Великий торговый путь от Петербурга до Пекина (История российско-китайских отношений в XVIII–XI - Фауст Клиффорд
В 1760-х годах началась прокладка второго полноценного маршрута в виде сухопутной дороги, впоследствии вошедшей в анналы истории под названием Большак, но позже больше известной как Московский трактат. Большак пролегал от Екатеринбурга через Тобольск или соседний с ним Ишим, пересекал Барабинскую степь, дальше шел через Канск, Томск, Красноярск до Нижнеудинска и заканчивался в Иркутске. Он представлял собой дорогу с твердым покрытием протяженностью около 5 тысяч километров. Поездка по Большаку весной, осенью и иногда летом большого удовольствия не доставляла: многие его участки в то время превращались в непроходимое месиво, перебраться через которое удавалось разве что наезднику верхом на коне. Как только почва достаточно подмерзала, появлялась возможность использования этой дороги на протяжении 70–80 суток и двигаться со средней скоростью 80–90 километров в день. Путешественники, не обремененные телегами с товарами, могли покрывать 130 и больше километров в день.
Активно использовать данный путь начали в последней трети XVIII века. Александр Николаевич Радищев сообщил в 1790-х годах, что на протяжении зимнего сезона в Иркутске скопилось до 10 тысяч подвод, 3 тысячи ямщиков и 2 тысячи человек других рабочих специальностей, то есть речь шла о поразительно больших цифрах народонаселения для Сибири тех дней. А.Н. Радищев к тому же сообщал о том, что мужики из Барабинской степи, через которую пролегал Большак, за счет извоза зарабатывали приличные доходы, намного превышавшие скудные заработки простых сибирских земледельцев. Обычные обозы там состояли, как правило, из 50—100 возов или саней. По всему Большаку открыли многочисленные почтовые станции, на которых меняли лошадей и чинили колесную технику, чтобы «обозы» могли добираться из Иркутска до Москвы как можно быстрее. В результате удалось максимально снизить стоимость доставки товара в расчете на единицу веса. Один путешественник в середине XIX столетия сообщал, что еще тогда посылку весом в 1 фунт (450 граммов) можно было отправить из Санкт-Петербурга на Камчатки за 1 рубль!
Наиболее удобный и распространенный маршрут для передвижения купцов-единоличников в восточном направлении пролегал по южному тракту после наступления морозов, схватывающих дороги, с остановками на различных базарах, ярмарках и в многочисленных небольших поселках для обмена товарами, а также приобретения пушнины и прочих ценностей. К монгольской границе они обычно подходили в январе или феврале и на протяжении всей зимы торговали с китайцами и бухаритинами на базарах Кяхты и Маймачена. Весной после освобождения рек ото льда китайские и монгольские товары, приобретенные за время долгих зимних торгов, грузили на плоты или в плоскодонные лодки и доставляли водным путем в Тобольск. Для перевозки товаров из Тобольска до Москвы, Перми или других мест назначения наземные тракты обычно использовали зимой, а водный путь по Каме и Волге — летом. При таком графике движения не только использовались наиболее благоприятные особенности проложенных маршрутов, но и обеспечивалась перевозка по воде наиболее громоздких китайских товаров (хлопка, шелка, чая, фарфоровой посуды). И все-таки общее время доставки товара в обоих направлениях составляло от одного года до трех лет в зависимости, разумеется, от того, сколько дней ушло на торговлю и обмен товарами на ярмарках. Если товары доставлялись напрямую, минуя стадии обмена их или приобретения, на покрытие пути между Санкт-Петербургом и Кяхтой хватало пяти-шести месяцев, а при самом благоприятном состоянии Большака — даже трех месяцев. К концу XVIII века путешественник в одиночку мог, пользуясь системой почтовых станций, доехать из Москвы до Иркутска всего лишь за один месяц.
После заключения Кяхтинского договора город Кяхта стал конечным пунктом на пути всех русских купцов-единоличников кроме тех, кто брал на себя риск незаконного перехода на территорию Монголии. Для сопровождения казенных обозов в Пекин самые серьезные испытания ждали впереди. После 1727 года наибольшей популярностью пользовались два главных маршрута до Пекина.
Северный маршрут начинался в Селенгинске или Верхнеудинске и вел в Маньчжурию через Нерчинск и Цурухайтуй. На преодоление одного только данного отрезка пути уходило семь недель. После Аргуня путь поворачивал на юг через Наун (Цицикар) и обычно пересекал Великую Китайскую стену через проход в городе Шаньхайгуань, расположенном около моря. Данный путь из двух маршрутов был длиннее приблизительно на 885 километров, зато не приходилось терпеть тяжелые испытания пустыней Гоби, с которой русские купцы еще как следует не познакомились. Они предпочитали пользоваться данным маршрутом в те времена, когда в Западной и Центральной Монголии шли джунгарские войны.
