Партизанские отряды занимали города - Жигалин Яков Павлович (читаем книги бесплатно TXT) 📗
Однако неудачи наступлений на Читу имели и положительное значение. Они показали, что НРА представляет из себя серьезную силу, с которой враг вынужден считаться. Кроме того, эти наступления отвлекли значительные силы белогвардейцев и японцев с Восточно-Забайкальского фронта, где партизаны провели ряд больших и успешных операций, нанесших противнику значительный урон.
Приехав в Верхнеудинск, я явился в Военный совет НРА ДВР, где встретил старого знакомого с 1918 года по Чите А. А. Ширямова. Будучи членом Дальбюро РКП(б) и Военного совета НРА, он предложил мне пост военкома 2-й Иркутской дивизии НРА. Я согласился, но тут встретилось препятствие — формально я был беспартийным.
А. А. Ширямов выругал меня и очень удивился, что я, активный участник установления Советской власти в Забайкалье и борьбы за нее с атаманом Семеновым в 1918 году на Даурском фронте, до сих пор не вступил в РКП(б). Тогда я спросил его: «А почему в 1918 году в Чите никто из большевиков не предложил мне вступить в партию? Конечно, плохо, что я сам не догадался, постоянно занятый делами и обессиленный малярией, привезенной с Кавказа». Ширямов согласился, что тогда читинская парторганизация плохо работала по вовлечению новых членов.
— Ну, а потом почему не вступил?
— А где же было вступать? — ответил я. — На Даурском фронте в 1918 году вообще не было партийной организации РКП(б). Даже сам командующий фронтом Сергей Лазо был беспартийным. В партизанской Армии в Сибири также не было партийной организации. Вот так я и не оформил своей принадлежности в РКП(б) до сих пор.
— Ну давай исправим эту ошибку. Пиши заявление. Поручителей найдешь, одним из них буду я, — сказал Ширямов.
В тот же день я написал заявление, взял рекомендации и на следующий день Дальбюро вынесло решение о принятии меня в члены РКП(б) с апреля 1920 года без кандидатского стажа.
Получив назначение комиссаром, я выехал во 2-ю Иркутскую дивизию, расположенную вблизи фронта. Здесь я познакомился с начдивом С. Д. Павловым и вскоре выехал на фронт. Здесь я имел возможность наблюдать массовый героизм бойцов и комсостава дивизии. Плохо одетые, полуголодные, слабо вооруженные бойцы НРА смело, беззаветно шли на хорошо вооруженного врага. В то же время я увидел ряд существенных недостатков, таких как слабая связь частей НРА на фронту из-за отсутствия техники: не было ни телефона, ни радио. Отсюда несогласованность действий между дивизиями.
Отсутствовало оперативное руководство дивизиями со стороны штаба главкома НРА, потому что физически невозможно было руководить на расстоянии 500 км без радио и телеграфа.
Я находился в деревне Притупово под Читой в Тарбагатайском полку, когда японцы повели яростную контратаку. Измотанные в боях и не имеющие резервов, наши части не выдержали натиска врага и стали отступать.
Отходя с бойцами, я испытал всю горечь поражения, но мы отходили организованно, не теряли надежды на победу.
Таежная экспедиция
19 мая 1920 года я получил от Военного совета Народно-Революционной армии ДВР приказ: «Немедленно с получением сего приняться за организацию экспедиции для связи с восточными армиями т. Шилова и т. Каратаева и быть начальником этой экспедиции».
Передо мной была поставлена задача пройти на Амур севернее Читы по сплошной тайге, где незадолго перед тем прошел с Амура т. Лебедихин с двумя товарищами. Мне же нужно было провести 50 человек и установить по этой дороге регулярную связь между Верхнеудинском и Благовещенском. Кроме того, перед Военным советом Амурского фронта, членом которого я был назначен, была поставлена задача реорганизовать амурские и забайкальские партизанские части в регулярную Народно-Революционную армию, для чего необходима было перебросить на Амур командиров и политработников, знакомых с организацией Красной Армии.
