«Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIХ в.) - Миллер Алексей (полные книги TXT) 📗
Первая реакция петербургской и московской прессы на появление «Основы» была вполне благожелательной, так что редакция в объявлении о журнале на 1862 г. даже выражала благодарность «образованнейшим великоруссам за трогательное {…} доброжелательство» [221]. Однако с течением времени, в особенности после появления упомянутых статей Костомарова, все больше изданий начинает полемизировать с «Основой», каждое исходя из своих особых соображений.
Единственным, пожалуй, изданием, которое оказывало украинскому движению безусловную поддержку, был свободный от цензуры «Колокол». Редакция вполне солидаризовалась со взглядами Костомарова и в 1863 г. заявляла: «Автор превосходной статьи в „Колоколе“ 1860, лист 61 (это была уже упоминавшаяся статья Костомарова „Украйна“.— А. М.), заключает следующими словами, сжато представляющими все воззрение наше: „Пусть же ни великоруссы, ни поляки не называют своими земли, заселенные нашим народом“» [222].
Отношение «Современника» к украинскому национальному движению уже не было вполне однозначным. В 1860 г., когда первые признаки активизации украинофильства стали очевидны, Н. И. Добролюбов опубликовал в журнале рецензии на сборник поэзии Шевченко «Кобзарь» и на составленный Кулишем альманах «Хата». Взгляды Добролюбова по сути близки к позиции Белинского, хоть и начисто лишены агрессивности, присущей «неистовому Виссариону». «Русская цивилизация» противостоит у него не варварству, якобы характерному для старой Малороссии, как у Белинского, но «безыскуственной простоте малорусской жизни». «Конечно, на малороссийском не выйдет хорошо „Онегин“ или „Герой нашего времени“, так же как не выйдут статьи г. Безобразова об аристократии или моральные статьи г-жи Тур… Те малороссы, которым доступно все, что занимает Онегина или |86г-жу Тур, говорят уже почти по-русски {…} Настоящие же малороссы, свободные от влияния русского языка, так же чужды языку книжной литературы, как и наши простолюдины» [223]. Добролюбов писал о «маленьких разницах малороссийского наречия от русского» и высказывал сомнения, «достаточно ли будет чумацкой жизни и старых гайдамацких воспоминаний для дальнейшего обширного развития, которого ожидает г. Кулиш для своей литературы, и не придется ли ей опять сознательно сойтись с „соседней словесностью“, которая, кажется, не совсем ему нравится» [224]. Хоть Добролюбов и заявлял, что «теперь писатели малороссийские не встречают тех насмешек и недоверчивости, на которые они жаловались прежде» [225], сама его статья убедительно свидетельствовала обратное.
Между тем Чернышевский, второй из «столпов» журнала, вполне разделял позицию Герцена. Это нашло отражение не только в уже упомянутой его рецензии на первый номер «Основы». Признавая в украинцах самостоятельную нацию, Чернышевский в своей знаменитой статье «Национальная бестактность» осуждал отрицавших свою «украинскость» галицийских русофилов и их газету «Слово», а также призывал украинцев помириться с поляками, подразумевая необходимость совместной борьбы против общего врага — самодержавия [226]. Демонстрируя типичное для российских демократов всех времен плохое знание реалий Запада, Чернышевский убеждал: «Нынешним людям в своих чувствах и действиях надо бы руководствоваться не прадедовскими отношениями, а нынешними своими надобностями; иначе бретонцу следовало бы ненавидеть французов, которые когда-то угнетали бретонцев» [227]. (На самом деле ассимиляционное давление на бретонцев, как и их враждебность этим усилиям в XIX в., достигли апогея, а отнюдь не были преданьем старины глубокой [228].)
Вполне солидарен с Чернышевским в его признании украинцев самостоятельной нацией с особым литературным языком был Аполлон Григорьев. «Шевченко — последний кобзарь и первый великий поэт |87новой великой литературы славянского мира»,— писал известный критик о «Кобзаре», явно полемизируя с Добролюбовым [229].
