Правители Франции XVII-XVIII века - Черкасов Петр Петрович (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Аналогичную оценку последним годам правления Людовика XV давали и его современники. «…Не было больше ни достоинства в правительстве, ни порядка в финансах, ни твердости в политике… Французская монархия утратила первостепенное значение…» — вспоминал впоследствии граф Луи Филипп де Сегюр.
А вот что писал в донесении императрице Марии-Терезии австрийский посол при Версальском дворе граф Мерси Аржанто: «Достойные сожаления излишества короля в последние четыре года его жизни вконец опозорили его царствование. Государство оказалось во власти презренного создания (имеется в виду мадам дю Барри. — П. Ч.), родственники которой и все ее окружение представляли собой сборище гнусных ничтожеств, а Франция была отдана под их иго. Честные люди постарались отойти в сторону, уступив место всякого рода негодяям, наводнившим двор. С этого момента начались только смуты, беззакония и скандалы. Все было опрокинуто, не было ни руководства принципов, ни традиций — все предоставлено воле случая. Унижение, которому подверглась нация, вызывало в ней чувство стыда и невыразимого уныния».
Впрочем, сам король не желал ничего замечать и никак не реагировал на предостережения немногих благоразумных людей, еще остававшихся в его окружении. Ему приписывают циничную фразу: «После нас хоть потоп» («Après Nous le déluge»). Если даже король и не произносил этих слов, то все содержание его царствования, по крайней мере последних лет, свидетельствует о полном безразличии к судьбе своей страны.
Людовик XV умер 10 мая 1774 года в своей версальской резиденции, заразившись оспой от девушки, с которой у него было интимное свидание в Оленьем парке. Ему было 64 года, из которых он процарствовал 58 лет 8 месяцев и 9 дней, пережив сына-дофина на девять лет и передав престол внуку Людовику XVI.
Вот как описывал обстоятельства смерти Людовика XV русский посланник при Версальском дворе князь Иван Барятинский в реляции Екатерине II: «Вчерашнюю пятницу, то есть 29 апреля, ночью оказалась на Его Христианнейшем Величестве оспа. Начало сей болезни и теперешнее королевское состояние следующее: во вторник, 26-го того же месяца, поутру все иностранные послы по обыкновению имели честь видеть Его Величество в совершенном здоровье; вечером почувствовал он озноб и боль, однако, несмотря на то, назавтра изволил поехать на охоту. По возвращении его с охоты в Трианон сделалась боль в голове и рвота. Поутру, в четверг, боль в голове продолжалась и жар умножился; сего дня к вечеру переехать изволили в Версаль и лечь в постель, а как в пятницу боль и жар еще умножились, то придворный доктор Лемонье в то же утро рассудил за нужное Его Величеству пустить кровь и потребовал консультацию. Король изволил приказать ему призвать для сего двух докторов… которые здесь в великой славе. На консультации определили пустить кровь в другой раз после обеда. По исполнении чего сделался великий пот, и около полуночи с 29 на 30 число высыпала на лице и на груди сильная оспа. Но как на ногах оказались только одни красные пятна и в малом числе, то для того приложили гишпанские мухи. Его Величество не знает, что он болен оспой.
…По здешнему этикету, как скоро король занеможет опасной болезнью, то немедленно во всех церквах начинается моление, и театральные представления оставлены бывают. Вследствии того вчера началось в Париже моление в самое то время, когда все спектакли были в половине представления; по получении повеления актеры вдруг пресекли действие, объявив зрителям сего причину. Такое известие произвело в публике великое смущение и прискорбие.