Штаб главкома НРА выделил в экспедицию несколько военных специалистов для организации штаба фронта, в частности нач. штаба П. П. Бурина, инспектора кавалерии В. А. Войлошникова, инспектора артиллерии Войтенко, начальника снабжения Дикого, начальника военных сообщений Юдина, комиссара ВОСО — Д. Розанова и др. На должность начальника дивизии предназначен был В. Попов.
Недостатка в политработниках, желающих ехать со мной на Амур, не было. В Верхнеудинске я встретил много старых боевых товарищей, с которыми с 1918 года устанавливал первые Советы в Забайкалье и дрался с бандами атамана Семенова на Даурском фронте. В числе них были А. В. Комогорцев, И. П. Большаков, Т. Бочкарев, П. К. Номоконов и др. — почти все народные учителя.
В общем, экспедиция состояла наполовину из военных и политических работников, наполовину из рядовых бойцов и партизан, пробравшихся из Восточного Забайкалья в Верхнеудинск и теперь возвращавшихся обратно в свой отряд.
Но подобрать людей оказалось легче, чем получить материальное обеспечение.
Военный совет НРА в выданном мне мандате предлагал «всем военным учреждениям и военачальникам оказывать т. Жигалину полное содействие в деле организации экспедиции, в получении вооружения, снаряжения, материалов и припасов, необходимых для экспедиции и в продвижении по всем дорогам». Однако, несмотря на такой строгий мандат, формирование экспедиции в Верхнеудинске в условиях общей организации и реорганизации организовалось правительство и разные учреждения, переформировывались партизанские отряды в регулярную НРА и т. д.), при остром недостатке обмундирования, снаряжения и продовольствия являлось делом далеко не легким. Приходилось с усилием вырывать лошадей, седла, обмундирование. Начснабарм Данилов шел мне навстречу и писал резолюции, звонил по телефону о выдаче для экспедиции всего, что у него имелось, но и с его резолюцией приходилось воевать за каждое седло, каждый ящик галет, каждый мешок крупы и сухарей, так как всего этого было мало.
Наконец все было собрано. Груз, состоящий из патронов и продовольствия, распределен по лошадям. Произведена пробная седловка лошадей. Последнее, что я получил от члена Военсовета НРА Ширямова — это 15 000 руб. (бумажками) и последние директивы. От Лебедихина мы знали, что у амурских и забайкальских партизан острый недостаток патронов, поэтому было решено взять с собой несколько десятков ящиков с патронами для трехлинеек.
Экспедиции предстояло пройти сотни километров по глухой безлюдной тайге, где нет не только хлеба, но даже мяса, так как в ней не водятся ни зверь, ни птица. Поэтому необходимо было запастись сухарями, консервами и прочими продуктами.
В начале июня экспедиция погрузилась в вагоны, и пыльный песчаный Верхнеудинск остался позади. Впереди — далекий, тяжелый и опасный путь по глухой неизведанной тайге, где нет никаких дорог, кроме еле заметных старых заросших троп, проложенных кочевавшими здесь ороченами.
До станции Могзон мы ехали в вагонах. Здесь нам предстояло оторваться от железной дороги, пойти на север и, обогнув левый фланг наших войск, повернуть на восток.
На станции Могзон стоял штаб 2-й Иркутской дивизии HPА, и нас тепло встретили. Начдив С. Д. Павлов принял все меры, чтобы дать возможность людям и лошадям экспедиции отдохнуть перед предстоящим походом и закончить подготовку того, что не успели или упустили сделать в Верхнеудинске.
Наконец нужно было покидать гостеприимный Могзон. Еще раз проверил седловку, вьюки, сфотографировались группой и в походном порядке тронулись в путь. Стоял чудесный июньский день. Только недавно прошли дожди. Было не очень жарко. Дорога шла то лесом, то полем. Иногда веял прохладный ветерок. Июнь, пожалуй, лучшее время года в Забайкалье: все цветет. Идем по широким долинам, покрытым зеленым ковром из душистой травы, с разбросанными скромными полевыми цветами. До поселка Романовского на Витиме примерно 200 километров, дорога идет по редконаселенной местности, где все же есть проселочные дороги и можно ехать на телегах. Потому для сбережения лошадей значительную часть груза везем на подводах, предоставленных нам населением. Лошади наши идут налегке.