Однако антипросветительский и антимодернизаторский пафос некоторых публикаций «Основы», характерный в основном для текстов Кулиша [230], «Современнику» не нравился, что уже после смерти критично настроенного к украинофильству Добролюбова вызвало в разделе «Свисток» январского номера за 1862 г. весьма желчные рассуждения о том, что «сыны благословенной Малороссии, изучая, самым усердным образом, философию, все-таки не смогли уразуметь — чем жид отличается от собаки, равно как и того, что — кроме искусства делать сало и хорошие наливки — для человеческого благоденствия на земле потребны и некоторые другие знания» [231].
Вполне вероятно, что это упоминание об антисемитизме «Основы» возникло в «Современнике» под впечатлением от полемики, развернувшейся в конце 1861 г. по поводу позиции журнала в еврейском вопросе [232]. В статьях «Основы» часто встречалось слово «жид», и В. Португалов, один из евреев-читателей журнала, написал в редакцию с |88протестом против использования этого оскорбительного, по его мнению, прозвища. «Основа» ответила статьей «Недоразумение по поводу слова „жид“» в июньском номере, где объяснялось, что это слово на страницах малорусского журнала само по себе ничуть не обидно, потому что в Малороссии и Польше употребляется так же, как «еврей» в русском языке. (Объяснение это выглядело не совсем логично потому, что слово «жид» одинаково часто встречалось как в украиноязычных, так и в русскоязычных текстах «Основы».) Затем, однако, автор статьи пустился в рассуждения о том, почему евреев в Малороссии действительно не любят, заметив среди прочего, что евреи не хотят с малороссами сближаться, в частности учиться их языку. «Для нации не может быть ничего вреднее, как существование среди нея других народностей, которые держат себя в стороне и равнодушны к ее судьбам»,— писала «Основа». (Отметим без удивления, а, напротив, как закономерность, что антиассимиляторский пафос украинофилов менялся на прямо противоположный, когда украинцы оказывались сильной стороной.)
Эта статья вызвала уже полемику со стороны издававшегося по-русски в Одессе журнала «Сион», напечатавшего в сентябре 1861 г. статью «„Основа“ и вопрос о национальностях». «Не в частом употреблении слова „жид“ усматриваем мы опасность, а в исключительно национальных стремлениях „Основы“»,— говорилось в редакционной статье «Сиона». «С какой стати одну часть, хотя бы и огромнейшую, вы смешиваете с целым? С какой стати вы требуете от одной народности сочувствия не к судьбам целого, а к судьбам все-таки одной из частей»,— продолжал «Сион» и заявлял, что если уж евреи и будут ассимилироваться, то в общерусскую культуру, осуждая попытки «разбить и так малочисленную публику (т. е. образованные слои.— А. М.) на мельчайшие еще кружки со своими особыми наречиями и подречиями, вместо того, чтобы вести ее под знаменем одного общего литературного языка, помимо мелких племенных распрей, к великим общечеловеческим целям» [233].
На это «Основа» отреагировала крайне раздраженной статьей Кулиша «Передовые жиды», где повторялся главный тезис прежних публикаций, а именно что «малороссияне сознаются откровенно, что не имеют вообще симпатий к иудейскому племени, среди их родины живущему», а «Сион» сравнивался с Иудой, т. е. обвинялся в доно|89сительстве и провокаторстве [234]. В ответ «Сион» напечатал обращение «К русским журналам», передавая «свое дело с „Основою“ на суд всей русской публицистики» [235]. Этот призыв получил довольно широкий отклик — по подсчетам Р. Сербина по крайней мере дюжина русских изданий так или иначе включилась в полемику [236]. Неверно утверждать, как это делал позднее Драгоманов [237], что с этого собственно и начались нападки русской прессы на «Основу» — первые критические статьи в «Дне» появились уже в октябре, однако конфликт с «Сионом» ускорил превращение политической направленности «Основы» в предмет широкого обсуждения.
