Великий торговый путь от Петербурга до Пекина (История российско-китайских отношений в XVIII–XI - Фауст Клиффорд
Торговлю ценными и дорогими сибирскими мехами, кожами и шкурами, считавшимися с большим отрывом самыми важными предметами торговли с китайцами, Петр для частных лиц объявил вне закона. Эпизодические запреты на продажу конкретных видов мехов азиатским купцам, торговавшим в Московии, упоминаются еще с XVI века, но только с последнего десятилетия XVII столетия власти предприняли первую попытку ввести монополию на их сбыт. Сокращение предложения кож тонкой выделки наряду с огромными потенциальными прибылями подвигли царя Петра в 1693 году на введение запрета для частных лиц на вывоз в Китай и прочие страны соболей стоимостью больше 40 тысяч рублей и всей пушнины чернобурой лисицы. Наконец в 1706 году указом в адрес енисейского воеводы Богдана Даниловича Глебова сибирским сановникам напоминалось о запрете кому бы то ни было вести торговлю на территории китайских вотчин без императорской «грамоты», а также о том, что монополия на продажу сибирской пушнины тонкой выделки считается исключительным правом государства. Как и в случае с обозами на Пекин, государственная монополия на наиболее доходные предметы торговли вводилась умеренными темпами, но потребовалось совсем немного времени, чтобы искушение скорой и незатейливой корыстью подвигло двор царя московитов на то, чтобы полностью прибрать такую торговлю к собственным рукам.
Еще до обнародования правил в 1689 году 4 торговых обоза поступило в Пекин, а за последующие два десятка лет туда пришло дополнительно 10 таких обозов. По разрозненным и неполным сведениям из случайных источников, практически все они представляли собой крупные предприятия. Первый обоз, отправленный в соответствии с новыми правилами, нагрузили, судя по имеющимся данным, товаром, принадлежащим государству, на 31 тысячу рублей и товаром частных лиц на 26 тысяч. Официальный доход Государственного казначейства тогда составил целых 24 тысячи рублей. На следующий обоз набрали еще больше товара, прежде всего за счет купцов-единоличников, и он принес государству без малого в два раза больше дохода. Ко времени третьего такого предприятия (1702–1704) под руководством крупного купца Ивана Саватеева сложился «типовой» размер пекинского обоза на многие предстоящие десятилетия: суммарная стоимость государственных и частных товаров оценивалась в 223 320 рублей (по ценам Нерчинска), а сопровождал обоз отряд из 400 с лишним мужчин. Размер дохода от обоза купца И. Саватеева остается загадкой, зато пятый обоз Петра Худякова в 1705–1709 годах официально принес прибыль в размере 270 тысяч рублей, считавшуюся непомерно крупной по тем временам.
Из 14 казенных обозов, отправленных в Пекин между 1689 и 1722 годами, практически все должны были принести в казну финансовую прибыль при условии учета исключительно непосредственных на них затрат за вычетом накладных расходов сибирского колониального аппарата. Главный экспортный товар — сибирские меха и кожи по большому счету добывались с минимальными на них затратами, а расходы в основном причитались на содержание весьма раздутого состава колониальной администрации Сибири. Если бы существовала возможность установления таких расходов, а она у нас отсутствует, с большой долей достоверности можно предположить, что доходы в русскую казну значительно увеличились через поощрение купцов-единоличников на занятие торговлей с Китаем как таковой с последующим начислением на них обычных таможенных пошлин, прочих сборов за использование государственных складов и т. д. Разумеется, при этом предполагалось, что государственные чиновники в Сибири добросовестно занимались бы пресечением всех незаконных и тайных перевозок товаров на территорию Маньчжурии. Но о таком их рвении остается только мечтать.
