Правда о программе Apollo - Голованов Ярослав (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
«Аполлон» помешал многим, поистине новаторским, перспективным разработкам в области ракетно-космической техники.
Были оставлены, например, на неопределенный срок работы по созданию ракеты на ядерном горючем, что позволило переложить в казну «Аполлона» еще 25 миллионов долларов. Экономили на всем, даже на таких мелочах, как ядерная термобатарейка для спутника. Никогда Аполлону мифическому не приносили столько жертв, сколько «Аполлону» космическому.
Все это, вместе взятое: контраст технических побед рядом с социальными нуждами, сокращение финансирования и – как следствие этого – сокращение рабочих и служащих, урезывание уже начатых разработок и невозможность начать новые исследования – все это делало программу «Аполлон» непопулярной. Для многих она была программой навязанной, некой обязаловкой, из которой выхолащивалось вдохновенное творчество, и на смену ему приходила тягостная необходимость, сознание, что делается что-то не то, что следовало бы делать.
Накануне триумфального полета «Аполлона-11» газета «Майами геральд» поместила комментарий, полный уныния. «Неприглядная правда, – писала газета, – состоит в том, что в настоящее время у нас нет никаких планов пилотируемых полетов после 1972 года».
И хотя я постоянно сдерживаю себя, чтобы не проводить никаких аналогий с советской космической программой, ибо тогда получится уже просто история мировой космонавтики, но тут не могу удержаться, чтобы не сказать: американцы пережили психологически нечто похожее на то, что пережили мы восемью годами раньше: в 1961-м, после полета Гагарина. После «Аполлона-11» летали другие «Аполлоны». После полета «Востока» – другие «Востоки». Но моральный спад уже наступил. В США американцы свертывали свои программы. В СССР начался распад великой космической империи Сергея Павловича Королева.
Надо сказать, что многие руководители НАСА понимали всю пагубность «несбалансированных усилий», понимали, что политические цели затмевают и технические, и научные, когда, выигрывая в одном, неизбежно проигрываешь в другом. Но слишком могучи были силы, разогнавшие программу «Аполлон», слишком велика была инерция ее бега. И не находилось охотников схватить ее под уздцы и остановить этот бег, потому что очень легко было оказаться сбитым ею с дороги политического и экономического преуспевания. Рожденная желаниями и волей людей, она теперь диктовала им волю и желания. Доказывая доказанное, утверждая утвержденное, осуществляя осуществленное, программа «Аполлон» продолжалась.
В начале сентября 1969 года на стартовый комплекс №39 – в «лунный порт» – была доставлена ракета, увенчанная новым, двенадцатым «Аполлоном». Его полет планировался на сентябрь, но успех «миссии Армстронга» позволил немного передохнуть, оглядеться и придумать нечто такое, что отличало бы новую экспедицию от предыдущей и тем самым хоть как-то оправдывало сам факт ее посылки.
Корреспондент агентства ЮПИ Джозеф Майлер так определил это различие: «Главная цель первого полета на Луну заключалась в том, чтобы доказать, что это возможно. Наука, так сказать, занимала второстепенное место. Главная цель полета «Аполлона-12» будет состоять в том, чтобы высадить на Луну сложный комплект научных приборов». Астронавты должны были установить геофизическую станцию, предварительно смонтировав в ней ядерный источник питания. Эта станция должна была сообщать Земле о лунотрясениях, магнитных полях и солнечном ветре. Посадка планировалась в Океане Бурь в 1500 километрах от того места, где высаживались астронавты. По предварительным данным, этот район отличался большей пересеченностью, чем Море Спокойствия, на расстоянии в два километра тут встречались перепады высот до 60-100 метров. Именно в этом лунном океане работал посланный в 1967 году автоматический разведчик «Сервейер-3». Астронавты должны были попытаться разыскать его, посмотреть, как изменило его двухлетнее пребывание на Луне, и, если удастся, привезти на Землю образцы тех материалов, из которых он был сделан. Время работ на поверхности Луны было увеличено с 2,5 до 7 часов.
Командиром «Аполлона-12» стал Чарльз Конрад, опытный астронавт, дважды летавший на «Джемини». Он же был дублером Макдивитта на «Аполлоне-9». Во время его второго космического полета вместе с ним летал Ричард Гордон, который выходил в открытый космос. Теперь Ричард стал пилотом основного корабля, а на Луну Конрад должен был опускаться с новичком Аланом Бином.
