В начале всех несчастий: (война на Тихом океане, 1904-1905) - Уткин Анатолий Иванович (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗
Японская сторона, столкнувшись с реальностью, тоже испытала шок. День за днем она обнаруживала недостаточную подготовленность к затяжному крупномасштабному конфликту. Рассматривая карту Порт — Артура в масштабе 1:20000, японцы убедились, что планировать боевые операции на такой карте просто невозможно. Наиболее ценную информацию японцы получили от генерал–лейтенанта Нагаока Гаиси, приготовившегося заменить в качестве заместителя начальника генерального штаба генерала Кодаму. В 1902 г. Нагаока проезжал через Порт — Артур на пути из Европы в Японию. Он остановился в офисе фирмы «Мицуи». Он пытался «прогуляться по крепости», но его остановили. Но он узнал некоторые настораживающие цифры: 200 000 баррелей цемента влиты в укрепления крепости. «Если они льют столько бетона, то крепость должна быть неприступной. Если даже крепость не неприступна, то соседние холмы — сама местность делает фронтальную атаку неосуществимой. Войска нужно сместить западнее для нанесения неожиданного удара». Майор разведки Морита из Чифу обнаружил, что верхушки окружающих гор сознательно срыты. Он, как и Нагаока, считал необходимым создать Третью армию, чьей главной задачей был бы штурм Порт — Артура.
Но такие стратеги, как Кодама, считали, что эту ударную точку — опорный пункт русских можно проигнорировать. Что следует окружить Порт — Артур кольцом и заставить горо–крепость медленно умирать. А многие японские генералы считали Порт — Артур вообще лжепроблемой. Крепость, мол, сдастся после первого штурма. В конечном счете оказалось, что и императорская японская штаб–квартира оказалась неподготовленной к решению проблемы Порт — Артура: не было реалистических планов (и даже карт).
Но некоторая подготовка велась. В Германии были проинспектированы крупповские осадные орудия, и некоторые закуплены. На каждое такое орудие (пятнадцатидюймовые гаубицы) было подготовлено 800 снарядов. Повторяем, предстояла война, к которой и японская сторона, как оказалось, тоже не была по настоящему готова. Японцы использовали осадные орудия в качестве полевых во время войны с Китаем и были собой довольны. Но время поставило перед ними новые, более сложные задачи. Пятый отдел имперского штаба начал создавать учебник, рассматривающий способы штурма крепостей. Этот учебник японцам понадобился не сразу. Пока еще все глаза были обращены к главной русской базе — Ляояну. Здесь нужно было окружить русских — так учила самая передовая — германская военная наука.
Пока японские дивизии были заняты высадкой на побережье активностью отличались боевые действия на море. Возвращавшиеся в Порт — Артур миноносцы «Бесстрашный» и «Внушительный» (они были посланы разведать, где находится японский флот) оказались перехваченными крейсерами адмирала Девы. Русские пушки имели радиус действия в 10 км. Отходя, они начали отстреливаться. «Бесстрашный» бесстрашно прорвался к родной гавани, а «Внушительный» предпочел спрятаться в одной из малых бухт. Японцы почти его потеряли, но когда заработала его артиллерия, японская эскадра вернулась. То была внушительная и беспомощная цель. Противостоять всему флоту «Внушительный» не мог, японцы назвали его расстрел «учебной стрельбой».
Макаров
У русских ощущался кризис в руководстве. Адмирал Старк в значительной мере дискредитировал себя поражениями на ранней стадии ведения морских операций. Ощущалось отсутствие стратегического замысла, недостаток тактической изощренности. Пагубно сказывалась разобщенность флота. Часть его стояла на приколе далеко во Владивостоке, вторая — жалась к берегу под прикрытием пушек Порт — Артура. А тем временем адмирал Того овладел стратегическим пространством и гарантировал высадку японских войск в Корее. На море нужно было что–то менять. Требовалась фигура, которая вызывала бы доверие моряков и знаменовала бы перехват инициативы. Таковым большинству представлялся вице–адмирал Макаров, командовавший военно–морской базой Кронштадт. В известном смысле он олицетворял лучшее в русском флоте. Адмирал Макаров был самой харизматической личностью на русском флоте.
