Порочный круг деспотизма, или рассуждения о русских и будущем их страны - Кабанов Александр Борисович
Кончаловскийхочет помочь русским избавится от бедности и агрессии, для чего, по его мнению,необходимо расшифровать (понять) этический код, обнаружить нежелательные инедостающие элементы, после чего попытаться внести в него необходимыеизменения. Но ни научное сообщество, ни правительство не проявляют к этомуинтереса. Он объясняет это так: обсуждение этой темы может вызвать чувствонеполноценности и негодования, поэтому и экономисты и чиновники склонны всебеды и трудности связывать с неудачными политическими решениями, плохимиправителями и неразвитостью гражданского сознания.
Таккак от выступавших на симпозиуме не прозвучало никаких практических предложенийпо изменению менталитета, а были десятки раз на разные лады пересказаны и таквсем хорошо известные его особенности, то Кончаловский встал и спросил: “Ногоспода ученые, как лечить!? Где лекарство?!” И несмышленый, жалкий и ограниченныйЯсин ему ответил: “Лучшим лекарством от иерархии является демократия”. Навопрос Кончаловского, как она появится в России, он ответил, что надо немногоподождать. Как признается Кончаловский, этот ответ поверг его в ступор. Онпишет: “Если Ясин считает, что в результате демократии может появиться новаяментальность и исчезнет иерархия, то какие силы, как он думает, установят этудемократию в России? С таким же успехом можно переставить понятия и сказать,что лучшим лекарством от авторитаризма является равноправие и отсутствиеиерархии. На мой взгляд, это трагическое заблуждение. Демократия не может бытьпричиной, демократия это следствие какой–то эволюции фундаментальныхтипологических ценностей в ментальности народа, которые пробудят в немстремление к гражданскому обществу, а в конечном итоге к демократии”. Здесьтрудно не согласится с Кончаловским: действительно, если иерархия и демократия– исключающие друг друга антиподы, принадлежащие разным культурным типам, токаким образом общество, где господствует один из них, сможет принять другойдля его излечения?
Междутем, все же я не могу согласиться с некоторыми его мнениями. Я не думаю, чтоизоляция от западноевропейского христианства могла каким–либо образом повлиятьна социальную психологию и образ мышления народа. Равно как и то, что восточноехристианство, презирая и осуждая деньги и богатство, воспрепятствовалосвоевременному появлению буржуазии с присущей ей правовым сознанием, а кометого поспособствовало повсеместному распространению иерархических структур,посредством обожествления царской власти.
Почемубы не предположить, что русские или их предки уже в те отдаленные временаотличались от западных народов безнравственностью, низкими чувствами ипомыслами, что подтверждается многочисленными, хоть и менее древними, приведеннымивыше свидетельствами. И именно поэтому они принесли на свою землю культурноболее подходящий их коллективному сознанию восточный тип христианства –прощающий грехи, с позолотой и пышными церемониями, сформированный болееблизкой им культурой византийцев (почитайте Гиббона), а не западный еговариант, отличающийся скромностью обрядов и обсуждением веры, созданный чуждойим Европой. Для меня очевидно, как правило, именно культура и национальнаяпсихология принимают подходящий им политический и религиозный опыт другихнародов или же видоизменяют под свои нужды их достижения, когда те невозможнопривнести на национальную почву в первоначальном и неизменном виде. Мнекажется, такой взгляд на вещи вполне соответствует мнению Кончаловского,согласно которому сегодня невозможно перенести в Россию западную демократию,из–за различий в менталитете. По сути, в явном противоречии с которым ондумает, что можно было в те далекие времена принести на русскую землю чуждыйнароду тип религии, который затем коренным образом изменил национальнуюкультуру.
ГЛАВА IV
ИНСТИТУТ СОБСТВЕННОСТИ И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ
Известныйперуанский экономист г-н де Сото многие годы ищет причины несовершенстваполитических систем и экономической отсталости по всему миру. Он считает,большинство проблем беднейших стран в отсутствии развитого институтасобственности. В частности, почти во всей в Латинской Америке не существуетобщественного консенсуса в отношении прав собственности на землю, котораявоспринимается населением в качестве ключевого ресурса. Это препятствуетвозникновению прав и на прочие виды собственности – недвижимость,интеллектуальные права и пр. При таком положении вещей, естественно, населениебездеятельно и агрессивно, коррупция повсеместна, а власть авторитарна и ничемне ограничена.