Все трое были военно-морскими летчиками. Конрад пришел в отряд астронавтов в 1962 году, Гордон и Бин – годом позже. Это был, пожалуй, самый дружный экипаж в Хьюстоне. После лунной экспедиции они продолжали часто встречаться, несмотря на то, что Гордон ушел из НАСА сначала опять в ВВС, а потом стал вице-президентом профессионального футбольного клуба «Новоорлеанские святые», а Конрад и Бин начали вместе готовиться к полету на «Скайлэбе». Конрад потом стал командиром первого экипажа орбитальной станции, а Бин – второго. Потом Бин был дублером Стаффорда во время совместного советско-американского полета, а Конрад ушел из НАСА и стал вице-президентом телевизионной компании в Денвере.
Маленький горбоносый Конрад по прозвищу Пит отличался тем, что в трудные моменты действовал быстро, но спокойно, с трудом можно было выбить его из обычного жизненного ритма. Он получил диплом авиаинженера в Принстонском университете, и военная служба не убила в нем инженерной жилки. Пит больше других астронавтов работал с инженерами, строившими «Аполлон». По его предложению была переделана система охлаждения лунных скафандров. Он вел долгие споры с конструкторами лунной кабины.
– Я провел полжизни в самолете с круговым обзором, – рассказывал Конрад, – и мне хотелось того же в лунной кабине. Я настаивал, чтобы сделали минимум четыре иллюминатора, но инженеры не соглашались: сильно грело солнце и требовалась добавочная энергия для охлаждения. Да и рамы иллюминаторов были чересчур тяжелыми. Пришлось довольствоваться двумя окнами. Сообща мы решили, что в лунной кабине кресла не нужны, вполне можно управлять ею стоя... Лунная кабина внешне получилась довольно уродской. Мы ее между собой часто называли «клопом». Но, в общем-то, черт с ней, с красотой, лишь бы работала хорошо...
Гордон был уроженцем дальнего Запада, родился в Сиэтле, на краю Штатов. Учился в столице, где получил диплом химика. Но за годы службы в армии ему понравилось летать, и он решил не возвращаться к химии. С Питом они хорошо слетались на «Джемини», вместе были в дублирующем экипаже на «Аполлоне-9», и Гордону было спокойно лететь со старым другом к Луне.
Бин был местный, техасец, но ковбойского в нем было мало: худенький, маленький, смешливый. Учился тоже в Техасе, на факультете авиаинженеров. Живой, веселый, Бин не был похож на военного летчика, в нем было очень мало героического. Я встречал Бина в Звездном городке. В его глазах светилось неподдельное мальчишеское озорное любопытство. Он разглядывал все так, словно впервые видел космические тренажеры, и если бы я не знал, что это тот самый Бин, который ходил по Луне и два месяца жил на «Скайлэбе», я бы принял его за какого-нибудь провинциального экскурсанта. Именно такой человек требовался экипажу «Аполлона-12» для полной гармонии.
Они стартовали 14 ноября 1969 года. На космодром приехал президент Р.Никсон. Ему очень нужен был удачный старт и счастливый полет, потому что как раз в это время проводимая им внешняя политика подвергалась особенно резкой критике. По всей стране прокатилась волна митингов протеста против войны во Вьетнаме, и президенту нужна была «космическая отдушина». Старт, на счастье, прошел успешно, но митинги продолжались...
Если взять весь полет «Аполлона-12», то наиболее драматичной оказалась первая минута этого полета, когда «Сатурн-5» только начал подниматься на фоне грозовых облаков. От зрителей на мысе Канаверал напряжение этой минуты было скрыто: внешне все было в порядке, но в Центре управления очень всполошились. Очевидно, в результате грозового разряда в течение 12 секунд была обесточена гиростабилизированная платформа системы наведения космического корабля. Прием телеметрии на Земле прекратился. На пульте астронавтов зажглось сразу несколько аварийных лампочек. Конрад не растерялся. Он понял, что случилось, и знал, что автоматика сама переключит электропитание с топливных элементов на химические батареи. Так и случилось.
