Автографы на картах - Попов Сергей Александрович "skein" (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗

Интересно, что лишь помощник Давыдова Леонид Александрович Демин, несколько лет выполнявший морскую съемку Берингова пролива, был удостоен той же награды в 1947 году — с той же самой формулировкой. Гидрографическое исследование Восточного сектора Арктики явно отставало от Западного.

МОРСКИЕ ВОРОТА ЯКУТИИ

Арктические моря между устьями Енисея и Колымы до 30-х годов нашего века не имели своей гидрографической службы. Оно и понятно: не было здесь регулярного мореплавания, нечего было обеспечивать этой становившейся все более практической службе. После экспедиций Врангеля и Анжу и до создания в 1933 году Полярной гидрографии здесь не было, кроме упоминавшейся выше Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана, даже специальных гидрографических экспедиций. Однако гидрографы всегда интересовались этим суровым и труднодоступным районом, в котором справедливо видели ключ ко всему Северному морскому пути. Именно поэтому они часто выступали инициаторами и участниками его исследований, правда, под флагом других ведомств.

Так, для организации первой русской полярной станции Сагастырь в дельте Лены, предпринятой Русским географическим обществом, в 1881–1884 годах гидрографы командировали двух высокообразованных офицеров — поручика корпуса флотских штурманов Николая Даниловича Юргенса и астронома-магнитолога Адольфа Егоровича Эйгнера. В составлении первой обстоятельной карты дельты Лены им помогал доктор медицины Александр Александрович Бунге. Позже он с геологом Э. В. Толлем производил комплексные исследования на севере Якутии, Чукотке, Таймыре, Шпицбергене, служил сотрудником Главного гидрографического управления. В якутской академической экспедиции Э. Толля в 1893–1894 годах астрономические, магнитные и метеорологические наблюдения выполнял гидрограф лейтенант Евгений Иванович Шилейко.

В снаряженной для поисков легендарной Земли Санникова в 1900 году Академией наук Русской полярной экспедиции Э. В. Толля участвовали три морских лейтенанта Н. И. Коломейцев, А. В. Колчак и Ф. А. Матнсен. Почти сразу же между начальником экспедиции и командиром экспедиционного судна «Заря» Коломейцевым возникли резкие разногласия по вопросу взаимоотношений кают-компании с рядовыми экспедиции — матросами. Разделились и мнения лейтенантов. Колчак был явно на стороне Коломейцева, требовавшего в отношении нижних чинов строгой военной дисциплины. Матисену больше импонировало желание Толля установить в экспедиции демократические, равноправные отношения. Ведь перед стихией все равны. Последнее мнение поддержало большинство ученых. Коломейцев под предлогом снабжения судна углем с разрешения Толля оставил «Зарю», Командование принял Матисен.

Лишь с третьей попытки лейтенанту Коломейцеву с каюром Расторгуевым удалось отыскать путь с места зимовки в архипелаге Норденшельда в устье Енисея. Жестокие морозы, нехватка продовольствия и топлива, а главное — полное несоответствие карты действительности дважды заставляли их возвращаться на судно. В течение всех этих поездок Коломейцев вел съемку, в результате чего западные побережья Таймыра легли на карту почти в современных очертаниях. Он много успел сделать за свою жизнь. Отличился в Цусимском бою, где, командуя миноносцем, спас штаб эскадры. Стал адмиралом, профессором Морской академии, одним из главных экспертов по Арктике, но именно таймырские съемки Коломейцева побудили советских гидрографов назвать его именем свое судно.

Рядом с «Николаем Коломейцевым» вот уже много лет трудятся в Арктике и гидрографические суда «Федор Матисен» и «Эдуард Толль». Все лето 1902 года «Заря» пыталась пробиться во льдах к острову Беннетта, куда еще по весне ушел Э. В. Толль с тремя спутниками. Но безуспешно. Одно время в исторической литературе возобладало какое-то осторожное, если не сказать осуждающее, отношение к новому командиру «Зари». По этому поводу Н. Н. Зубов еще в 1954 году говорил: «В. Ю. Визе, обсуждая ход экспедиции Толля, пишет, что решение Матисена прекратить попытки пройти к острову Беннетта «стоило жизни Толлю и его спутникам» (В. Ю. Визе. Моря Советской Арктики. Главсевморпути, 1949, с. 272). Такое мнение не совсем обосновано. Рисковать зимовкой в открытом море среди льдов, притом рисковать после уже проведенных двух зимовок с недостаточным запасом угля и провизии, было нельзя. Да и сам Толль оставил Матисену приказание идти в Тикси после уменьшения запасов угля до пределов, необходимых для возвращения. Никто из современников, знавших обстоятельства дела, Матисена не осуждал» [90].

