Лубянка. Подвиги и трагедии - Лузан Николай (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Но тогда, в 1936 году, Орлов и не помышлял уличать Сталина в воровстве золота и других преступлениях. Указания, поступавшие от самого Хозяина, несомненно, тешили честолюбие, и он лез из кожи вон, чтобы выполнить любое его задание. Майор государственной безопасности, имевший «счастье» раз в году, в годовщину образования ВЧК — НКВД, лицезреть в президиуме советских вождей и часами дожидавшийся приема у начальника управления, теперь в роскошном номере отеля «Гэйлорд», расположенного неподалеку от знаменитого дворца Прадо, в окружении вооруженной до зубов охраны, вкусив всю сладость почти неограниченной власти, спешил воспользоваться ею сполна. Его модный, надраенный до зеркального блеска ботинок бесцеремонно открывал двери в самые высокие кабинеты испанского правительства. Премьер Л. Кабальеро, министр финансов Х. Негрин, лидеры партий Х. Диас и другие ловили каждое слово самого «представителя Сталина» — так, без лишней скромности, представлял себя Орлов. Его слово весило гораздо больше других советских высокопоставленных советников — Штерна и Берзина, елозивших животами по переднему краю обороны, — так как звучало не только в кабинетах наркомата, но и в Кремле.
Из многочисленных воспоминаний современников Орлова о том периоде его жизни наиболее яркие и достоверные — впечатления, полученные после встречи с ним бойцом интербригады, впоследствии — сотрудником советской резидентуры в Испании К. Хенкиным. В числе других добровольцев он по нелегальному каналу прибыл из Франции в Испанию. После бессонной ночи, проведенной в душном, битком набитом добровольцами вагоне поезда, голодный и усталый добрался до Валенсии и отыскал отель «Метрополь», куда переместилась штаб‑квартира советской разведки. Пароль, полученный в Париже от ее негласного сотрудника С. Эфрона, открыл ему доступ на особо охраняемый шестой этаж, где проживал Орлов. А дальше слово лучше предоставить самому Хенкину:
«Когда мы (Хенкин с телохранителем. — Прим. авт.) вошли в комнату, Орлов сидел довольно далеко от меня. Я поразился, насколько тщательно он ухаживал за собой. Он только что побрился и сбрызнул себя одеколоном. На нем была утренняя одежда: фланелевые брюки и шелковая сорочка без галстука. На поясе, в открытой замшевой кобуре, виднелся «вальтер» 7,65 калибра…» [36]
Усталый и голодный доброволец, горевший желанием поскорее сразиться с фалангистами, видимо, ожидал увидеть перед собой изможденного и пропахшего порохом аскета‑коммуниста, отдававшего всего себя фронту и победе. Чем дольше продолжался этот прием, тем все больше он изумлялся.
«Я был заворожен и парализован видом роскошного завтрака, накрытого на сервировочном столике, который вкатил слуга в белой униформе. Орлов намазал маслом подрумяненный ломтик хлеба, откусил кусочек и занялся яичницей с ветчиной, время от времени прихлебывая кофе. Он слушал меня рассеяно, иногда задавая вопросы, чтобы смутить меня, но большую часть времени он меня не перебивал. Что касается меня, то я изо всех сил старался не пялиться на еду — не для того чтобы скрыть, что я голоден, а чтобы не утратить достоинство. Целые сутки у меня не было крошки во рту. Подобрав яичный желток и допив свою чашку кофе, Орлов вынул пачку «Лаки страйк», зажег сигарету и, показывая, что разговор завершен, сказал: «Мы с вами свяжемся» [37].
Удивлению Хенкина есть вполне простое объяснение. Система власти, которой Орлов до поры до времени служил, вероятно, больше не по совести, а из карьеристских побуждений, с течением времени превратила его в циничного, расчетливого и высокомерного по отношению к тем, кто был ниже по своему положению, бюрократа. Оказавшись вдали от московского начальства и имея почти диктаторские полномочия, он упивался властью.
