Флибустьерское море - Блон Жорж (книги полностью .txt) 📗
– Это стоимость моей сахарной мельницы. Продолжим.
Мельница присоединилась к сахарному грузу: Дрейф продолжал выигрывать.
– Вот, – сказал еврей, – вексель на двадцать рабов. Продолжим.
Рабы разделили участь сахара и мельницы. Дрейф уже был владельцем солидного состояния. Торговец был разорен.
– Позвольте, я схожу за деньгами к одному приятелю. А вы пока подкрепитесь.
Слуги с почтением принялись ухаживать за неизвестным, которому, как они теперь знали, было суждено стать их новым хозяином. Они спросили дозволения задуть свечи, ибо уже наступило утро.
Торговец вернулся в возбужденном состоянии с холщовым мешком в руке. Развязав его, он высыпал на стол золотые монеты.
– Тысяча пятьсот якобинов! Если вы выиграете и их, мне останется лишь повеситься.
Он долго тряс кости в рожке и наконец выбросил их. Две шестерки.
– Сегодня вам не придется вешаться, – сказал Дрейф.
Три часа спустя он мог уже сам задавать себе вопрос, не должен ли он искать веревку: еврей отыграл назад все.
– Продолжим?
– Разумеется.
Слуги подали новые блюда. После полудня Дрейф проиграл и те тысячу двести ливров, что намеревался привезти в Европу, трость с золотым набалдашником и всю одежду.
– Одежду я вам оставлю, – сказал торговец. – Что вы намерены делать дальше?
– Возможно, пойду вешаться.
– Возвращайтесь лучше на Тортугу. Вот вам деньги на проезд. Или лучше я сам посажу вас на корабль.
Дрейф возвратился на Тортугу как раз вовремя, чтобы успеть на одно из судов, отходивших под началом Олоне в Маракайбо. Как и все участники, он возвратился из похода с полными карманами. Господин д'Ожерон заметил его в порту – история Дрейфа успела облететь пиратское гнездо. Губернатор, по выражению Эксмелина, неустанно пекся о благополучии «людей чести» (читай – пиратов).
– Вы ведь проиграете все нынче же ночью, – сказал он Дрейфу. – Доверьте мне ваши деньги. А я вам выдам вексель на французский банк. Таким способом вы сможете осуществить намерение вернуться на родину.
Так и было сделано. Дрейф мог бы спокойно жить на ренту с вложенного капитала, тем паче что, к всеобщему удивлению, демон азартных игр отпустил его душу. Но он тосковал. Обосновавшись в Дьеппе, он вел с бывшими друзьями, оставшимися на Карибских островах, все более оживленную переписку. Его компаньоном в коммерческом деле был один португальский судовладелец.
– Почему бы вам самому не отправиться за товаром? – сказал этот человек Дрейфу. – Мы бы выручили гораздо больше. У меня есть каравелла с латинскими парусами, я одолжу вам ее.
Дрейфа снедала дума не о выручке, а о том, как бы вернуться во Флибустьерское море. Поэтому он с радостью согласился ехать. Но не успела его каравелла выйти из Ла-Манша, как на нее напали два испанских гукора из Остенде. Во время сражения Дрейф сложил голову.
Еще до того, как Дрейф, вернувшись во Францию, основал свое экспортно-импортное дело, Олоне в компании с главными участниками маракайбского похода вновь вышел в море. Ни у кого уже не было ни гроша за душой. На укоры колонистов, твердивших, что вместо кутежных безумств куда полезнее было бы вложить деньги в прибыльное дело или возвратиться во Францию, эти люди отвечали громогласным хохотом.
Среди них, наверное, сыскались бы желающие перейти в сословие добропорядочных буржуа, но все они были пленниками своей среды, жертвами устойчивого мифа; кроме того, множество хитроумного люда было заинтересовано в том, чтобы они рисковали жизнью, а затем проматывали награбленное добро: держатели таверн, хозяева портовых заведений и поставщики всякого рода удовольствий, торгаши, посредники, ростовщики и скупщики добычи. Эта братия имела разветвленную сеть осведомителей, и, едва какой-нибудь головорез собирался почить на лаврах или просто перевести дух, они тут же нашептывали ему на ухо нужное название. Слова их падали на благодатную почву, особенно если собеседник оказывался (с их помощью) на мели. Именно так и произошло с Олоне.