Летом 1903 года Федор Андреевич Матисен выполнил первую инструментальную съемку бухты Тикси. По берегам он расставил 17 триангуляционных знаков, разбил базис. Непосредственно съемку он производил с помощником-казаком, живя в палатке. О некоторых данных им названиях напоминает современная карта бухты: остров Бруснева, рейд Парохода «Лена». Кстати, тогда никому в «императорской» Академии наук не пришло в голову, что, называя остров именем своего помощника ссыльного Михаила Ивановича Бруснева, Матисен увековечивает имя ярого врага царского престола, организатора первых социал-демократических кружков в России. Брусневым в экспедиции Толля составлена подробнейшая карта острова Новая Сибирь. Теперь на острове Бруснева установлен в его честь памятный обелиск.

Через полтора десятка лет судьба снова привела Ф. А. Матисена в бухту Тикси. Направленный молодой советской властью для участия в гидрографической экспедиции Восточно-Сибирского района Северного Ледовитого океана, он оказался на территории, захваченной бывшим его соплавателем по «Заре», теперь кровавым диктатором Сибири адмиралом Колчаком. Матисен, стремясь выполнить данное ему поручение, установлял контакт с золотопромышленниками и учеными Сибири и с их помощью организовал-таки в 1919 году небольшую рекогносцировочную экспедицию к устью Лены. К сожалению, ввиду позднего прибытия он смог поработать там всего неделю.

Позже кое-кто пытался рассматривать эту экспедицию как чуть ли не сотрудничество с белыми. Хотя, судя по всему, бывшие соплаватели в годы гражданской войны вообще не встречались. А то, что они стояли по разные стороны баррикад, — несомненно. Матисен и Колчак никогда не испытывали симпатии друг к другу. Это были совершенно разные люди. Когда Колчак делал стремительную карьеру во флотских штабах, Матисен тянул флотскую лямку на далеких окраинах империи. Одно время судьба чуть не свела их в Гидрографической экспедиции СЛО. Матисен был назначен командиром ледокольного парохода «Таймыр», Колчак— командиром «Вайгача». Однако вскоре их пути разошлись. Матисена еще на переходе из Петербурга во Владивосток южным путем сняли, формально за аварию с котлами, а фактически, чтобы освободить место штабнику Макалинскому, которому, как и Колчаку, необходимо было приобрести плавательный ценз для производства в следующий чин. Вскоре Колчак получил звание контр-адмирала и должность командующего Черноморским флотом, а капитан 1-го ранга Матисен по-прежнему командовал канонеркой «Ураган» на Амуре.

Как известно, автором проекта первой советской гидрографической экспедиции Восточного сектора Арктики выступил еще в феврале 1918 года К. К. Неупокоев. Его сыновья показали мне этот исторический документ, хранящийся в их домашнем архиве. Пять ветхих листов машинописи. Три из них — приложения, в которых приводится перечень плаваний по Северному морскому пути и характеристика промысловых животных Севера. В своем «Заявлении» Неупокоев напоминает, что Гидрографическая экспедиция СЛО на ледокольных пароходах «Таймыр» и «Вайгач» помимо исследований имела целью также установить «ежегодное правильное сообщение между Владивостоком и устьями Колымы и Лены». «Участвуя лично в этой экспедиции с 1910 по 1915 год, когда названные суда работали в указанном районе, — пишет Неупокоев, — я убедился в том, что предполагаемое судоходство вполне осуществимо до устья реки Лены. Работою «Таймыра» и «Вайгача» были составлены морские карты, вполне обеспечивающие мореплавание, но так как названные суда имели большую осадку (17–19 футов), то устья некоторых рек, в том числе и устье Лены, а также якорные стоянки исследованы не были». Неупокоев собирался создать в устье Лены лоцмейстерство и просил «выделить ему для плавания из Архангельска судно «Иней», как мелкосидящее и имеющее трюм». Осуществить этот проект Неупокоеву не удалось. Жизнь выдвинула более насущные задачи обеспечения безопасности мореплавания к устьям Оби и Енисея.