Левые коммунисты в России. 1918-1930-е гг - Геббс Ян (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
В том же выпуске «Уоркерс'дредноут» (29 июля 1922 года) содержится более обширный текст КРП России, посвященный провалу политики «единого фронта». В нем говорится о «настоящих коммунистах в России, выступающих против единого фронта и государственного капитализма и поддерживающих позицию КРПГ» (стр. 6). В документе доказывается, что Третий Интернационал пошел по пути Второго и «Двухсполовинного» Интернационалов — он и его профсоюзный аппарат «по уши увязли в болоте оппортунизма и реформизма». Далее следует жесткая критика политики «единого фронта», «выборов и парламентской деятельности», заявляется о том, что «только… пролетарская революция сможет спасти весь мир из того тупика, в который нас завел капитализм с социал-изменниками». Таким образом, КРП обличает «примиряющий оппортунистический единый фронт Ленина» как политику «соглашательства и сотрудничества с буржуазией». В другом, более раннем тексте, опубликованном в «Уоркерс'дредноут» (17 июня 1922 года), проводится мысль о связи концепции «единого фронта» с внутренней политикой «капитализма, введенного вновь в России». «Единый фронт» характеризуется как «откровенно правая платформа, перейдя на которую, Интернационал изменил своим принципам». Несмотря на такую позицию, КРП не была карикатурной группой ультралевых сектантов, обличающей всех и вся вокруг. Сохраняя справедливый скептицизм в отношении центристской «так называемой Рабочей оппозиции» и ее сдвигающегося вправо руководства, названного «беспринципным и мягкотелым», КРП заявила о своей готовности «поддержать все, что еще остается революционного в РКП». Поскольку в то время децисты и левая часть «Рабочей оппозиции», а также члены «Рабочей группы» продолжали вести оппозиционную работу внутри РКП(б), такая установка КРП не являлась ни сектантской, ни утопичной. Однако группа все же призывала эти силы начать строительство новой партии. К «Рабочей оппозиции» «революционно-левые коммунисты» первоначально относились неоднозначно, что объяснялось разнородностью последней: признавая, что РКП(б) не может быть реформирована изнутри и что, «во всяком случае, „Рабочая оппозиция“ на это не способна», КРП заявляла: «Все тезисы и требования рабочей оппозиции мы приветствуем и поддерживаем, как и все её прочие выступления, там, где они революционны и соответствуют достоинству и историческим задачам рабоче-коммунистической борьбы». При этом КРП критиковала руководство Рабочей оппозиции зато, что оно стремится «улучшить дело единого меньшевистско-буржуазного фронта в нашей стране». Таким образом, «революционно-левые коммунисты» четко разделяли сдвигающееся вправо руководство «Рабочей оппозиции», с одной стороны, и ее рядовых членов, испытавших влияние борьбы рабочих, атакже левых коммунистов и децистов, с другой. Левокоммунистические группы и партии в то время активно распространяли в международном масштабе информацию об идеях и деятельности «Рабочей оппозиции». Однако впоследствии КРП России отказалась от ограниченной и весьма критической поддержки этой оппозиции, которая в изданиях левых коммунистов стала именоваться с тех пор «так называемой Рабочей оппозицией».
Таким образом, КРП России действовала как подпольное объединение, которое вело работу вне РКП(б), поддерживало связь с зарубежными товарищами через группу эмигрантов в Берлине и насчитывало небольшое количество сторонников среди московских партийцев и в рабочем классе в целом. Это почти все, что можно сказать об этой организации, хотя ее сторонники в Берлине заявляли о себе как о секции КРИ и выступали в поддержку других аналогических объединений и отдельных активистов левокоммунистического толка в России.
