Утопия у власти - Некрич Александр (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Очевидны политические выгоды превращения «мафии» в главного врага. Это оружие в борьбе за власть. Член Политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК Егор Лигачев обратился в прокуратуру СССР, а затем в ЦК КПСС с заявлениями, категорически отвергающими обвинения в причастности «к уголовному делу о взяточничестве в Узбекистане». Долгое время западные эксперты видели в Лигачеве лидера № 2, в Советском Союзе его воспринимали как руководителя «консерваторов». «С моей точки зрения, — оправдывается Е. Лигачев, отвергая все обвинения, — это сказано для дискредитации нынешнего руководства партии и в целях политической карьеры. А также для того, чтобы уйти от ответственности за серьезные обвинения, предъявленные Иванову Н. В. в многочисленных письмах граждан при ведении следственных дел». Вторая половина объяснения не вызывает комментариев, но первая — не очень убедительна. Выражение «дискредитация нынешнего руководства партии» носит слишком общий характер. Удар был направлен, прежде всего, против Лигачева. Н. Иванов обвинил в «связях» и другого члена Политбюро — Михаила Соломенцева. На XIX партконференции в июне 1988 г. один из ораторов, говоривший о том, что в период перестройки не могут работать в центральных органах те, кто «активно проводил политику застоя», назвал, по требованию Горбачева, имена. Первым в списке был М. С. Соломенцев. В апреле 1989 г., после того, как его имя было названо Ивановым, Соломенцев «добровольно», вместе с сотней других «деятелей застоя», подал в отставку. Обвинение в связях с «мафией» стало окончательным приговором.
За мифом «мафии» существует, однако, и реальность. Следователь Гдлян, завершив (многие считают, что дело еще далеко не закончено) расследование узбекской «мафии», организовал в Москве выставку. Ее можно было посетить или увидеть по телевидению: в большом зале столы, а на них горы денег, золото, драгоценности — изъятые у арестованных. Так демонстрировалась наглядность «мафии». Но это был спектакль. В реальности все гораздо страшнее. И сложнее.
Сложность демонстрируется внезапностью прихода слова «мафия» в советский политический словарь. Понадобилось объяснение причин кризиса, возникла нужда в «козле отпущения», враге, на которого легко направить «гнев масс» — появилось слово. Советское телевидение как раз в это время показывало итальянский сериал о проделках мафии в Сицилии.
Пришло слово. Что стояло за ним? Преступный мир существовал в Советском Союзе всегда. Уголовные преступники жили в первом в мире социалистическом государстве примерно по тем же — своим — законам, по каким живут уголовники во всех странах мира. Особенность Советского Союза — в наличии двух видов собственности: социалистической, т. е. государственной, и личной, принадлежащей отдельным гражданам. Преступления против социалистической собственности всегда наказывались значительно строже, ибо их совершали функционеры государства. Это касалось подавляющего большинства населения страны, ибо все советские граждане работают на государство: на государственных предприятиях. Уголовные преступления всегда наказывались мягче, ибо их жертвой была личная собственность, с точки зрения государства менее ценная. В 20—40-е годы уголовники рассматривались как «социально-близкий элемент».
Особенность советского уголовного законодательства была одной из причин, по которой число заключенных в СССР всегда значительно превышало число заключенных во всех других странах. Речь идет не только о жертвах политических репрессий, т. е. об осужденных по статье 58 ленинско-сталинского уголовного кодекса, или по статьям 70 и 190 действующего кодекса. Миллионы заключенных были осуждены (осуждаются и находятся в лагерях и в настоящее время) по т. н. хозяйственным статьям. Очень часто они действительно нарушают советский закон, нацеленный на охрану социалистической собственности.
