Над Курской дугой - Ворожейкин Арсений Васильевич (книги бесплатно без txt) 📗
Тот, не уловив иронии в вопросе, со всей серьезностью ответил:
— Способ, товарищ майор.
— Ну вот, когда найдете лучший способ, приходите ко мне и поговорим.
Усаживаясь в самолет, я вспомнил этот случай и удивился, как по-разному люди смотрят на жизнь и по-разному оценивают одни и те же факты.
В полку меня уже успели похоронить. Оказывается, Тимонов видел, как мой самолет запарил и скрылся в облаках. Он считал, что «як» загорелся, я убит, а неуправляемая машина сама пошла кверху. Но все кончилось благополучно.
Разбирая, что называется, по косточкам прошедший бой, весело болтая о пустяках, пошлей обедать. Только один Выборнов молчал.
— А вообще здорово получилось, — торжественно продолжал Тимонов. — Уничтожить восемь самолетов противника и не потерять ни одного своего — это класс!
— А ты, Тимоха, поделись опытом, как сбил два самолета, — предложил капитан Рогачев. — Расскажи о стрельбе, вспомни теорию и как ее применял в бою.
Маленькое лицо Тимонова сделалось серьезным, в лукавых глазах искрились смешинки.
— Извольте выслушать, товарищ начальник воздушно-стрелковой службы…
Коля, словно приготавливаясь к чему-то важному, свел брови и, попросив у официантки компот, сделал несколько глотков.
— Да ты не задавайся, Тимоха, говори запросто! — раздались голоса.
Николай уселся поудобней. Все с любопытством уставились на товарища.
— Так вот, дорогие друзья, — придавая голосу больше уверенности и силы, начал Тимонов. — Причина моего успеха… Впрочем, замечу прежде, что с превеликим удовольствием я позабыл про всю теорию воздушной стрельбы, про все ее головоломные поправки, а подходил к противнику вплотную и в упор давал ему «жизни» из всех точек.
Раздался дружный смех.
Из землянки командного пункта, близ которой мы обедали, вышли командир дивизии полковник Николай Семенович Герасимов и майор Василяка. Разговоры смолкли. Приветствуя командиров, мы встали.
— Товарищ Василяка, у вас люди порядка не знают, — поздоровавшись, с улыбкой заметил полковник. — Во время обеда не положено вытягиваться перед начальством… Опасно. От усердия кусочек не в то горло может попасть.
— Храбрый народ, не боятся, — в тон ему ответил командир полка.
Официантка предложила командиру дивизии обед.
Полковник поздравил нас с успешным боем и, взяв тарелку с борщом, сел на землю.
Я знал Герасимова еще по Халхин-Голу. В обращении с подчиненными он остался прежним — простым, веселым, но порой и резким. Только вот заметно отяжелел, обозначился животик.
— Ну как, капитан, воюется здесь? — спросил он меня.
— Пока ничего, товарищ полковник. Вот особенно отличился Тимонов.
Николай весь вспыхнул, подтянулся, поправил под ремнем гимнастерку и, преодолевая смущение, с хрипотцой в голосе отчеканил:
— Так точно, товарищ полковник! Двух сегодня прикончил: «юнкерса» и «мессершмитта».
Рогачев рассказал, как Тимонов только что объяснял свой успех в бою. Полковник от души расхохотался.
— Скажу по секрету, я тоже так люблю бить противника — в упор!
— Сущую правду говорю, товарищ полковник! По науке у меня никак не получается, — оправившись от смущения, убежденно заговорил Тимонов. — Поймаю «мессера» в прицел, потом как начну отсчитывать по сетке тысячные, он и вырвется. А сейчас подобрался впритык, чуть пониже хвоста фашиста, глядь — он уже в самом центре прицела. Бах-бах — и готов!..
Начался оживленный обмен мнениями.
— В этом весь секрет боя, — пояснил полковник, — надо только уметь близко подойти к противнику. Тут сразу все упрощается, и поправок на скорость никаких не требуется. Вот, допустим, я буду стрелять из пистолета по легковушке, — Герасимов показал на автомашину. — Не промахнусь. Она рядом. А если машина будет от меня метров за двести? Тогда поправка нужна. Какая? Тут уж без теории баллистики не обойдешься… — Полковник с веселым прищуром погрозил Тимонову пальцем. — Так что смотри, не пренебрегай теорией стрельбы. Нужно впитывать эти знания, а потом на практике само все приложится… Сколько боеприпасов израсходовал на два самолета?
— Весь боекомплект.
— О, видишь? А Горовец одним боекомплектом сумел уничтожить девять «юнкерсов».
В заключение Герасимов сообщил, что пехотинцы видели наш воздушный бой и остались довольны. Четыре самолета противника упали на нашей территории.
— Ну, товарищи, желаю вам новых успехов… Я поехал.
Все расходились по самолетам. Выборнов по-прежнему был неразговорчив и насторожен. Чувствовал свою вину.
Александр — прекрасный летчик, смелый, решительный, но у него начала проявляться одна нехорошая черта: желание покрасоваться, выделиться перед другими.
— Трудно жить и бороться за волю, но легко за нее умереть, — запел Тимонов.
— Перестань, Коля, о смерти! — с раздражением прервал его Выборнов.
Видно было, что Александр тяжело переживал случившееся. Конечно, только за то, что он бросил меня в бою и погнался за «добычей», можно отказаться с ним летать, взять в напарники другого. Только к чему такое недоверие? Любое наказание для него, пожалуй, окажется сейчас лишним, даже вредным: заглушит задор и инициативу, без которых немыслим хороший воздушный боец. А из Выборнова выйдет со временем лихой истребитель. Он уже и сейчас воюет неплохо. Но оставить без внимания такой поступок тоже нельзя. Выборнов еще очень молод, и ненужная снисходительность только разовьет в нем тщеславие. Правда, я тоже, идя в атаку, позабыл предупредить его о шныряющих под нами немецких истребителях. Если бы я это сделал, он ни за что не стал бы атаковывать бомбардировщиков.
— Многому тебя научил этот бой, Саша? — спросил я, когда мы остались вдвоем.
Выборнов, сообразительный, развитый офицер, понял, что грозы не предвидится. Впервые после посадки прямо посмотрел мне в глаза:
— Очень многому… Больше ничего подобного не повторится.
На фронте люди каждодневно видят, как льется кровь, гибнут бойцы. И все же невозможно привыкнуть к смерти, нельзя равнодушно смириться с гибелью человека. Не вернется, бывало, летчик из полета, надолго пропадет, а тебе хочется верить, что он жив, найдется, встанет в строй. Вот и о Сачкове думалось, что он так легко не расстанется с белым светом и должен где-нибудь, да появиться.