КРП не следует путать с более известной «Рабочей группой РКП», которая образовалась в феврале-марте 1922 года. Хотя эти организации стояли во многом на сходных позициях, КРП, в отличие от «Рабочей группы», не вела деятельность внутри РКП(б) и изначально не разделяла идею Мясникова о том, что в России профсоюзы представляют собой поле для коммунистической работы. Однако главным пунктом разногласий служил вопрос о характере российской революции и контрреволюции. Под влиянием КРПГ КРП России стала на точку зрения, согласно которой Октябрьская революция являлась буржуазной или имела двойственную природу, тогда как «Рабочая группа» продолжала считать, что это была пролетарская революция, положившая начало борьбе рабочего класса в мировом масштабе. Здесь группа Мясникова по-прежнему следовала традиционному левокоммунистическому анализу 1918 года. Рассматривая процессы попятного движения революции внутри страны и наступления контрреволюции, нашедшие проявление в поражениях 1918–1920 гг., РГ интерпретировала все это как следствие задержки мировой революции, а не ошибки, совершенной в 1917 году, когда пролетариат взял власть. Тем не менее, КРП и «Рабочая группа» сходились на том, что нужно создавать новую партию и Интернационал, а также выступать против нэпа в России и «единого фронта» за рубежом. Обе группы были готовы поддержать классовую борьбу против партийно-государственного аппарата и вести нелегальную работу. Маловероятно, что эти левокоммунистические группы, базирующиеся в Москве, не контактировали между собой, такого рода контакты или полемика между ними не получили отражения в доступных на сегодняшний день документальных источников. Известно лишь, что берлинская группа КРП опубликовала Манифест «Рабочей группы», перевела его на иностранные языки и распространяла за границей. КРПГ, однако, критически отнеслась в Манифесту и, хотя в 1924 году «Рабочая группа» упоминалась как «российская секция Четвертого Интернационала», по имеющимся документам трудно составить точное представление об эволюции «мясниковцев» и КРП. Можно с уверенностью утверждать, что ужесточение репрессивного режима в РКП(б) и «рабочем государстве» вынудили Мясникова и «Рабочую группу» отказаться от дальнейших попыток работы в партийно-государственных структурах, ибо такая работа сделалась практически невозможной. Кроме того, они стали на антипарламентскую и антипрофсоюзную точку зрения, разделяемую КРПГ и КРИ, и приняли название «Коммунистическая рабочая партия», что является свидетельством эволюции их позиций. Вместе с тем, «Рабочая группа» так и не согласилась с критикой КРПГ в свой адрес и реально не вступила в КРИ, считая само его создание преждевременным. Последнее было связано с тем, что «мясниковцы» не ожидали в ближайшем будущем нового мощного подъема пролетарской борьбы в России и в международном масштабе. Кроме того, «Рабочая группа» не желала идти на полный разрыв с Третьим Интернационалом, не отрицала пролетарский характер революции в России [3] и не отвергала участие в повседневной и оборонительной борьбе рабочих, различное отношение к которой привело к глубокому расколу и ослаблению левых коммунистов в Германии. Таким образом, остается неясным, произошло ли слияние «Рабочей группы» РКП(б) и российской КРП, несмотря на их разногласия. Известно, однако, что со временем «Рабочая группа» увеличила свою численность и влияние и, наряду с децистами, продолжала действовать в России до середины 30-х гг. Что касается КРП, она вскоре прекратила свое существование в России, хотя группа российских эмигрантов в Берлине использовала это название еще на протяжении некоторого времени.
«Рабочая группа» сложилась вокруг Гавриила Мясникова, старого большевика, вступившего в партию до 1905 года. Некоторые исследователи ведут происхождение этой группы от «Рабочей оппозиции» или левого ее крыла, другие считают, что ее «вдохновителем» был Игнатов. Однако, хотя отдельные члены «Рабочей оппозиции» и игнатовской группы действительно вступили в «Рабочую группу», этот факт объясняется их тесным сотрудничеством во внутрипартийной борьбе 1920–1921 гг. Запрет фракций сплотил левые течения и привел к их радикализации. «Рабочая оппозиция» всегда представляла собой относительно эклектичное течение, склонное к центризму, который проявлялся в ее попытках даже после запрета как фракции играть роль лояльной оппозиции. Правые рассматривали ее как наименее опасную среди левооппозиционных группировок. Это вызывало все большее разочарование в ее левом крыле, среди представителей которого находили отклик аргументы и анализ децистов и других левокоммунистических течений в РКП(б), продолжавших линию фракции «левых коммунистов» 1918 года. Распавшаяся на несколько разнородных частей группа Игнатова, судьба которой символизировала невозможность компромисса между левыми коммунистами и РКП(б) в целом, никак не могла «вдохновить» «Рабочую группу», ибо последняя являлась прямой политической преемницей группировки «левых коммунистов» и на основе своей политической программы привлекла на свою сторону ряд членов как «Рабочей оппозиции», так и самой группы Игнатова. Ярким примером такой преемственности был Мясников, в прошлом член левокоммунистической фракции, работавший на Украине — в регионе, являвшемся одним из ранних оплотов левого коммунизма, и в Самаре и Саратове, где находилось ядро этой фракции.