Королевская фамилия вся почти не имела еще оспы (то есть прививки от оспы. — П. Ч.). По сей причине не допускаются к Его Величеству. Все три королевские дочери также не имели, сказывают, оспы, но… почти безвыходно в королевской спальне находятся. Дюк Орлеанский, принц Конде и граф де Ла Марш также бывают часто…»
«Вчерашний день, — сообщал князь Барятинский императрице в реляции от 5 мая 1774 года, — Его Величество находился в великой опасности, ибо высыпавшая оспа стала было внутрь входить, однако способом кардинальных лекарств начала она под вечер вновь наружу выходить, но только частично. В таком опасном состоянии препроводил Его Величество всю ночь по сегодняшнее утро. Почему и начались вновь со вчерашнего вечера сорокочасные молитвы, которые приказал Парижский Архиепископ продолжать девять дней. Сверх того вскрыли сего утра раку святой Женевьевы, покровительницы Парижской. Сие делается только в самых бедственных случаях, чем самым утверждается, что король в немалой находится опасности. Хотя же и слышно, что нынешний день было Его Величеству посвободнее, но как сего вечера вступает он в седьмой день, то все находятся в чрезвычайном страхе о сей ночи. Вся Королевская фамилия в несказанной горести и смущении, наипаче же дофина (Мария-Антуанетта. — П. Ч.) оказывает особливую к Его Величеству горячность даже до того, что сама она выходит в сад к собирающемуся пред Версальским замком народу и читает записки о состоянии Его Величества, что ей причиняет в народе великую честь и любовь».
Лишь за три дня до смерти старый безбожник внял доводам кардинала де Ла Роша и согласился исповедаться. 9 мая он приобщился Святых Таин. Однако ни вынужденная (скорее всего не искренняя) исповедь, ни заказанные архиепископом Парижским молебны о выздоровлении короля, ни обращение к раке св. Женевьевы не возымели желаемого эффекта.
«О смерти короля вообще ни знатные, ни народ не сожалеют…», — сообщал в Петербург князь Барятинский 12 мая 1774 года. Спустя две недели в другой депеше русский посланник выразился еще более определенно: «О покойном короле говорят много в терминах весьма непристойных и почитают счастием для Франции его кончину».
Екатерина II отозвалась на смерть Людовика XV язвительным замечанием: «Стыдно французскому королю в XVIII столетии умереть от оспы». Сама императрица, так же как и ее сын Павел Петрович, привилась от оспы еще в 1768 году.
Вряд ли кто из французских королей был столь непопулярен у себя на родине, как Людовик XV.
Когда в 1744 году король тяжело заболел, в парижском соборе Нотр-Дам прихожанами было заказано шесть тысяч молебнов о его выздоровлении; в 1757 году, после покушения Дамьена, число заказанных молебнов сократилось до шестисот, то есть в десять раз; к моменту смерти Людовика XV в том же Нотр-Дам лишь три прихожанина по собственной воле заказали молебны об исцелении «возлюбленного» короля.
Современные французские историки более благосклонно, чем их предшественники, оценивают Людовика XV, подчеркивая, что именно на его царствование пришелся расцвет французской культуры эпохи Просвещения. Наверное, данное утверждение не лишено оснований, если вспомнить, что многотомная «Энциклопедия» Дидро и его сподвижников выпускалась именно в правление Людовика XV. Но можно вспомнить и другое — фактическое изгнание из Франции Вольтера, который смог вернуться на родину только после смерти Людовика XV.
Людовик XVI
Свидетели утверждали, что, когда дофину сообщили о смерти короля, он не удержался и вскрикнул, будто ощутив свалившуюся на его голову корону: «О Боже, я самый несчастный человек в мире!»
Присутствовавшие при этом придворные боялись, как бы юноша не разразился плачем. Однако девятнадцатилетний король, каковым в одночасье стал герцог Беррийский, сумел взять себя в руки. «Видно, так было угодно Господу. Он так решил, — смиренно прошептал свежеиспеченный король. — Мне же не остается ничего другого, — уже более твердым голосом продолжал он, — как защищать религию, которая очень нуждается в этом, удалить от себя мошенников и людей, погрязших в пороках, и облегчить участь народа». В этих первых словах, сказанных новым королем, содержался недвусмысленный намек на предстоящие перемены.