– Вам надобно теперь идти в золотое место – Гранаду.
– Я наслышан об этом месте. Город стоит на озере Никарагуа. Но ведь англичанин Морган уже дважды потрошил Гранаду, причем совсем недавно.
– Два года назад. Значит, жители успели оправиться. Да и вам следует знать, что Морган смог увезти лишь малую часть: у него было каких-то три мелких посудины, менее ста человек. Вы бы смогли распорядиться куда лучше.
Олоне знал, что ему стоит лишь бросить клич. Успех маракайбского похода создал ему непререкаемый авторитет. Когда он решился на никарагуанскую экспедицию, менее чем за три недели у него составилась целая армада: семь кораблей, шестьсот с лишним человек.
Устье реки Сан-Хуан, соединяющей озеро Никарагуа с Карибским морем, отстоит на восемьсот двадцать морских миль от Тортуги. Паруснику тех размеров, на котором плавали флибустьеры, требовалось пять суточных переходов, чтобы одолеть такое расстояние, иногда меньше. Решающим тут было навигационное умение.
Отплывая в предыдущий поход (Маракайбо – Гибралтар), Олоне сказал своему компаньону Мигелю Баску:
– Я буду командовать на море, вы – на суше.
На самом деле суда вели два французских лоцмана, а Олоне проявил себя – и блистательным образом – в наземных операциях. Торгаши, указавшие ему путь на Гранаду, снабдили его проводником-индейцем, который, как они утверждали, великолепно знал озеро Никарагуа и его окрестности. Но через море флотилию повел сам Олоне.
«Встречные ветры завели его суда в Гондурасский залив». Удивительно, как это несостоятельное утверждение было принято на веру почти всеми историками флибустьерства, в том числе и англичанами, обычно весьма строго подходящими к рассказам о мореплаваниях. Искусство хождения под парусами заключается в умении пользоваться ветром, в том числе и встречным. Район, по которому шел Олоне, никак не напоминает мыс Горн. Северный пассат дует здесь во всякое время года, и он, надо думать, мягко подталкивал флотилию к месту назначения. И то, что Олоне дал себя «сдуть» более чем на триста пятьдесят миль к северу от довольно короткого маршрута, говорило бы лишь о его полном неведении в ориентировке – вещь немыслимая в ту эпоху для профессионала.
Еще более поразительно то, что, попав в Гондурасский залив, он запутался в нем, как муха в паутине, и проболтался там со всей своей флотилией больше года. Я убежден, что тут кроется какая-то тайна. Помощниками Олоне были Моисей Воклен и Пьер Пикардиец, каждый командовал кораблем, входившим в армаду; два года спустя Пикардиец во время похода с англичанином Морганом в Маракайбо (повторный грабеж испанских городов был частым явлением) проявил себя великолепным штурманом. И то, что ни многоопытный Воклен, ни он не смогли помочь Олоне вывести армаду из залива, не поддается объяснению.
Итак, плавание затягивается, провизия подходит к концу. Предводитель отдает приказ пристать к берегу; продовольствие добывают, нападая на индейские деревушки и крошечные испанские фактории. Хозяев-торговцев подвергают дознанию огнем и железом, но пожива в тайниках оказывается весьма скудной. Один из несчастных бродячих купцов, спасая шкуру, говорит, что в шести лье дальше в глубь континента лежит богатый город Сан-Педро.
В испаноязычных странах не менее полусотни городов носит название Сан-Педро. В данном случае речь шла о поселке, правда обнесенном укреплением с шестью орудиями, где находились склады индиго. Разумеется, обитатели этого Сан-Педро были наслышаны о флибустьерах Олоне, хозяйничавших в заливе вот уже многие месяцы. Поэтому они устроили на дороге к морю засады – ямы и завалы из деревьев, за которыми были скрыты стрелки. Аванпосты должны были слать гонцов к алькальду Сан-Педро, едва появятся пираты.
А вот и они. Гонец доложил: разбойники натолкнулись на первую засаду, перебили стрелков и продвигаются дальше. Еще он рассказал эпизод, коему суждено было пережить века. Видел ли он эту сцену собственными глазами или говорил с испанцами, которым удалось спастись, не имеет значения. Мы находимся сейчас у истоков легенды или полулегенды, отбросившей тень на всю историю флибустьерства.
