Июнь 41-го. Окончательный диагноз - Солонин Марк Семенович (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
В полосе обороны 5-й Армии немцы имели в первом эшелоне 9 пехотных дивизий, что давало им двукратное численное превосходство. Но это численное превосходство надо еще перенести на восточный берег Буга, для чего нужно навести понтонные мосты, переправить по ним 16 тыс. человек и 5 тыс. лошадей в каждой дивизии, а затем развернуть дивизию из маршевой колонны в боевой порядок для наступления — все это совсем не просто и не быстро. Даже на учениях, безо всякого сопротивления противника такой маневр займет минимум полдня. А если противник сопротивляется? Если сносит переправы артиллерийским огнем (одних только отдельных артполков в составе 5-й Армии было четыре, а это минимум 12 дивизионов тяжелой артиллерии), бомбит с воздуха, если встречает неизбежно малочисленные передовые отряды ураганным огнем пулеметов и минометов? Сколько времени займет в такой ситуации перемещение абстрактного «численного превосходства» и что от этого превосходства останется?
Варианты
Подводя итог всему изложенному в данной главе, можно обрисовать три принципиально различных варианта действий, к которым могло прибегнуть командование Юго-Западного фронта.
Первый. Упорная оборона в полосе приграничных укрепрайонов и максимально форсированное выдвижение стрелковых корпусов второго эшелона ЮЗФ к границе. В этом случае условием успеха оборонительной операции становилась способность войск 5-й и 6-й Армий сопротивляться некоторое, вполне конкретное (и отнюдь не бесконечное) время.
Стрелковые корпуса второго эшелона (15 дивизий) находились примерно в 200 км от границы. Если продолжать все тот же пеший марш, с обозом и учебными мишенями, то до границы им предстояло брести еще 7–10 дней. Однако при наличии желания и грамотного командования воюют совсем по-другому. Тут можно вспомнить, как англичане эвакуировали свои войска (300 тыс. человек) из Дюнкерка через Ла-Манш: задействовано было все, любая посудина, способная держаться на воде, от прогулочных катеров до портовых буксиров и рыбачьих шхун. На твердой земле все становится еще быстрее и легче.
Прежде всего, следовало сократить массу перевозимых войск — для того, чтобы обеспечить успешную оборону на границе, вовсе не обязательно было перебрасывать одномоментно все 15 стрелковых дивизий, со всеми их службами и тыловыми подразделениями; необходимо и достаточно было в кратчайший срок выдвинуть на линию приграничных укрепрайонов «боевое ядро» (пулеметные, минометные, зенитные, противотанковые подразделения) 5–7 дивизий. И это, кстати, не запоздалые фантазии дилетанта, а решение, отработанное в феврале 1941 г. в ходе военной игры в Прибалтийском ОВО (тогда из 6 стрелковых дивизий второго эшелона вывели противотанковые дивизионы и спешно перебросили их на условный «фронт»; по странной иронии истории происходило это «25–30 июня по игре»). [151]
Пять тысяч грузовых автомобилей могли перевезти это «боевое ядро» одним рейсом, максимум — двумя. Грузовики были: по состоянию на 22 июня 1941 г. в составе ЮЗФ числились 19 351 «полуторка» и 12 316 трехтонных ЗИС-5 [55]. С момента объявления открытой мобилизации машин в армии должно было стать гораздо больше. Тягачей для транспортировки артиллерии было 6865 единиц, включая 1142 «Комсомольца», что на 268 единиц превышало расчетную штатную потребность (и это не говоря уже о том, что 45-мм противотанковую пушку мог буксировать любой автомобиль). [152]
Наконец, никто не отменял и самый производительный вид наземного транспорта, т. е. железную дорогу — благо Ковель и Львов были крупнейшими ж/д узлами, куда сходятся пути со всей Западной Украины. Самый тяжелый и объемный груз — боеприпасы — везти было незачем, их и без того заготовили в приграничной полосе в огромном количестве. В целом, при наличии командования, обладающего волей и способностью к проявлению инициативы, перебросить второй эшелон пехоты фронта к границе можно было за 2–3 дня.
