Русская артиллерия (От Московской Руси до наших дней) - Ионин Сергей Николаевич (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
За первой, неудачной атакой французов на Центральную батарею последовала вторая атака, предпринятая свежими войсками противника. С кургана успешно поражали атакующих картечью из 18 орудий 26-й артиллерийской роты. Но вот стрельба батареи неожиданно прервалась; раздался еще один картечный выстрел, и батарея замолкла: все боеприпасы вышли, а из парка подвезти не было возможности, так как подступы к кургану обстреливались жесточайшим артиллерийским огнем. В самый критический момент атаки на батарею артиллерия осталась без снарядов. Французы воспользовались этим обстоятельством и, несмотря на потери от ружейного огня, добрались до батареи и ворвались внутрь укрепления. Тогда завязалась ожесточенная рукопашная схватка между французскими пехотинцами и русскими артиллеристами. Артиллеристы проявили исключительное геройство при защите своих орудий: они отбивались тесаками, саблями, банниками, пальниками. Все они до одного погибли, эти безымянные герои, бомбардиры и канониры батарейной роты № 26. В своем дневнике французский офицер, участвовавший во взятии Центральной батареи, так описывает этот бой:
«Внутренность редута была ужасна; трупы были навалены друг на друга, и среди них было много раненых, криков которых не было слышно; всевозможное оружие было разбросано по земле; большинство пушек было опрокинуто и сорвано с разбитых лафетов. Я заметил среди этого беспорядка труп русского артиллериста, на груди у которого были три ордена; казалось, что храбрец еще дышит; в одной руке он держал обломок сабли, а другой крепко обнимал пушку, которой так хорошо послужил».
Замешательство среди русских в районе кургана, где стояла захваченная французами Центральная батарея, заметил начальник штаба 1-й армии Ермолов, который вместе с Кутайсовым проезжал в это время мимо, следуя по поручению Кутузова на левый фланг армии. Ермолов сразу оценил критическое положение, угрожавшее прорывом на этом участке фронта. Собрав находившиеся неподалеку отдельные пехотные части, он повел их в контратаку на Центральную батарею, направив следовавшие при нем три артиллерийские роты на позицию южнее кургана для содействия контратаке огнем. Французы, не ожидавшие удара, не выдержали стремительного натиска и были выбиты штыками из укрепления. По пятам отступающего противника кинулись русские конные части, которые повел Кутайсов. Французов отбросили с потерями, но и потери русских были также огромны.
В числе погибших оказался и Кутайсов, начальник артиллерии всей русской армии. О гибели его узнали, когда в расположение русских прискакал его конь с вывернутым седлом, густо забрызганным кровью. Тяжела была для русской армии потеря опытного, сведущего и храброго начальника артиллерии, каким являлся Кутайсов. Эта должность до конца боя так и осталась незамещенной; в результате нарушилось общее руководство действиями русской артиллерии, расстроилась планомерная доставка боеприпасов из резерва на артиллерийские позиции, а также смена артиллерийских частей и пополнение рот людьми.
Наступил полдень. Положение оставалось неопределенным. К этому времени Кутузов закончил перестроение русской армии. Теперь главный удар французов попадал уже не в левый фланг, а в центр русского расположения, и первоначально фланговые атаки противника обратились в лобовые. Слабым местом фронта продолжал оставаться район Центральной батареи, которая держалась на волоске. Необходимо было принять срочные меры к присылке сюда подкреплений; на это требовалось время, хотя бы два часа. И время нашлось.
Около полудня Наполеон получил сведения о том, что русская конница перешла Колочу севернее Бородина и угрожает левому флангу и даже тылу французской армии. Обеспокоенный, он сейчас же отправился на место для выяснения обстановки и скоро убедился в ничтожности угрозы. Однако все это отняло время — ни больше ни меньше, как два часа. В действительности хорошо задуманный набег казаков Платова и регулярной конницы, так обеспокоивший Наполеона, не мог иметь серьезных последствий по малости сил, назначенных для этой операции. Но благодаря такому маневру русские войска получили необходимую передышку и не замедлили ею воспользоваться.