Южный маршрут пролегал по одной из двух обозных троп: по прямой через пустыню Гоби с заходом в Угру или в обход пустыни по реке Керулен.
На обоих этих маршрутах обоз входил на территорию Китая через ворота Калгана. Как только русские купцы научились справляться с проблемами, характерными для похода через пустыню, — отсутствием корма для скота, дров, местных жителей и особенно воды, дневной жарой и ночным холодом, а также злыми ветрами, способными снести ненадежно закрепленную палатку, — они предпочли пользоваться преимуществами более короткого маршрута через Гоби. Просторы Гоби можно было преодолеть обозом за 30–40 дней, хотя нередко требовалось в два раза больше времени. Считалось, что китайский посыльный с почтой доберется из Пекина до Угры за 48 дней, покрыв расстояние без малого 1600 километров.
Тогда как купцы-единоличники часто отправлялись в путь из европейской части России и оборачивались в течение года, участники государственных обозов зачастую могли ждать три года прежде, чем снова увидеть башни Московского Кремля. Они преодолевали весь путь до Пекина и оставались там на многие месяцы. Кроме того, обычно сопровождающим обозов приходилось как минимум несколько месяцев ждать у границы разрешения из Пекина на переход в Монголию. Торговля с Китаем считалась уделом русских людей, крепких духом и телом.
Без мирного урегулирования разногласий, обнаружившихся в Кяхтинском договоре, существенной официальной торговли между Россией и Китаем в XVIII столетии существовать не могло. Этим договором как таковым предусматривались одни только возможности, не ставшие сами по себе явью. Действия, предпринятые с обеих сторон после 1728 года, послужили всего лишь созданию обстановки одновременно для государственной и частной торговли, получившей развитие на протяжении целого столетия. С обеих сторон появились приграничные торговые пункты, в которых купцы-единоличники (и государственные чиновники) могли бы собраться для обмена своими товарами; обе стороны попытались закрыть границу, чтобы принудить купцов заниматься своим делом в одних только предписанных им торговых городах; обе стороны внесли относительно незначительные, но важные изменения в свои административные структуры в пограничной зоне. Рассмотрение последствий принятых для оживления торговли мер является сутью изложения следующих трех глав.
Глава 4
Обоз на Пекин
Обоз Дмитрия Молокова
Прежде чем Кяхтинский договор заключили, ратифицировали и обменялись его экземплярами, посол С.Л. Владиславич-Рагузинский, заручившись разрешением китайской стороны, распорядился со всей возможной скоростью отправить в Пекин обоз с товарами. Летний зной спал, и на небе не наблюдалось ни облачка утром 5 и 13 сентября 1727 года, когда два обоза начали движение в Монголию и Угру. Несмотря на огромное облегчение всех тех, кто отправился в путь после несусветной волокиты, и комиссар обоза Дмитрий Молоков, и его компетентный помощник, доверенное лицо и большой искатель приключений Лоренц Ланг испытывали противоречивые чувства. Больших надежд на нынешний обоз и все остальные возможные подобные предприятия возлагать не приходилось. Обозной команде в конце-то концов пришлось ждать на границе больше трех лет, а ведь многие товары, которые предстояло доставить на место, собирались на протяжении еще как минимум семи лет до того. Часть пушнины уже начала портиться, а к текстильным изделиям подбиралась моль. Кроме того, о благоприятных условиях обмена товаром в Пекине и в Угре по пути в китайскую столицу оставалось только мечтать. Государственные власти, как всегда, настаивали на нереалистичных высоких ценах за свои товары, особенно на те, что больше уже не относились к первоклассной категории. Ситуация усугублялась тем, что сибирским купцам разрешили свободно торговать ценным соболем и ревенем. И все ради привлечения в Россию не облагавшегося таможенной пошлиной китайского золота и серебра при том условии, однако, что купцы отправят их на Денежный двор, как это им разрешили делать с 1723 года. Единственным предметом большого значения для китайской и монгольской торговли, все еще категорически запрещенным для частной торговли, оставались китайские табачные шары. И даже их пустили в свободное обращение в соответствии с указом Высшего тайного совета от 26 сентября 1727 года. Все эти свободы были дарованы императорским указом чуть больше чем за два месяца до этого. Теперь купцам-единоличникам запретили вывозить шкурки соболя и прочие дорогие меха на китайские территории, коль скоро в Китай отправляются государственные обозы для торговли там, а китайцы с конца 1724 года закрыли для них даже Угру.
