Рассказ о брате (Документальная повесть) - Гастелло Нина Францевна (читать книги без сокращений TXT) 📗
У Михаила Ивановича Калинина есть прекрасные слова, характеризующие сущность героических подвигов советских людей. Эти слова хорошо объясняют глубокое значение бессмертного подвига и Николая Гастелло.
«Пожалуй, нигде не любят так жизнь, как в Советской стране. И вот именно любовь к жизни в Советской стране, когда такой жизни угрожает опасность, когда за ее сохранение идет борьба не на жизнь, а на смерть, заставляет гражданина Страны Советов терять боязнь смерти, ее пересиливает стремление человека сохранить жизнь советского народа и тем самым как бы навечно и свою жизнь. В эти минуты человек полностью сливается с коллективом, чьи интересы для него превыше всего, сильнее смерти».
Прошло немало времени с тех пор, как впервые громко зазвучало имя капитана Гастелло, но мы, кто был рядом с ним, знал его и юным, и взрослым, хорошо понимаем, что для свершения бессмертного подвига он готовил себя всю жизнь, был готов к его свершению. Мы помним его юным, когда он вступал в самостоятельную жизнь, помним зрелым командиром, опытным авиатором. Но на всех этапах его короткой и яркой жизни одна черта характера была неизменной: он был человеком, беспредельно преданным Родине.
Тот, кто впервые посадил в самолет молодого Гастелло и прививал ему азы летного искусства, бывший инструктор пилотов полковник Трубицын вспоминал:
«Когда мне сказали о гибели Николая Францевича Гастелло, командира эскадрильи, капитана, прекрасного советского человека, в его подвиге для меня не было ничего сверхъестественного. Я знал, что в сложившейся для него обстановке в воздушном бою он поступить иначе не мог. Как достойный сын народа, пламенно любивший свою Родину, он не мог жалеть своей жизни во имя ее счастья и процветания».
В тридцатую годовщину подвига капитана Гастелло на страницах журнала «Молодой конструктор» Т. Меренкова опубликовала воспоминания генерал-лейтенанта в отставке Бориса Кузьмича Токарева. Он хорошо помнил Николая Гастелло по совместной службе. Он видел, как молодой пилот пришел в авиацию, на его глазах мужал, готовясь к решительным схваткам с врагом.
Первое их знакомство началось в училище. Давая оценку летным качествам курсанта Гастелло, Борис Кузьмич говорил, что летчик-истребитель из него вышел бы отличный, и он наверняка мог войти в число прославленных героев истребительной авиации. Все говорило за это. Но в характере Николая Гастелло была своеобразная черта: он постоянно стремился к новому, к большему. Овладев легким истребителем, он желал познать более сложную технику. Вот почему он стремился к службе в тяжелой бомбардировочной авиации. По окончании летного училища Николай Гастелло начал службу и учебу в отряде, которым командовал Георгий Николаевич Тупиков — опытнейший летчик. Под его руководством пилот Гастелло осваивал ТБ-1.
Служба в Ростове начиналась так же, как и в летном училище: все изучалось заново и самым тщательным образом. Первые тяжелые бомбардировщики в то время имели много недостатков. Это обязывало руководителей, наставников присматриваться к молодым пилотам, новичкам, строго следить за ними на земле и в воздухе. Наблюдения за молодым Гастелло показали, что он быстро и отлично освоил самолет-разведчик, или ближний бомбардировщик, Р-5. Узнал его материальную часть и показал хорошие навыки пилотирования этого самолета. После освоения легкого бомбардировщика молодых пилотов переводили на тяжелые ТБ-1 и ТБ-3. Николай Гастелло быстро освоил и эти машины, и вскоре его назначили командиром тяжелого бомбардировщика.
Борис Кузьмич рассказывал, что когда в 1937 году он был инспектором по технике безопасности, ему приходилось проверять, как летает экипаж Николая Гастелло. Проверка была длительной, она проводилась и ночью, и днем, в сложных метеорологических условиях, была тренировочной и на маневрах.