Могли ли дивизии первого эшелона фронта продержаться 2–3 дня? Однозначного ответа на такой вопрос не существует. И никакой современный суперкомпьютер с программой моделирования боевых действий ответа не даст, т. к. в чудо-машину надо ввести некий очень спорный параметр: «моральная устойчивость войск». Финны на «линии Маннергейма», при гораздо худшем (для них) соотношении сил продержались три месяца. 41-я стрелковая дивизия удерживала Рава-Русскую до 15.00 27 июня. Гарнизоны отдельных ДОТов сопротивлялись до конца июня. 13-я застава 90-го погранотряда сражалась одиннадцать суток… Обращаясь к боевому Уставу ПУ-39, мы видим, что оборона против численно превосходящего противника считалась нормой, а вовсе не «форс-мажором», и при наличии сотен железобетонных ДОТов Владимир-Волынского, Струмиловского и Рава-Русского укрепрайонов такая оборона могла быть устойчивой. По крайней мере — в рамках указанного 2–3-дневного срока.
Читателю, возмущенному цинизмом автора, который «в мягком кресле перед монитором рассуждает, кому и как надо было воевать», хочу напомнить, что война — дело плохое и жестокое, сантименты там излишни. В сложившейся ситуации у бойцов приграничных дивизий выбор был невелик: или честная смерть в бою, или гибель в немецком лагере для военнопленных. Статистика сегодня хорошо известна: две трети пленных лета 41-го года до весны следующего года не дожили; боевые безвозвратные потери за 2–3–4 дня упорной обороны могли быть значительно меньшими.
Второй вариант. После первых же выстрелов начать отвод войск из «Львовского выступа» на восток, на рубеж рек Стырь, Иква, Серет, или еще дальше — за реку Случь, к укреп-районам на «старой границе». Это позволило бы значительно сократить протяженность линии обороны, вдвое уплотнить боевые порядки (за счет соединения на новом рубеже войск первого и второго эшелонов фронта), выиграть время для организованного и полного отмобилизования стрелковых дивизий второго эшелона. На первый взгляд такое решение представляется благоразумным и даже «гуманным». Таким бы оно и было (за исключением неуместного на войне эпитета «гуманный»), если бы его приняли за месяц до 22 июня. В реальной же обстановке подобный образ действий имел существенные недостатки и создавал дополнительные проблемы.
Прежде всего напомним, что Устав определяет отход как «самый сложный вид маневра». Отвести войска на 100–200 км, сохранив при этом управляемость, сохранив по крайней мере некоторую часть тяжелого вооружения, — задача непростая. Для пехоты оторваться от преследующих моторизованных частей противника трудно, оторваться от авиации невозможно в принципе, и войска, вышедшие из укреплений и вытянувшиеся в походную колонну, превращаются в идеальную мишень для бомбовых ударов.
Горы боеприпасов, сосредоточенных в приграничной полосе, в таком варианте пришлось бы с неизбежностью бросить (за три дня автомобилями нельзя вывезти то, что три месяца завозили вагонами). Оборонительные сооружения на «старой границе» были значительно слабее, а времени на их переоборудование уже не было. Наконец, нельзя сбрасывать со счетов и моральный фактор — после всей трескотни про непобедимую Красную Армию и «советский пограничный столб, о который разобьет голову любой агрессор», начинать войну с отступления на 200 км было чревато…
Третий вариант. Использовать свое «главное конкурентное преимущество» и нанести удар мехкорпусами во фланг и тыл главной группировки противника. Очертания границы создавали к тому идеальные условия: еще не сделав ни одного выстрела, 4-й и 8-й мехкорпуса нависали над глубоким тылом ГА «Юг»; третий «богатырь» (15-й мехкорпус) по двум шоссейным дорогам (Броды, Львов и Золочев, Львов) мог присоединиться к ним в течение 1–2 дней. Только эти три мехкорпуса в совокупности имели 2,5 тыс. танков, в т. ч. 720 новейших КВ и Т-34.
Наступление танковых соединений на запад, по линии Жешув, Тарнув, и на север, через Билгорай на Люблин, многократно отрабатывалось — и при составлении оперативных планов наступательной операции ЮЗФ, и в ходе многочисленных командно-штабных игр. [93, 153] Точно так же, многократно и в разных вариантах рисовались «красные стрелочки», протянувшиеся от Ковеля через Хелм на Люблин. Маршруты выдвижения, рубежи и направления атак были многократно изучены, так что «смелая импровизация» в данном случае и не требовалась. Выдвигавшийся к Ковелю 22-й мехкорпус был, конечно же, слабее своих «южных собратьев», но худо-бедно 700 танков, включая 31 КВ, в его составе были.
