал теперь на столе, собранный и сконцентрированный в немногих картах, схемах и таблицах.
Оставался последний этап подготовительной работы — составление артиллерийского плана, того железного графика, по которому будут точно расписаны действия всей артиллерии, до отдельных батарей включительно.
Вся артиллерия, которая сосредоточивалась для прорыва главного участка — «языка», — была, в свою очередь, разбита для удобства управления на три группы. При этом средняя группа опять являлась наиболее сильной. Она представляла как бы самое острие ножа, которым будет нанесен смертельный удар противнику.
Каждая группа должна была проделать по шести проходов в проволочных заграждениях противника. Для этого в группах выделялось по 12 легких орудий. Было также точно определено, сколько орудий в той или иной группе должно стрелять по неприятельским окопам. В средней группе еще предусматривались специальные орудия для разрушения телефонных ходов. Помимо всего была намечена совершенно особая и самостоятельная группа артиллерии, предназначенная для борьбы с батареями противника и для обстрела его тыла.
Если бы какой-нибудь сторонний наблюдатель зашел в середине мая к начальнику артиллерии, он подумал бы, что люди увлечены весьма интересной военной игрой. За столом сидели начальники участков, начальники групп, ближайшие помощники начальника артиллерии.
Перед ними лежал план неприятельских позиций, вычерченный в большом масштабе.
— Я предлагаю, — говорил маленький толстый полковник, которому было поручено командование средней группой, — я предлагаю второму дивизиону тридцать второй бригады в начальный период боя обстреливать окопы противника. Вот эта батарея будет стрелять по белым рогаткам. Очень удобно: огонь получается совсем косоприцельным (полковник провел пунктирную линию, которая показывала, что снаряды будут ложиться в окоп противника сбоку). Огонь других батарей этой бригады распределяется по другую сторону «языка» (полковник ткнул пальцем в серый блиндаж). Во второй период боя этот дивизион переносит свой огонь в тыл противника. Он захватывает своим обстрелом весь сектор от Хорошоуцкого ручья до винокуренного завода (полковник провел на плане две жирные линии, обозначавшие сектор обстрела).