Сохранилась масса свидетельств того, что в петровские времена предприимчивые, но не дружащие с законом русские купцы переправили на территорию самого Китая и в его вотчины не меньше, если не больше товаров, чем это было сделано казенными обозами. В период между подписанием Нерчинского договора и прекращением китайцами торговли с Россией в 1722 году в Пекин направлялось два специальных посольства, состоящие из дипломатов и купцов. Первое посольство 1692–1695 годов возглавил опытнейший европейский торговец в России Эверт Избрант Идес, а второе — Лев Васильевич Измаилов (1719–1720). И это не считая 14 российских казенных обозов, которым дано высочайшее разрешение для прохода в Пекин. Тем не менее, когда русский посол Савва Лукич Владиславич-Рагузинский в 1726 году прибыл в Пекин, к своему большому удивлению он обнаружил, что маньчжуры уже приняли 50 «послов» и «посланников» из России. Другими словами, многочисленные купцы-единоличники понаехали в Пекин без дарованных царем полномочий, на свой страх и риск. Кое-кто из этих самозванцев приобрел паспорта, подписанные губернаторами и местными чиновниками Сибири, остальные, по всей вероятности, просто подделали верительные грамоты. Маньчжуры попросту не могли по-настоящему отличить официальные русские паспорта от умело изготовленных подделок.
С течением времени казенные обозы оказывались во все менее благоприятных условиях конкуренции с такими ловкими контрабандистами. Одной из проблем можно назвать потворство контрабандистам со стороны продажных чиновников, занимавшихся отправкой официальных обозов, а также сговор с таможенниками. Все они очень быстро сориентировались и осознали огромную личную выгоду от торговли пушниной в обход закона и взяток от контрабандистов, переправлявших свои товары официальными обозами, а также купцов, отправлявшихся в путь в одиночку. Некоторую часть таких чиновников арестовали; самым высокопоставленным среди них числится сибирский губернатор с 1710 по 1719 год князь Матвей Петрович Гагарин, и весь праведный гнев императора обрушился на него, в назидание другим. Он сам, его родственники и друзья сказочно обогатились на незаконном участии в торговле с китайцами. За что его в конечном счете отозвали в столицу, обвинили в воровстве, кумовстве, нерадивости, пытали и отправили на виселицу. Но огромное удаление от Санкт-Петербурга и изъяны в сибирской административной системе толкали тогдашних чиновников на продолжение попыток уклониться от добросовестного исполнения законов. В те времена и даже позже поступали постоянные жалобы на то, например, что целовальники (оценщики товара) обозов далеко не всегда давали справедливую оценку принадлежавшим государству пушным товарам. Зачастую они значительно завышали их цены по сравнению с ценами на пушнину, принадлежащую купцам-единоличникам.
Еще больше поражает то, что многие сибирские и российские купцы вообще не посещали Пекин, а везли свои товары всего лишь до крупнейших маньчжурских и монгольских городов, таких как Наун и Угра, откуда уже китайские купцы доставляли их в северные китайские города. Купцы-единоличники могли, в конце-то концов, закупать шкуры на самых удобных для себя базарах и ярмарках Сибири. Потом за каких-нибудь 10–12 дней доставлять их в Угру, сбывать всю свою пушнину за два или три дня торгов и возвратиться домой. Таким манером у них получалось несколько деловых поездок за год. Обозы, с другой стороны, обычно задерживались в Пекине на время от трех до шести месяцев по причине замедленного процесса торгов. К тому же требовалось выполнять затяжные обряды радушного приема гостей хозяевами. Скандинав Лоренц Ланг, состоявший на восточной службе у Петра Великого, в 1721 году подсчитал, что объем одной только торговли с Угрой за год в четыре-пять раз превышал объем торговли, которая велась посредством государственных обозов. К тому же всем понятно, что издержки на доставку товара в Пекин, особенно расходы на приобретение продовольствия и фуража, в несколько раз больше, чем на доставку его до Угры или Науна. Л. Ланг обратил внимание на то, что до налаживания торговли с посредниками в Угре китайские купцы, имевшие дело с русскими обозами, весьма разбогатели, но потом «торговали себе в убыток, и в настоящее время многие из них находятся на грани банкротства… С учетом всех этих обстоятельств не составит труда понять, что после закрытия счетов обоза прибыль в этот момент не может значительно превышать понесенных издержек».
