Санкт-Петербург – история в преданиях и легендах - Синдаловский Наум Александрович (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Дмитрий Толстой, современный потомок того самого, услужливого Петра Андреевича Толстого, обманом доставившего царевича Алексея в Петербург, рассказывает семейное предание о том, что, умирая мучительной смертью, царевич Алексей проклял обманувшего его Петра Андреевича и весь род его до двадцать второго колена. Проклятье царевича сбылось. В 1729 году, сосланный в Соловецкий монастырь, в каменном мешке – узкой келье, вырубленной в монастырской стене, Петр Андреевич скончался восьмидесяти лет от роду. Говорят, проклятие роду Толстых сказалось в том, что время от времени, примерно раза два в столетие, рождается слабоумный или совершенно аморальный Толстой, как, например, известный своими похождениями Федор Толстой, прозванный Американцем. Следствием этого проклятия Толстые считают и то, что именно Петербург стал «колыбелью революции», и страшные девятьсот дней блокады, пережитые Ленинградом в XX веке. Алексей, умирая, будто бы вслед за матерью повторил то страшное пророчество: «Петербургу быть пусту!»
И все-таки к концу царствования Петра I город, судя по фольклору того времени, простирался от Сампсониевского собора на севере до Ульянки на юго-западе и от Александро-Невского монастыря на востоке до Адмиралтейства и набережной Васильевского острова на западе. Практически, пользуясь сегодня привычным фразеологизмом «старый город», мы говорим о петровском Петербурге. А говоря о нем, мы, конечно, говорим о памятнике его основателю.
Памятников в нашем понимании этого слова в допетровской Руси не было. Значительные события увековечивались возведением церквей в память святых, в дни поминовения которых эти события происходили, – либо там, где эти события случались, либо в других местах. Появление первого в России скульптурного памятника связано с именем Петра. Существует предание, что он лично заказал скульптору Растрелли, отцу знаменитого архитектора, собственный конный памятник для установки на месте великой Полтавской битвы. И действительно, Растрелли над таким памятником работал и даже использовал гипсовую маску, снятую с лица живого Петра, но закончил памятник уже после смерти императора. Пытаясь придать памятнику символический характер, Растрелли будто бы обул правую ногу Петрова коня в нечто, похожее на сапог. Это, по мнению скульптора, должно было олицетворять твердость и устойчивость монаршей власти на русской земле. Не забудем, что памятник предназначался для установки на месте Полтавской битвы.
Судьба памятника определилась не сразу. В Петербурге его собирались установить на предполагаемой площади перед зданием Двенадцати коллегий, затем, подаренный зачем-то Екатериной II графу Орлову, он долгое время хранился в специально для него сооруженном сарае перед строившимся в то время Мраморным дворцом, и, наконец, в 1800 году император Павел I установил его перед Михайловским замком. Но это уже другая история.
Сразу после смерти Петра тот же Растрелли вылепил и жутковатую «восковую персону», или, как тогда говорили, «автомат Петра» с натуральными, Петровыми волосами и в его собственной одежде. Первоначально «восковая персона» хранилась в Кунсткамере, и этот Петр еще долго наводил страх на своих бывших «птенцов». Вот как изобразил Ю. Тынянов встречу генерал-прокурора Павла Ягужинского с чучелом императора.
«Влетев в портретную, Ягужинский остановился, шатнулся и вдруг пожелтел. И, сняв шляпу, он стал подходить. Тогда зашипело и заурчало, как в часах перед боем, и, сотрясшись, воск встал, мало склонив голову, и сделал ему благоволение рукой, как будто сказал:
– Здравствуй.
Этого генерал-прокурор не ожидал. И, отступя, он растерялся, поклонился нетвердо и зашел влево. И воск повернулся тогда на длинных и слабых ногах, которые сидели столько времени и отмерли, – голова откинулась, а рука протянулась и указала на дверь:
– Вон.
<…> И Павел Ягужинский стал говорить, и он стал жаловаться. <…> И воск, склонив голову в жестких Петровых волосах, слушал Ягужинского. И Ягужинский отступил. Тогда воск упал на кресло со стуком, голова откинулась и руки повисли. Подошел Яков, шестипалый, и сложил эти слабые руки на локотники».