Но тогда, осенью 1936 года, после отправки в Одессу «золотого каравана» Орлову и другим сотрудникам советской резидентуры некогда было расслабляться. К концу октября войска Франко, не встречая на своем пути серьезного сопротивления, четырьмя колоннами стремительно продвигались к Мадриду и 6 ноября уже стояли у его стен. В самом городе активно действовала так называемая «пятая колонна» из числа фалангистов, они были повсюду: в армии, милиции и правительстве. Республиканская власть напоминала головку швейцарского сыра, готовую вот‑вот свалиться в пасть фашистского дракона, все сильнее сжимавшего кольцо осады вокруг столицы.
В этих условиях Орлову, его заместителю Эйтингону, Василевскому, Цветкову и другим сотрудникам резидентуры совместно с советскими военными советниками и бойцами из интербригад приходилось предпринимать титанические усилия, чтобы организовать разношерстные войска республиканцев и удержать фронт, трещавший по всем швам под ударами мятежников. В те горячие ноябрьские дни казалось, что еще одно усилие фалангистов — и Мадрид падет к их ногам, а вместе с ним и власть республиканцев, но этого не произошло.
В Москве не стали медлить. На внеочередном заседании Политбюро ВКП (б) было принято решение об оказании республиканскому правительству Испании более масштабной помощи. Операция получила кодовое название «Х». Первые пароходы с танками Т‑26, самолетами СБ, И‑15 и военными специалистами на борту вышли из Одессы и взяли курс на Испанию. В начале ноября караван из 16 советских судов пришвартовался в порту Картахены, и обескровленная республиканская армия пополнилась сотнями военных советников и коминтерновцев. Вместе с ними поступили стрелковое оружие, артиллеристские системы, танки, минометы, сотни тысяч боеприпасов, без которых республиканская армия задыхалась.
Помощь подоспела вовремя, и бригада генерала Клебера, ядро которой составляли около 500 бойцов‑коминтерновцев, не только выстояла перед натиском во много раз превосходящих сил противника, но и перешла в контрнаступление, получив такую мощную поддержку. Войска генерала Франко вынуждены были отступить. Блицкрига не получилось, и война приобрела затяжной характер. Но в силу своей разобщенности республиканское правительство не смогло воспользоваться плодами победы и погрязло в политических склоках и борьбе за власть.
Орлов — Швед, к тому времени создавший разветвленную агентурную сеть в республиканском правительстве и армии, полностью контролировал обстановку и 27 февраля 1937 года в очередном докладе в Центр сообщил следующее:
«Правительство Испании обладает всеми возможностями для победоносной войны. Оно имеет хорошее вооружение, прекрасную авиацию, танки, громадный резерв людей, флот и значительную территорию с базой военной промышленности, достаточную для такой «малой войны» (заводы «Испано‑суизо» и другие), продовольственную базу и прочее. Численность правительственных войск значительно превосходит войска неприятеля. Вся эта машина, все эти ресурсы разъедаются:
1. Межпартийной борьбой, при которой главная энергия людей употребляется на завоевание большего авторитета и власти в стране для своей партии и дискредитирования других, а не на борьбу с фашизмом.
2. Гнилым составом правительства, часть которого ничего общего с революцией не имеющая, пассивно относящаяся к событиям и думающая лишь о своем бегстве в случае крушения.
3. Притуплением у правительства чувства подлинной опасности положения в результате пережитых не раз тревог и чрезмерных паник. Настоящая угроза судьбе республиканской Испании, нависшая сейчас, воспринимается ими как обычная тревога.
4. Безответственностью и саботажем правительственных аппаратов и штабов по обеспечению армии и ее операций.
5. Неиспользованием сотен тысяч здоровых мужчин, проживающих в городах (Мадриде, Барселоне, Валенсии и ряде других), для тыловых работ и возведения укреплений.
6. Отсутствием подлинного штаба с авторитетным и крупным советником с нашей стороны. Горев военного опыта не имеет. Для такой войны он — младенец. Гришин — хороший партиец, но не специалист, а это — голова нашего командования. При таком руководстве сводятся на нет способности ряда подчиненных им наших специалистов. (Хороши только авиация, танки и их героический личный состав, но они не могут заменить армию).