— Приходилось совершать полеты, — рассказывал Борис Кузьмич, — на полный радиус действия, по семнадцать часов находиться в воздухе. Однажды полетел проверять и Гастелло. Мы прошли от Ростова до Новороссийска, достигли Одессы и через Воронеж возвратились на свой аэродром в Ростов.
В те времена летчик Гастелло считался одним из самых подготовленных командиров кораблей. Он уверенно вел самолет в самых сложных условиях, и очень скоро его высокое мастерство понадобилось для защиты Родины. Он прошел боевую школу на реке Халхин-Гол, сражался на финском фронте и смолоду подготовил себя к любой неожиданности. Такой неожиданностью и явилось то обстоятельство, что подбитый, пылающий самолет оказался далеко от линии фронта, над вражеской территорией. Решение пришло мгновенно, и я уверен, что Гастелло беспокоился лишь об одном: не подвели бы рули на плохо управляемой машине, только бы дотянуть до вражеской колонны!
Борис Кузьмич говорил, что летчики горячо обсуждали подробности последнего воздушного боя капитана Гастелло. Каждый мысленно прикидывал, хватит ли у него мужества так распорядиться последним мигом жизни.
В дни, когда очень тяжело приходилось нашей армии, в ожесточенных воздушных сражениях, в бесконечных тревогах, героическая гибель экипажа Гастелло показала, что не смерть страшна в бою, а невыполненный долг, что за свою жизнь, спасая Отечество, можно взять десятки вражеских жизней…
Так думал и воевал Николай Гастелло, вдохновив своим примером многих летчиков.
Борис Кузьмич говорил, мол, немногие знают, что, когда в самолет Гастелло попал снаряд вражеской зенитки, он был уже в стороне от скопления противника. Он мог приземлиться в чистом поле, не принеся никакого вреда врагу. У Гастелло хватило мужества и мастерства, чтобы развернуть горящую, почти безжизненную машину и провести ее над вражескими солдатами, над скоплением идущих на боевые позиции машин так, чтобы в этом последнем смертельном броске нанести врагу как можно больший урон, уничтожить как можно больше фашистов.
Объясняя героический подвиг Гастелло, генерал Токарев подчеркивал, что такое же мужество, умение и мастерство проявили и Виктор Талалихин, совершивший при защите Москвы ночной таран, и Александр Матросов, сумевший подобраться к амбразуре вражеского дзота и закрыть ее своим телом.
Нет для человека труднее выбора, чем выбор между жизнью и смертью. Случайно ли, что этот выбор без колебаний сделал во имя счастья Родины Николай Гастелло? Случайно ли, что его примеру последовали более двухсот советских летчиков в годы Великой Отечественной войны? Конечно, нет! Истоки героизма — в повседневных буднях нашей авиации, в той неустанной партийной и политической работе, которая велась и ведется в авиаподразделениях на героических традициях советской авиации.
После войны бывший командир авиаотряда ростовской авиачасти Георгий Николаевич Тупиков, под началом которого служил Николай Гастелло, посетил нашу московскую квартиру, где встретился с женой Николая Анной Петровной.
Они были старые друзья по Ростову, и при встрече было о чем вспоминать. Вспоминали счастливые вечера веселой компании друзей, вспоминали грустные дни начала войны, вспоминали Николая. Вспоминали друзей, погибших в годы войны: Костю Иванова, Василия Чистякова и многих других.
На столе перед ними лежала книга. Георгий Николаевич взял ее, раскрыл на странице со стихами Лебедева-Кумача «Вечная слава героям» и прочел:
В Ростове вместе с Николаем Гастелло в одном авиаполку служил летчик Ф. Н. Орлов — ныне полковник в отставке, Герой Советского Союза. Федот Никитич является автором книги «Месть „Голубой двойки“», изданной в 1966 году. В этой книге ветеран рассказывает, как вместе с Николаем Гастелло ему пришлось участвовать в воздушных боях.