Онутверждает, что выход из сложившейся ситуации не может быть выдумансовременными западными философами и экономистами, и уж, конечно, невозможнопросто скопировать западные институты и законодательство и заставить ихработать в этом регионе. Необходимо, во-первых, слушать местное население,обладающее большим массивом известных только ему социальных знаний, и, во-вторых,население и элиты этих стран должны сами попытаться понять Локка, Монтескье,Джефферсона, которые мыслили демонополизировать политическую и экономическуюсферы. Однако этому препятствует то, что та часть населения латиноамериканскихстран, которая переживает за судьбу нации, помогает бедным, воспитана внеприязни к западу и не признает ценности его теорий; те же, кто знает ипонимает их значение, презирают дикость и душевные свойства этих народов и нежелают им помочь.
Ядумаю, и де Сото и Кончаловский обречены на неудачу, а их усилия окажутся тщетнымии безрезультатными. Невозможно создать полноценно работающий институт частнойсобственности, привить чувство социальной ответственности и стремление кравноправию, совершенно необходимые для счастья и процветания, у народов стольбогато одаренными пороками и настолько искусно овладевшими самыми низшимичувствами. Там, где собственность рассматривается в качестве средствавозвыситься, свести старые счеты, всячески оскорблять и унижать окружающих,последние никогда не будут воспринимать право собственности, как этическилегитимный общественный институт. Там, где желание унизить других столь сильно,никогда не будет высоко радиуса доверия и внутренней потребности поставить себяна место другого, переживать вмести с ним его неудачи и радоваться его жеуспехам, грозящие тебе позором и нищетой. Там будут: зависть и злорадство,рабское бесправие и авторитарная власть, позволяющая обогатить себя и своихдрузей за счет казны и собственности политических оппонентов, либо же активовиных состоятельных лиц. И никакие ухищрения или социальные изобретения непомогут избежать этого.
КНИГА XI
ПЕРСПЕКТИВЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ
Скептический взгляд на политическоебудущее России. – Личности ее будущих лидеров. – Борьба с коррупцией, каквременное средство остаться у власти. – Усиление деспотизма. – Запад, какединственный гарант минимума политических свобод. – Славянофилы, почвенники изападники. – Политическое сумасшествие Чаадаева. - Истинная цель славянофилов.– Власть западников, как следствие политического хаоса или случайности. – Причины,определяющие политическое устройство. – Теории Монтескье, Руссо и Гобино.
ГЛАВА I
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОГНОЗ
В этой книге я попытаюсь представитьбудущее российской политической системы, манеры, характер и облик еепоследующих руководителей. После чего проанализирую практическую возможностьреализации альтернативных типов правления и политического устройства. Взавершении же предприму попытку оценить влияние богатства страны, ее климата,протяженности и плотности населения, наличия внешних и внутренних врагов,влияние национальной культуры, населяющих ее народов, на политическоеустройство и образ управления.
О политическом будущем, несомненно,высказаться гораздо затруднительнее, чем об экономическом развитии, ввидутрудной предсказуемости многих событий. Сложно сказать, кто будут последующимиправителями этого народа. Думается, будущие русские вожди вряд ли будутобразованны, демократичны или гуманны, как об этом мечтал Уинстон Черчилль. Этикачества всегда были противны русской культуре и приводили к обнищанию, роступреступности и политическому хаосу, а их носители воспринимались либо чужаками,либо недоумками и не могли править страной из-за всеобщего к ним презрения. Ввожде у них ценятся: брутальность и сила; способность оскорбить и высмеятьпротивника самым низким, уличным, образом; привычка спонтанно (царственно, впредставлении варваров) и, соответственно, необдуманно принимать важнейшиеполитические и экономические решения; презирать Запад и его культуру и многоедругое, о чем можно легко догадаться из ранее изложенного.
