Сталин - Волкогонов Дмитрий Антонович (мир книг txt) 📗
Пожалуй, это самый страшный и чудовищный пир насилия в истории, который когда-либо удавалось справлять на Земле диктаторам. Сталин всегда следовал своему кредо, которое им было высказано ранее: "...мы будем уничтожать каждого такого врага, (хотя бы) был он и старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род, его семью. Каждого, кто своими действиями и мыслями, да, и мыслями, покушается на единство социалистического государства, беспощадно будем уничтожать". Кажется, что это слова средневекового инквизитора. А ведь им следовали, они были целой программой! Вот уж воистину прав Шиллер: "Злое семя злой приносит всход!"
После войны общество в социально-политическом плане не просто "законсервировалось", а приобрело некоторые новые мрачные черты бюрократического, полицейского характера. Сталин сумел сочетать несочетаемое всячески поддерживать внешний энтузиазм, подвижничество миллионов советских людей, веривших, что вот-вот, рядом, уже за ближайшим перевалом те самые, сияющие вершины. И тут же постоянная угроза индивидуального или массового террора. Но... люди верили Сталину. Не случайно, что накануне ареста Н.А. Вознесенский дописывал последние главы своей новой книги "Политическая экономия коммунизма". Даже он, один из самых образованных людей в руководстве, допускал, что общество, ведомое Сталиным, приближалось к "светлому будущему". К слову сказать, в определении военной коллегии Верховного суда СССР Н.А. Вознесенскому, осужденному сразу по четырем статьям (58-1"а", 58-7, 58-10 ч.2, 58-11), вменялось в вину то, что он "составлял и издавал политически вредные работы"1020. Даже если академик писал о коммунизме, но сам был подозрителен "вождю", то это делало его научное творчество "опасным". Такова была логика диктатора, дававшего свою интерпретацию "грядущему коммунистическому обществу".
Все считали естественным, что главными двигателями вперед становились сила, могущество, беспощадность, вера в единственного носителя истины. Разум, человечность, верность свободе и гуманизму, сама свобода отодвигались куда-то в неопределенное будущее. Ни в одном учебнике философии, крупной монографии нельзя было найти глав о демократии, свободе и правах личности. Все оказалось покрыто коростой насилия, всепроникающей классовой борьбы. Николай Бердяев, один из оригинальных русских мыслителей, депортированный в 1922 году за рубеж, с болью наблюдал, как идея силы подвергает эрозии все другие ценности. Еще в 1930 году он писал: "В русском коммунизме, согласно русскому душевному типу, победили не столько научные элементы марксизма, сколько мессианские его элементы - идея пролетариата, как освободителя и организатора человечества, как носителя высшей истины и высшей справедливости. Но эта мессианская, идея воинственная, агрессивно-наступательная и победная, идея поднимающейся силы. Страдательные, пассивно претерпевающие элементы старого русского мессианского сознания тут совершенно вытесняются. Мессия-пролетариат совсем не страдалец, не жертва, а победивший мировой организатор, конденсатор силы"1021.
Можно соглашаться или не соглашаться с выводами русского философа, но его наблюдение о примате силы, ставке только на силу, на которую все больше уповали Сталин и его единомышленники, верно отражает магистральное направление избранного ими социального развития. Может быть, это направление и не было бы столь ущербным, если бы Сталин не распял попутно основные гуманистические ценности, отдав их на заклание идее силы. "Вождь" всегда был верен этой идее, с той лишь особенностью, что в социальном контексте она трансформировалась в перманентное насилие, которое, правда, имело свои приливы и отливы. Каждому приливу предшествовал пароксизм, приступ злобы стареющего "вождя".
Стареющий "вождь"_____________________________________
Приближалось 70-летие Сталина. Он знал, какая суета идет в Политбюро, на других, более низких этажах власти. Но его это уже мало занимало. Он, казалось, пресытился славой, но не пресытился властью. Вызвал Маленкова и предупредил:
- Не вздумайте там опять осчастливить меня "Звездой"!
- Но, товарищ Сталин, такой юбилей... Народ не поймет...
- Не ссылайтесь на народ... Я не намерен препираться... Никакого своеволия! Вы меня поняли?
- Конечно, товарищ Сталин, но члены Политбюро считают...
Сталин перебил Маленкова, давая понять, что тема исчерпана, и приказал принести сценарий его чествования, который намечалось провести в Большом театре. А о "Звезде" он заговорил не случайно.
После Парады Победы и приема в честь командующих фронтами в июне 1945 года группа маршалов обратилась к Молотову и Маленкову с предложением отметить "исключительный вклад вождя" самой высокой наградой Отечества - присвоением звания Героя Советского Союза. При этом обращавшиеся учли, что в связи с 60-летием Сталину было присвоено звание Героя Социалистического Труда, а в годы войны он был награжден тремя орденами - орденом "Победа" No 3 (ордена No 1 и No 2 были вручены ранее маршалам Г.К. Жукову и А.М. Василевскому), орденом Суворова I степени, орденом Красного Знамени. Причем этим орденом он был награжден, как отмечалось в указе, за "выслугу лет в Красной Армии".
После разговора военачальников с членами Политбюро те в течение суток-полутора проработали со своими коллегами вопрос, и 26 июня состоялось сразу два Указа Президиума Верховною Совета СССР: о присвоении Маршалу Советского Союза И.В. Сталину звания Героя Советского Союза и награждении его вторым орденом "Победа". В тот же день, 26 июня 1945 года, специальным указом было введено звание "Генералиссимус Советского Союза", а назавтра, 27 июня, его был удостоен И.В. Сталин. Это, пожалуй, был единственный случай, когда "вождя" не послушались. Утром Сталин по привычке развернул перед завтраком "Правду" и пришел в ярость. С ним не посоветовались! Его не спросили! Он же предупреждал Маленкова... Холуи и поддакиватели... Приехав в Кремль, сразу же пригласил к себе Молотова, Маленкова, Берию, Калинина, Жданова и учинил им разнос. Больше всех были перепуганы Калинин (ведь это по его "ведомству" произошло своеволие) и Маленков, который не смог умерить верноподданнические чувства соратников. Но Молотов, Берия и Жданов понимали: гнев напускной, наигранный.