17 февраля 1904 г., в холодный и ветреный день император Николай принял его и благословил на ратные подвиги. Макаров отбыл по железной дороге в тот же день. Организаторские способности этого незаурядного человека отмечены в личном дневнике императора: «Слава Богу, дела стали налаживаться быстрее, чем предполагалось». Прибытие Макарова знаменует новый этап русско–японской войны. Даже матросы знали, что «Бородатый» не потерпит безынициативности. С большим, чем прежде смыслом и огоньком заработали экипажи, старавшиеся как можно быстрее отремонтировать поврежденные суда. Некоторые специалисты работали по 24 часа, восстанавливали корабли, трудясь до изнеможения. Подгоняло чувство унижения, испытанное 8 и 9 февраля, сообщения о безнаказанной высадке японцев в Чемульпо, об их быстром продвижении в Корее. В эти дни с немалым одобрением был воспринят приказ Стесселя: «Крепость должна сражаться до последнего, отступать некуда».
Дальневосточный театр военных действий не был незнакомым для Макарова. Уже в марте 1900 г. он предоставил секретную записку «Мнение об организации обороны Порт — Артура». В ней провидчески говорилось: «Япония прежде всего займет Корею, а нашему флоту, оперирующему вдали от баз, будет невозможно помешать высадке японцев в каком угодно месте. Заняв Корею, японцы двинутся к Квантунскому полуострову и сосредоточат там более сил, чем у нас. Это будет война за обладание Порт — Артуром. Падение Порт — Артура будет страшным ударом для нашего положения на Дальнем Востоке». Макаров, в отличие от многих, был очень высокого мнения о японцах. «В Японии уже пять столетий нет ни одного неграмотного. О таком народе нельзя сказать, что он не просвещен. Из поколения в поколение японцы…. привыкли учиться, вот почему они так быстро научились всему европейскому в такой короткий срок».
Макаров прибыл 7 марта 1904 г. Усталый и опустошенный, адмирал Старк еще продолжал поднимать свой флаг над «Петропавловском», но Макаров уже обозначил свое пребывание на новом флагмане — крейсере «Аскольд» своим вымпелом главнокомандующего. Когда его адмиральский флаг взвился в воздух, моряки в бухте Порт — Артура перекрестились: «Батюшка взялся за дело». Уже в день прибытия Макарова незадачливо севший на мель броненосец «Ретвизан» был снят с нее и приведен в гавань. Хватит глупостей, нужно работать — новый дух витал в воздухе наступающей весны. Как и противостоящие ему японцы, адмирал Макаров был фаталистом в лучшем русском смысле этого понятия. Его слова: «Судьба владеет нами, и, если она призывает, нужно следовать ее зову. Все, что требуется — это следовать своему долгу. Не торопись. Нет ничего особенного в смерти, но глупо погибнуть бессмысленно».
Командовать при помощи коротких записок, написанных зеленым карандашом на клочках бумаги, он не мог. О Макарове служивший под его началом офицер писал: «Часто у нас не было времени даже для еды или сна; и все же это была превосходная жизнь. Что особенно характерно для Макарова, так это ненависть к рутине, ненависть к старой системе перекладывания ответственности на других, к попыткам избежать независимости в действиях». Его кредо было — не смешивать войну с политикой. Это явно смотрелось как нечто противоположное поведению наместника Алексеева, большого властолюбца, склонного к политической интриге. Макаров был категорически против пресечения инициативы подчиненных офицеров. Отсутствие инициативы уже показало свои негативные стороны под Порт — Артуром, где в доках стояли искореженные русские корабли, капитаны которых слишком повиновались глупому приказу и не выставили дозора даже тогда, когда последний японец покинул город.
Неудачным обстоятельством было наличие в Порт — Артуре только двух сухих доков, причем строительство обоих еще не было завершено. Казна пока не выделяла нужных денег; в Петербурге указывали, что «корабли на Дальнем Востоке практически новые» и доки им нужны не в первую очередь. Из столицы прибыли остро необходимые специалисты. Их усилиями броненосцы «Ретвизан» и «Цесаревич» снова вошли в воду. Макаров командовал флотом всего три дня, когда последовал его приказ: две флотилии эсминцев выходят в море в поисках японского флота. Для противника это было сюрпризом. Японцы явно не ожидали в ближайшее время встретить русские корабли за пределами бухты Порт — Артура. Ошиблись. 9 марта 1904 г. произошла встреча четырех российских миноносцев с четырьмя японскими миноносцами. Официальная японская история признает, что столкновение было неожиданным для японских моряков — до сих пор русские, при виде кораблей противника, стремились на полной скорости уйти от боя. Сейчас они боя ждали. Последовали потери с обеих сторон, но на этот раз это была практически равная схватка. Что–то улучшилось в русском флоте, бог войны благосклоннее посмотрел на русскую сторону.