Барклай успел усилить войсками с артиллерией район Центральной батареи; артиллерия, расположенная на позициях, пополнилась боеприпасами и лошадьми; люди подкрепились, приободрились, повеселели.
Около 2 часов дня французы возобновили яростный обстрел Центральной батареи перекрестным огнем своих двух больших батарей: одной, действовавшей со стороны деревни Семеновской, а другой — из-за Бородина. Вслед за этим французская пехота, а за ней кавалерийские части бросились в атаку на курган. По атакующим открыла огонь артиллерия, установленная на флангах Центральной батареи и позади нее. Здесь в течение более получаса гремело с обеих сторон около 700 орудий. М.Ю. Лермонтов в своем знаменитом стихотворении писал:
Так как на самой Центральной батарее заменить разбитые и приведенные в негодность орудия исправными не успели, то русским пришлось отбивать атаки на батарею только ружейным огнем, а затем врукопашную, штыками и прикладами.
Русские несли большие потери от сильного перекрестного огня французских батарей, но не могли подавить их из-за неисправности своих орудий.
«И в нашей роте, — пишет в воспоминаниях участник Бородинского боя, — несмотря на ее выгодную позицию, много было убито людей и лошадей. Людей стало до того мало, что трудно было действовать у орудий. Фейерверкеры исправляли должность канониров и подносили снаряды. У одного орудия разбило ось и лафетную доску; орудие упало, и людьми от него пополнили недостаток при других и тем немного подправились. У нас уже оставалось мало снарядов, но подъехали другие ящики, которые также скоро были расстреляны; послали вновь за снарядами, и благодаря распорядительности артиллерийского начальства их привезли немедленно. Но что могли сделать роты, которые ставили поодиночке на холме, по правую сторону от нас, против пятидесяти или даже ста орудий? Если бы и оставить вдруг три или четыре роты и разом открыть огонь, то можно бы ожидать успеха. Недаром фельдмаршал жалел о смерти генерала Кутайсова. У неприятельской артиллерии тоже заметно было сильное расстройство. Видно было, как и у них орудия ворочались набок и многие убирались назад».
Наконец, конным и пехотным французским частям удалось ворваться в укрепление. Защитники его до последнего отстаивали батареи, и только к 3 часам дня французам удалось овладеть всем курганом с батареей, и на этот раз окончательно. Контратака русских потерпела неудачу, но и попытки французов пробиться дальше к Горкам также оказались безуспешными.
Барклай отвел войска своей армии за овраг, примыкающий к Горкам, где они начали устраиваться на новой линии обороны. Французская конница настойчиво продолжала свои атаки на отходившие войска. Особенно тяжело пришлось русским батареям, которым надо было вывозить орудия в обстановке рукопашной схватки, по дорогам, запруженным отступающими в беспорядке частями. Нередко снаряды французов попадали в густую толпу или конную запряжку.
Одну артиллерийскую роту, не успевшую еще сняться с позиции, атаковали польские уланы, прорвавшиеся на батарею через промежутки между орудиями. Артиллеристы не растерялись: кто вооружился тесаком, кто схватил банник, кто дубовое правило, чтобы отбиваться от поляков. На этой батарее случайно находился начальник артиллерии одного из русских корпусов Костенецкий, мужчина огромного роста, атлетического сложения, обладавший незаурядной силой. Схватив банник, он действовал им настолько успешно, что после окончания войны с полным основанием поставил перед артиллерийским ведомством вопрос о замене древка банника железным стержнем; по-видимому, при этой схватке не один банник в руках Костенецкого поломался о спины польских кавалеристов.
Для прикрытия отступления пехотных и артиллерийских частей против наседавших французов была брошена русская конница и лихая конная артиллерия. В происшедшем жарком кавалерийском сражении особенно отличился дивизион 2-й гвардейской конной батареи: выручая Псковский полк от бросившейся на него французской конницы, батарея выскочила вперед, снялась с передков и открыла картечный огонь в упор по противнику. Французы были опрокинуты.