Сейчас эта замечательная восковая фигура находится в одном из залов Эрмитажа. Но и это еще не памятник.
С определенной долей условности можно считать первыми памятниками Петру многочисленные деревья, якобы посаженные им собственноручно, о чем вот уже около трехсот лет из поколения в поколение передаются предания и легенды. Одна из самых известных – легенда о могучем дубе, огражденном специальной оградой, окруженном почетом и охраняемом государством. Дуб настолько стар, что, если бы не чтился за свой мемориальный характер, то давно был бы снесен. Сегодня от него осталась только нижняя и весьма поврежденная часть ствола. Он стоит посреди Каменного острова. Аллея, доходя до него, раздваивается, обходя ствол слева и справа. Согласно легенде, Петр посадил этот дуб, находясь однажды в гостях у канцлера Головкина, которому в то время принадлежал остров.
На Малой Охте, на территории Петрозавода, растет еще один древний дуб. Петр I будто бы лично посадил его на братской могиле воинов, погибших при взятии Ниеншанца. Ограда вокруг него сделана из пушек, извлеченных со дна реки Охты. Легенда эта документального подтверждения не находит, однако ей настолько верили, что к 200-летию Петербурга была выпущена юбилейная почтовая открытка с изображением мемориального дуба и надписью: «Дуб Петра Великого, посаженный в 1704 году на Мал. Охте». Насколько нам известно, это единственное изображение старого дуба.
В 1924 году в Лахте упала от старости сосна, по рассказам старожилов посаженная самим Петром I. Многие десятилетия местные жители из уст в уста передавали легенду об этой сосне. В июле 2000 года, в дни празднования 500-летия первого упоминания поселка в Писцовых книгах, на месте этой сосны было высажено молодое деревце.
Сохранилась в Удельном парке, окруженная невысокой оградой, старая, разветвленная, отживающая свой век сосна, которую в народе издавна называют Петровской.
Курбатов сообщает, что при постройке Троицкого моста был уничтожен старый тополь, посаженный, по народному преданию, Петром Великим в самые ранние годы Петербурга.
У Вильчковского, в описании Царского Села, мы находим рассказ о Рыбном канале, вдоль берегов которого были посажены, как рассказывают старые предания, самим Петром I великолепные сосны. Во время последней войны они были вырублены немецкими оккупантами.
Вадим Андреев, сын писателя Леонида Андреева, вспоминает о грандиозных пикниках, которые его отец устраивал в Листвинице – мачтовом лесу, посаженном, по местному преданию, основателем Петербурга.
Одним из самых любимых пригородов Петра I была Стрельна, где недалеко от официальной царской резиденции – каменного дворца, почти в самом устье реки Стрелки Петр построил «для себя» деревянный дворец. По преданию, в прошлом здесь находилась богатая шведская мыза с садом и водяной мельницей.
Павел Свиньин в одном из ранних описаний Стрельны уделяет достаточно много внимания деревьям. Рассказывает он и об огромной липе, возрастом несколько сотен лет, которая росла возле оранжереи. «При Петре Великом построена на ней была беседка, в которую вела высокая круглая лестница. Здесь часто монарх сиживал и кушал чай, наслаждаясь зрелищем столь любимой им стихии – моря. Сюда Петр приглашал иногда голландских шкиперов и угощал их чаем. Близ сей липы находится большой ильм, который тоже заслуживает внимания: Петр, отбывши в Курляндию, заметил, что из дерева сего делают многие прочные вещи, а как его не было в окрестностях Петербурга, то, отправляясь из Митавы, приказал он вырыть небольшой ильм с корнем и привязать сзади своего экипажа. Таким образом, он привез его сюда и собственными руками посадил на сем месте».
Петром же в Стрельне была заведена «древесная школа для молодых дубов, вязов, кленов, лип и других дерев и плодоносных кустарников. Здесь неутомимый хозяин сам сажал семена, собранные им во время путешествий. Они называются Петровыми питомцами и старательно сохраняются». Считается, что из этого замечательного рассадника высажено много деревьев в Петергофе и Царском Селе.
