Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом - Ярославцева Светлана И. (читать бесплатно полные книги TXT) 📗

В Тысячную книгу Василий Зюзин не попал: видно, не успел показать себя как лучший. Но немного позже, в 50-х гг. XVI в., составлялся документ, получивший среди историков название «Дворовая тетрадь», с перечнем государева двора (т. е. тех лиц, которые служили в государевом дворе и из которых брались основные кадры армии, правительства и т. п.). В «Дворовой тетради» в третьей статье детей боярских из Суздаля были вписаны не только вышеупомянутые дяди, но и следом за ними Василий Григорьев сын Зюзин. Причем Василий вписан был еще один раз – как «нововыезжий» из Твери, с пометкой «в Суздале». Его литовское отсутствие не отмечено и, как видно, в дальнейшем в вину ему не ставилось – вероятно, потому, что в Литву бежал не он сам, а его дед Василий Андреевич. Василий же, родившись в Литве, вернулся в Москву, чтобы служить московскому государю.

Московские бояре XVI в.

А вот дядя Бахтеяр, который тоже отъезжал в Литву (неясно, в какие годы), много потерял из-за этого в местах. И по службе дальше воеводы не продвинулся, хотя служил самоотверженно. Имя его часто встречается и в Летописях, и в разрядных книгах. В 1551 г. он – воевода на Вятке, разбил наголову и потопил крымцев на Каме у Вятки-реки вместе с вятчанами и казаками государевыми, и пленных князей и уланов к государю привел 46 человек [200]. Потом он три года провел в Путивле, сначала воеводой, потом наместником [201]. Затем Бахтеяра назначили воеводой в Чебоксарский город [202], и как чебоксарский воевода он участвовал со своими людьми в различных военных кампаниях. В 1552 г. был в походе Ивана Грозного против крымского царя на Коломну. А из Коломны направился полем к Казани, где участвовал во взятии Казани [203]. В 1555 г. ходил во главе передового полка вместе с окольничим А.Д. Басмановым «на поля на крымские улусы» [204].

Беляница Страдников сын Зюзин упомянут в Летописи как вестник, посланный от наместника Костромы к государю Ивану Васильевичу с сообщением о том, что побиты казанские люди, пришедшие на Галицкие места (1548 г.) [205].

Стрет Григорьев сын Зюзин – дворянин, голова в походе под Казань (1554 г.), где за службу был пожалован «деньгой золотой» [206]; отмечен в походе в Ливонскую землю под Вильян в большом полку у окольничего А.Ф. Адашева (1560 г.) [207]; в Полоцком походе (1563 г.), где в числе 10 дворян выборных в головы он был в наряде у князя Михаила Петровича Репнина [208].

И Мисюр Григорьев сын Зюзин был головой – в Перми (1555 г.) [209]. Оттуда с пермичами он ходил в том же году в поход на Казанские места [210].

Иванис в разрядных книгах появился позже, зато и служил он дольше. В 1560 г. в походе в немецкую землю к Алисту он был головой в полку левой руки с боярином князем Михаилом Петровичем Репниным [211]. Через пять лет в сходе на Берегу он по-прежнему голова – в сторожевом полку в левой руке с князем В.С. Серебряным [212]. В походах царя Ивана Васильевича и царевича Ивана Ивановича в Великий Новгород на «свитские немцы» летом 1572 г. [213] и осенью того же года – из Новгорода в Ливонскую землю [214] – он был рындой царевича у знамени, а также головой в наряде с князем Юрием Ивановичем Токмаковым. Надо отметить, что рындами назначали, как правило, стройных, приятного вида молодцев не старше тридцати лет. Но уже в эти годы он возглавлял Разбойную избу (1570 [215] и 1579 гг. [216]). По возрасту он, вероятно, был ближе к Василию, чем остальные дяди. И дожил до опричнины, войдя в состав опричного войска – в Весеннем разряде 1572 г. значился в числе опричников [217]. Впрочем, едва ли ему удалось бы избежать этого.

Суздаль попал в состав опричных владений государя в числе первых городов, и из дворян опричных уездов составили опричное дворянское и стрелецкое войско. Отбор был жесткий. Дворян вызвали в Москву и произвели генеральный смотр. Четверо «старших» дворян из каждого уезда после особого допроса под присягой показали происхождение рода уездных служилых людей, рода их жен, указали, с какими князьями и боярами они вели дружбу. И лишь те дворяне, против которых не возникло подозрений в «измене», кто не был дружен с князьями и боярами, зачислялись в опричнину.

Александрова слобода. Художник С. Андрияка

Но Василий Григорьев сын Зюзин, вероятнее всего, служил уже не по Суздалю, а при царском дворе, в многочисленной свите. Введению опричнины предшествовал отъезд царя в Александровскую слободу со всей семьей и челядью, с 40-тысячным войском. Наверняка нашлась и В. Зюзину достойная служба. Полных Разрядов тех лет не сохранилось.

А потом последовало отречение царя, челобитные купцов и посадских с мольбами к царю, чтобы тот «государьства не оставлял и их на разхищение волком не давал, наипаче же от рук силных избавлял» [218]. Тогда Иван Грозный согласился вернуться на царство, но разделил страну на земщину (которой будет править Дума) и опричнину (которой будет править он сам).

Василий Григорьев сын Зюзин появился в разрядной книге в 1567 г. – и сразу в должности окольничего, хотя должность эта была боярская, а Василий был лишь дворянин. Несомненно, он и до этого должен был исполнять важные службы, чтобы ему доверили обязанности царского окольничего в походе «с Москвы к Дворцам и с Дворец назад к Москве» [219]. Дворцы, несомненно, опричные: Арбатский замок, что за городом против Ризположенских ворот, и замок в Александровской слободе, в которой нес службу постоянный гарнизон. Во время путешествия государя окольничий должен был ехать впереди, наблюдая за чистотой и порядком дороги и ее окольностей, обеспечивая безопасность путешествия, заготовляя на станциях лошадей. Хоть и недалек был тот поход царя Ивана Васильевича, но крайне важен своей целью. Там состоялась тайная встреча царя с английским послом А. Дженкинсоном. Царь запретил послу делать какие-либо записи, и сведения о тайной беседе сохранились лишь потому, что посол составил письменный отчет, вернувшись в Англию в ноябре 1567 г. Грозный предложил военный союз и просил королеву в случае беды предоставить ему убежище в Англии «для сбережения себя и своей жизни и жить там и иметь убежище без опасности, пока беда не минует, Бог не устроит иначе». Соглашение требовалось хранить в величайшей тайне [220].

Скорее всего, именно в первые годы пребывания в Москве, а затем в годы опричнины Василий Григорьев сын Зюзин в качестве поместного оклада получил свои поместья, в том числе и сельцо Скрябино Скорятино тож близ речки Котел Чермнева стану. Полного перечня установить невозможно; но, судя по разным источникам, были у него в разное время большие земли – и в Угличском уезде [221], и в Пороховском уезде [222], и в Смолинском погосте [223]. И конечно, в Московском уезде: дер. Выголова (Рождественский погост) на речке Вьюновке Каменского стану [224], сельцо Хинское (позже село Никольское) на речке Хинке (Химке) в Горетовом стане [225] (помимо сельца Скрябина на Котле).