Катынь. Ложь, ставшая историей - Прудникова Елена Анатольевна (полная версия книги .TXT) 📗
Из обнаруженных судебно-медицинскими экспертами документов заслуживают особого внимания следующие:
На трупе № 92:
Письмо из Варшавы, адресованное Красному Кресту в Центральное бюро военнопленных… Письмо написано на русском языке. В этом письме Софья Зигонь просит сообщить местопребывание ее мужа Томаша Зигоня. Письмо датировано 12.IX.40 г. На конверте имеется немецкий почтовый штамп – „Варшава, IX-40“ и штамп „Москва, почтамт 9 экспедиция, 28.IX.40 года“ и резолюция красными чернилами на русском языке: „Уч. Установить лагерь, направить для вручения“.
15. XI.40 г.“ (подпись неразборчива).
На трупе № 4:
Почтовая открытка, заказная № 112 из Тарнополя с почтовым штемпелем „Тарнополь 12.XI.40 г.“
Рукописный текст и адрес обесцвечены.
На трупе № 101:
Квитанция № 10293 от 19.XII.1939 г., выданная Козельским лагерем о приеме от Левандовского Эдуарда Адамовича золотых часов. На обороте квитанции имеется запись от 14 марта 1941 г. о продаже этих часов Ювелирторгу.
На трупе № 46:
Квитанция (№ неразборчив), выданная 16.XII.1939 г. Старобельским лагерем о приеме от Арашкевича Владимира Рудольфовича золотых часов. На обороте квитанции имеется отметка от 25 марта 1941 г. о том, что часы проданы Ювелирторгу.
На трупе № 71:
Бумажная иконка с изображением Христа, обнаруженная между 144 и 145 страницами католического молитвенника. На обороте иконки имеется надпись, из которой разборчива подпись – „Ядвиня“ и дата „4 апреля 1941 г.“ (т. е. и переписка была, а может быть, даже свидания? – Авт.)
На трупе № 46:
Квитанция от 6 апреля 1941 г., выданная лагерем № 1-ОН о приёме от Арашкевича денег в сумме 225 рублей.
На том же трупе № 46: квитанция от 5 мая 1941 г., выданная лагерем № 1-ОН о приеме от Арашкевича денег в сумме 102 рубля.
На трупе № 101:
Квитанция от 18 мая 1941 г., выданная лагерем № 1-ОН о приеме от Левандовского Э. денег в сумме 175 рублей.
На трупе № 53:
Неотправленная почтовая открытка на польском языке в адрес: Варшава, Багателя, 15 кв. 47 Ирене Кучинской. Датирована 20 июня 1941 г. Отправитель Станислав Кучинский».
Что ж, этого и следовало ожидать – когда надо проверить тысячи карманов и прочих возможных тайников, обязательно что-то зевнешь. Наши это знали, искали и нашли. А поскольку единственным фактором, по которому немцы устанавливали время расстрела, было отсутствие у пленных документов с датами позднее марта 1940 года, то версию Геббельса можно считать похороненной.
Нет, конечно, и наши вполне могли подложить документы – но у «комиссии Бурденко» есть еще и больше сотни свидетелей, вещественные доказательства, наконец повседневная германская практика геноцида. А что есть у немцев?
Да, но как же все-таки быть с доктором Бутцем и его исследованием, включавшим, например, детальнейшее описание состояния внутренних органов покойных? Неужели он все это выдумал из головы?
Не обязательно. Взглянем попристальнее на характерный стиль доктора. Вот, например, типичный для него пассаж:
«Не говоря уже о многочисленных других трупах, при исследовании польского лейтенанта Стефана Мейстера… можно было обнаружить на различных частях обмундирования уколы штыком, с четырьмя лучами, как это бывает от уколов советским штыком, наподобие стилета…»
Любой человек, когда-либо имевший дело с отчетом общественной организации о проделанной работе, легко разгадает загадку этой лукавой статистики. Скорее всего, данный пассаж означает, что доктор исследовал тело польского лейтенанта, которого кто-то подгонял к месту казни взятой в качестве трофея советской винтовкой с примкнутым штыком, а потом, подумав про себя: «Ну он же не один такой!» – добавил про «многочисленные другие трупы».
Тем более что Бутц нигде не упоминает, сколько тел они исследовали – лишь дает понять, что все поголовно. Но сам характер этого исследования заставляет в том усомниться – уж больно оно дотошное.
Кстати, о дотошности. Д-р Бутц, описывая состояние трупов (уж позвольте не приводить его громадные цитаты), признавая хорошую внешнюю сохранность, утверждает, что состояние внутренних органов не соответствует внешности. И приведенные им чрезвычайно детальные акты вскрытия вроде бы это подтверждают. Что совершенно расходится с советским актом экспертизы.
Если бы немцы проводили вскрытия в массовом порядке, от этого факта нельзя было бы отмахнуться. А вот если их было мало, если немецкий патологоанатом исследовал ровно столько трупов, сколько требовалось для его научной работы – несколько десятков, может быть, пару сотен, тогда проблема поворачивается другой стороной и находит объяснение еще одна неувязка.
Один из необъяснимых моментов данной истории – зачем понадобилось возить в Козьи Горы трупы? Много на трех – пяти машинах все равно не перевезешь, а несколькими сотнями больше или меньше – какая разница? Не собирались же они привезти туда семь тысяч мертвецов, чтобы достичь заявленного в «Официальном материале» количества?
А вот если предположить, что трупы со стороны возили для экспертов – эти странные поездки получают объяснение. Вряд ли патолого анатомы сами ползали по раскопам – скорее всего, они удовлетворялись теми трупами, которые им приносили. И что мешало распоряжавшимся работой людям из ГФП предоставить им не катынские, а более старые тела?
Откуда немцы могли их взять? Например, с кладбищ при советских лагерях военнопленных. Если поляков не расстреливали в массовом порядке, то это отнюдь не значит, что никто из них не мог совершить преступления, караемого смертной казнью, умереть от болезни или несчастного случая. В конце концов, можно было предпринять поездку к местам боев 1939 года и покопаться в воинских захоронениях, где полно мертвецов в польской военной форме. Что, собственно, мешало немцам это сделать? Да ровным счетом ничего!
…Как видим, акты экспертиз отличаются один от другого кардинально – и в описании могил, и в установлении сроков смерти. Кроме того, вторая экспертиза не нашла практически никаких следов первой. Либо это были какие-то совсем другие могилы (но где тогда те, что были описаны д-ром Бутцем?), либо одна из экспертиз, пардон, лукавит. Какая именно? Авторитет у доктора Прозоровского был ничуть не меньше, чем у доктора Бутца. И что теперь делать – с понимающим видом намекать, как бедный Прозоровский боялся НКВД или как бедный Бутц дрожал перед гестапо?
Впрочем, сам же немецкий доктор, попав в трудное положение, тут же предлагал воспользоваться всем комплексом доказательств, а не одними результатами экспертизы. И что нам мешает сделать то же самое? Перед вами два комплекса фактов и свидетельств – советский и немецкий. Какой весомее?
Весомее советский, но лишь потому, что чекисты были более умелыми мастерами провокаций.
Откуда сие известно?
Как откуда?! Ну вы, батенька, прямо с Луны свалились!! Весь сам Оруэлл подробнейшим образом описал в своем бессмертном романе министерство правды – он его из головы, что ли, выдумал?
Глава 5
От шоу «Катынь» к одноименному сериалу
