Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2 - Гитин Валерий Григорьевич (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
В «Дон Кихоте» есть и такой слой, когда этот «полудурок, ну точно наш сосед сверху, кандидат каких-то, бля, наук», то есть Дон Кихот, воюет с ветряными мельницами, и это кому-то доставляет массу удовольствия от сознания своего превосходства над ним а у кого-то после прочтения тех же самых страниц сжимается горло от совсем иных чувств и переживаний.
Кто-то усмотрит в произведении Сервантеса прежде всего гротескную пародию на рыцарские романы, кто-то — едкую сатиру на современную автору действительность, кто-то содрогнется, ощутив всеми фибрами души этот жуткий разлад между истинно человеческими побуждениями странствующего рыцаря и откровенно скотскими устремлениями нерассуждающих, жующих ради самого процесса и живущих затем, чтобы, по словам Леонардо да Винчи, только лишь наполнить нужники.
В то же время Сервантес пытается отвратить нас, читателей, от сиропного прекраснодушия, демонстрируя яркие примеры не только его бесполезности, но и чреватости тягчайшими последствиями. Дон Кихот, руководимый самыми добрыми намерениями, освобождает из-под конвоя арестованных злодеев, а те вместо благодарности забрасывают его камнями. Не следует освобождать злодеев, потому что злодейство — это свойство натуры, а натуру не переделаешь, даже пытаться не стоит из-за бесспорной никчемности и опасности для окружающих.
И обольщаться попусту не следует, учит нас великий Сервантес. Не нужно из самой заурядной скотницы лепить Дульсинею Тобосскую. Это глупо, смешно и чревато последствиями, среди которых горькое разочарование — самое легкое.
Дон Кихот символизирует собой рыцарские идеалы, которые уже обречены на осмеяние, на побитие камнями, на убийственные диагнозы психиатров. Уже вовсю заявляет о себе та общественная сила, которая сделала своим богом одну лишь выгоду, а потому все, абсолютно все явления бытия оценивает только лишь исходя из этого критерия.
Дон Кихот ведет неравный бой с этой силой, которую невозможно победить, да и не следует побеждать, а нужно просто указать ей на то место, которое наиболее соответствует ее роли в процессе гармонизации общества. Самый богатый купчина в нормальном, здоровом обществе не ощущает своего превосходства над самым бедным армейским полковником или профессором. Не только не ощущает превосходства, но и почитает за великую честь сидеть с ними за одним столом. Таким образом здоровое общество устанавливает систему своих приоритетов, и не дай Бог ей накрениться в сторону золотой гири, потому что оно попросту погибнет без того, что нельзя купить…
КСТАТИ:
«Когда переведутся донкихоты, пускай закроется книга Истории. В ней нечего будет читать».
Иван Тургенев
Не переведутся, и порукой тому — История.
Во многом созвучен Сервантесу его английский современник Уильям Шекспир, великий драматург, классик литературы всех эпох и народов, как принято говорить. Их роднит прежде всего отход от кипучего оптимизма ренессансной культуры в направлении драматизации конфликтов между представителями различных сторон одной и той же медали, символизирующей жизнь.
Недаром же принято делить литературное наследие Шекспира на два разных периода: ренессансный и барокковый, относя к первому периоду сонеты, ранние комедии и исторические хроники, а ко второму — трагедии и драмы-феерии.
Основным предметом изображения в творчестве Шекспира можно назвать конфликт между внутренним миром человека и реалиями бытия. Его произведения густо населены отчаянными героями-одиночками, бросающими вызов жестокой судьбе, погибающими в неравном поединке с нею, но сохраняющими веру в свои идеалы. Гамлет, Лир, Отелло, Ромео и Джульетта, все они умирают, но не сдаются…
КСТАТИ:
Над смертью властвуй в жизни быстротечной.
И смерть умрет, а ты пребудешь вечно.
Уильям Шекспир
Герои Шекспира ощущают себя носителями истины, хотя весь строй окружающей жизни настойчиво пытается разубедить их в этом, склоняя к духовному рабству и тупой покорности судьбе. Собственно, все у Шекспира происходит созвучно тенденциям и проблемам его эпохи и в то же время созданный им безграничный мир страстей, мыслей, переживаний и проблем обладает подлинным бессмертием, он вечен, он созвучен любой эпохе, в очередной раз подтверждая столь нелюбимую мерзавцами мысль о том, что честь, достоинство, порядочность, верность идеалам — это понятия вечные, и никак не зависят от того или иного «времени», которое, по их словам, «бывает такое, что не до чести…».
Нет такого «времени», господа мерзавцы, нет и никогда не было, потому что время, оно всегда одно и то же, а меняются только его декорации, костюмы персонажей, техника и ассортимент жевательных резинок. Больше ничего…
Сонет номер пятьдесят шесть. Каждое его слово созвучно тому, что можно увидеть за любым окном в любую эпоху. Или за любой дверью, это уж как понравится…
Вот чем велик Уильям Шекспир, и право слово, не имеет никакого значения, заимствовал ли он сюжеты своих шедевров, или же сам их сочинил темными лондонскими ночами, занимался ли он предосудительным ремеслом плагиатора, как пытаются выяснить некоторые шекспироведы, да и вообще был ли он как таковой (есть и такая тема «научного» поиска). Есть пьесы, которым цены нет, как нет цены человеческому гению, чести, совести, свободе и многому другому, чего никогда и ни за какие деньги не купить никому, сколько бы некоторые из таких вот желающих ни приобретали автомобилей, вилл, шлюх и телевизионного эфира.
А шекспироведам, конечно, необходимо как-то оправдывать свое никчемное существование, вот они и шебуршат среди хлама в поисках сенсации, которую можно было бы выдать за достижение научного знания.
КСТАТИ:
«Мнение профессора: не Шекспир главное, а примечания к нему».
Антон Чехов. Из записных книжек
К «профессорам» охотно присоединяются литературные ландскнехты, состоящие (по-прежнему) на державной писательской службе. Им, отмеченным в энциклопедиях почетным клеймом «Чл. КПСС», уверовавшим в свое высокое предназначение (написать за Л.И. Брежнева его книжку «Малая Земля», а затем бесстыдно славить «автора» в прессе, на телевидении и на собраниях организации, рожденной в 30-е годы почти одновременно в двух родственных странах: Советском Союзе и гитлеровской Германии) и в свой признанный державой талант, наличие Шекспира как такового крайне нежелательно, потому что самое поверхностное сравнение с ним попросту дезавуирует их как сочинителей.
Вот если бы Шекспир жил, скажем, во времена Анны Ахматовой, тогда иное дело, тогда можно было бы вызвать его на собрание, обвинить в «безыдейщине» и «моральном разложении», а также выкопать из биографии тот факт, что отец его, прежде чем обеднеть, владел, оказывается, кожевенной мастерской, а это уже о многом говорит, и совсем не в пользу «товарища Шекспира»…
И они бы единогласно исключили его из своей организации, а в тоталитарном государстве это означало то, что ни одно издательство не осмелилось бы напечатать даже одну его строчку, и ни один театр не поставил бы самую простенькую из его комедий, и за границу не уедешь, потому что не выпустят…
А спустя пару-тройку десятилетий те, которые единогласно исключали, будут страстно охаивать вскормивший их режим и говорить, что, мол, «время такое было».