Хроническое присутствие в стране миллионов заключенных, личное знакомство с тюрьмой и лагерем значительного процента населения — прямой результат криминогенности советского законодательства, советской системы, нуждающейся в заключенных и порождающей преступников в количестве, неизвестном до сих пор в истории. Русская пословица — от сумы и тюрьмы не отказывайся — выражала фаталистическую готовность смириться с судьбой. Победа Октябрьской революции превратила пословицу в обязательную заповедь. Принятая советскими гражданами неизбежность тюрьмы породила презрение к закону, принципиальное неуважение к нему.
Организованная преступность была характерной чертой эпохи новой экономической политики. Сатирический роман Ильфа и Петрова «Золотой теленок» приобрел теперь поразительную актуальность, ибо изобразил ситуацию — время действия конец 20-х годов, — которая сегодня привлекает усиленное внимание журналистов, следователей и пропагандистов. Герой романа, аферист и мошенник Остап Бендер, исходит из логического умозаключения: если по стране ходят денежные знаки, кто-то их собирает. Остап обнаруживает, что их собирает «подпольный миллионер» Корейко. Поскольку Корейко действует за пределами закона, Остап находит возможность безнаказанно грабить его. Корейко «коллекционирует» свои миллионы, умело используя дефицит и то, что сегодня называют «теневой экономикой». Авторы «Золотого теленка» убедительно демонстрируют, что важнейшим элементом, позволяющим Корейко богатеть, является коррупция государственного аппарата.
Александр Гуров, считающий, что «лев прыгнул», относит рождение «организованной преступности», «мафии», к эпохе «застоя». «Могла ли появиться организованная преступность в сталинские годы? — спрашивает он риторически. И отвечает: — Да нет, не могла. Тоталитарное государство не допустит. Как известно, и Гитлер, и Муссолини в своих странах организованную преступность уничтожили». Характеризуя тем самым «сталинские годы» как время существования советского тоталитарного государства, А. Гуров утверждает одновременно, что теперь система изменилась. В частности потому, что организованная преступность расцвела. Советский специалист по мафии ошибается, говоря об отсутствии организованной преступности в нацистской Германии и фашистской Италии. Возможно потому, что никогда этим вопросом не интересовался. Он ошибается, что более удивительно, отрицая существование организованной преступности в сталинские годы. Юрист Геннадий Хохряков считает, что подобные утверждения есть результат «незнания истории» И, в качестве примера, напоминает о существовании в конце войны фиктивной воинской части, о торговцах дефицитными лекарствами во время войны. Можно привести еще множество примеров. Нет никакого сомнения, что организованная преступность существовала в сталинские годы, действуя в знакомых по «Золотому теленку» рамках: дефицит — коррупция — теневая экономика — гигантские доходы. В это время борьба велась с политическими врагами, поэтому экономические преступления хотя и преследовались жесточайшим образом, не были объектом пропаганды.
В 1939 г. был создан отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности министерства внутренних дел СССР, отлично известный советским гражданам под аббревиатурой ОБХСС. Отдел стал потом главным управлением и вот уже полвека занимается борьбой с организованной экономической преступностью.
Экономические преступления становятся важным «фронтом борьбы» в годы «оттепели». В 1961—1962 гг. принимаются законы, резко ужесточающие наказания за экономические преступления. Проводится серия широко рекламируемых крупных процессов, заканчивающихся нередко смертными приговорами — за крупные хищения, взяточничество, валютные операции. Одной из особенностей этой кампании было подчеркивание роли евреев в нарушении советских законов.
Адвокат Евгения Эвельсон описала в своем исследовании 400 процессов по экономическим делам, проведенных в хрущевское время: все они носят черты организованной преступности. Как правило, все дела были связаны с «теневой» экономикой. И, как правило, каждый процесс раскрывал коррупцию государственно-партийного аппарата. «Существование и процветание левой экономики, — пишет Евгения Эвельсон, — оказывается возможным только благодаря противоправной перекачке фондового сырья и оборудования из системы планового хозяйства в левую экономику. Эта перекачка производится всегда нелегально, всегда за деньги, всегда за взятки».
