Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом - Ярославцева Светлана И. (читать бесплатно полные книги TXT) 📗

1957 г. А.Е. Гавриленков аккомпанирует на фестивале зюзинской певице А. Сковородовой. Фото из коллекции автора

А.Е. Гавриленков играет на празднике «Песни Родины любимой». 2005 г. Фото автора

Алексей Евстигнеевич до сих пор играет – и в районном центре социального обслуживания, и на встречах ветеранов и старожилов села Зюзина. 1 сентября 2006 г. ему было присвоено звание Почетного жителя района Зюзино.

История зюзинской дачи

Вятичи на своих землях жили вольно. Никто не владел их землями, пока они не попали под власть разных князей. Долина реки Москвы оказалась южной окраиной Владимиро-Суздальского княжества, а позже самым центром Московского княжества.

Типичным поселением тогда, чуть ли не до конца XVII в., была деревня в 1–3 двора. Пашню крестьяне отвоевывали у леса, выжигая его. Сельцо – поважнее деревни, в нем, как правило, располагалась усадьба владельца земли, а крестьян могло не быть вовсе. Нередко неподалеку от сельца находилась деревня с крестьянами того же владельца. Селом обычно называли селение любого размера, если в нем появлялась церковь. В селе тоже могло не быть крестьянских дворов – лишь усадьба да дворы причта.

С XV в. на Руси стала складываться система раздачи земель служилым людям князя. Им платили за службу поместным и денежным окладом. Поместная система складывалась постепенно, в течение двухсот лет – с начала XV в. до конца XVI в., за время правления русских государей (уже не великих князей, а царей!) от Ивана III до Ивана IV. Объединив все русские княжества и земли – Ярославские, Ростовские, Новгородские, Псковские и Тверские, – ликвидировав систему удельного княжения и вотчинного землевладения, конфисковав боярские владения, они создали громадный фонд государственного землевладения. Из него и жаловали государи своих служилых людей.

Поначалу земли жаловали в «кормление». Это могли быть и город, и волость, и просто имение. Боярин или дворянин на кормлении два-три года управлял данными ему землями, судил население, а «кормился» тем, что сумеет собрать у населения за время своего правления. Разрушительная для городов и волостей система поборов кормленщиков, которые официально являлись наместниками царя, вызывала возмущение у населения, и северные волости были освобождены от кормлений наместников, а крестьяне получили земское самоуправление. Не прижились кормления и на остальных территориях.

Более удобной оказалась возникшая параллельно с кормлениями поместная система, хотя разработка норм поместного права отставала от практики. Да и само «право» в данном случае было скорее не юридическим понятием, а фиксацией очередных указов царя. Помещик пользовался поместьем, пока мог нести военную службу. Сын его мог получить то же поместье по наследству только в том случае, если по достижении 15 лет он поступал на государеву службу. При записи на службу «новиков» верстали поместным и денежным окладом в соответствии с той малой службой, к которой их сразу же приписывали. Бывало, что за малостью лет верстанного новика отсылали домой в ожидании посильной должности. Государство, являясь собственником поместных земель, взыскивало с них государственную подать. Помещик обязан был взыскивать эти подати в пользу государства, сам же имел право на оброк. Размер поместья, положенного в оклад дворянину, зависел от порученной должности. За каждую очередную должность или важную кампанию поместный оклад мог быть добавлен. И нередко дворяне могли иметь поместья в разных уездах и разной величины. На земле, пожалованной в поместье, могло и не быть селений, и часто владельцы поместий, занятые службой вдали от него, не могли заниматься хозяйством и получать доход, а значит, и выставлять от своих земель вооруженных ратников. С тех пор и возникло стойкое для земельных взаимоотношений на Руси понятие – «дача», т. е. те земли, что давали в качестве поместного оклада.

Славяне в Московском крае. Художник А.М. Васнецов

Ростово-Суздальское княжество в XII в. (по А.Н. Насонову)

Москва в конце XII в. Рис. С.С. Кравченко

По писцовым книгам 1627–1629 гг. и 1646 г. сельцо было записано как «Скрябино а Скорятино а Зюзино тож», а в 1666 г. – лишь «Скрябино Зюзино тож» [175]. Логично сделать вывод, что Скорятино – название более древнее, уже забывшееся к середине XVII в.; Скрябино – более устойчивое, возможно, потому, что существовало позже Скорятина, но значительно дольше, чем Зюзино.

Селений с названием Скорятино в окрестности Москвы, в долинах Волги и Оки, немало. В частности известно упомянутое в Никоновской летописи село Скорятино в Ростовской области [176], близ которого, у Св. Покрова, в 1436 г. произошла битва войск великого князя Василия Васильевича и князя Василия Юрьевича Косого. Несмотря на хитрости, предпринятые Косым, полки его были разбиты, Косой захвачен и ослеплен, а Василий Васильевич вернул себе великое княжение, отнятое у него еще отцом Косого, галицким удельным князем Юрием Дмитриевичем, несколько лет боровшимся с Василием II за власть.

В писцовых книгах начала и середины XVII в. в Дмитровском уезде отмечено сельцо Скорятино с владельцем Иваном Скорятиным, а рядом в алфавитном указателе записаны и другие Скорятины – владельцы соседних селений [177].

Иван III раздает поместья. Миниатюра XVI в.

Однако в Московском уезде к XIV–XV вв. не отмечалось никаких известных родов с фамилией Скорятины среди княжих служилых людей, которым могло быть дано поместье близ Москвы. Логичнее сделать вывод, что Скорятино – это изначальное самоназвание селения, и произошло оно не от фамилии владельца, а от древнего русского слова скорб, скарб – шкура, пушной товар, кожа. Ведь вокруг были необъятные леса, зверья вятичи добывали немало. Кстати, и слово скрябать (по Далю) в значении «шаркать обувью» возникло именно по отношению к кожаной обуви, тогда как лапти не стучат и не шаркают. Да и происходит оно от скора (кожа). Может быть, жил здесь потомственный мастер-скорняк, специалист по выделке шкур добытых в окрестных лесах зверей, по шитью шуб и кожаной обуви.

Скряба – довольно часто встречавшееся прозвище в среде русских служилых людей, а потому и отмеченное в различных документах. От этого прозвища производится фамилия Скрябин и название селения Скрябино. Оно могло возникнуть от прозвища или фамилии и местного управителя вятичей, не оставшегося в каких-либо документах, и владельца этих земель из служилых людей, получившего в XV в. селение в качестве поместного оклада.

Фамилия Скрябины в XV в. появлялась в двух известных родах. Один – из рода мелких смоленских князей Фоминских, живший в середине XV в. Щавей, сын Григория Скрябы. Великий князь Симеон Гордый женился на смолянке Евпраксии, но развелся с ней и отослал в Смоленск к отцу, который выдал ее замуж за князя Федора Красного Фоминского. Федор Красный и его сыновья служили в Москве. Старшие сыновья, Михаил Крюк и Иван Собака, при великом князе Дмитрии были боярами. При великом князе Василии Дмитриевиче были в боярах Борис и Иван Михайловичи Крюковы и Семен Трава Иванович Собакин. В следующем поколении Фоминские по неизвестной причине выбывают из боярской среды, но как князья поддерживают связи с верхами служилого класса. Видным и богатым человеком был внук Семена Травы – Иван Иванович Салтык Травин. Но при неизвестных обстоятельствах он подвергся опале, его «двор» был распущен и послужильцы «испомещены» великим князем Иваном III в Новгороде. Щавей был правнуком боярина Семена Ивановича Травы Собакина. Он был казнен в декабре 1497 г. в числе сторонников Василия, старшего сына великого князя Ивана III. Приближенные Василия, узнав о намерении Ивана III объявить своим наследником внука Димитрия, советовали Василию уехать из Москвы, захватить государеву казну и над князем Димитрием «израду учинить». И хоть Щавей Скрябин являлся чуть ли не случайным участником заговора, ему в числе других советников наследника отсекли голову на Москве-реке [178].