История Древнего Китая - Вальдман А. Б. (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗

На следующий день император или генерал-губернатор, который выступает в роли верховного первосвященника, отправляется в храм. Сначала ему полагается омыть руки. После этого, когда гражданские и военные чиновники района, облаченные по такому случаю в придворное платье, построятся, обратив лица к алтарю мудреца, – гражданские на восточной, а военные на западной стороне главного квадратного двора храма, – церемониймейстер возглашает: «Ин шэнь» – «Примите духа». Когда он обращается к собравшимся во второй раз со словами «Гу-ин-шэнь-со», певцы и музыканты ^{21} (их должно быть семьдесят четыре) поют и играют гимн, который называется «Чжао-пин-чжи-чжан». Этот гимн состоит из семи строф, в каждой из которых восемь строчек по четыре иероглифа. Когда завершается эта часть службы, герольд возглашает «Шан-сян» – «Да поднимется аромат». Тогда по восточной лестнице генерал-губернатор поднимается к возвышению, на котором стоит жертвенник, и становится прямо перед ним. Почти непосредственно позади него стоят тридцать шесть мальчиков в опрятной униформе, причем каждый из них держит в руке перья фазана-аргуса. Там присутствуют и четверо других мальчиков, двое из которых несут флаги, а двое других – длинные прутья или палочки. Герольд вновь возглашает «Ин шэнь» – «Примите духа», после чего его превосходительство становится на колени и совершает коутоу. Когда он поднимается на ноги, стоящий к востоку от него служитель подносит ему зажженную ароматическую свечу. Ее генерал-губернатор поднимает обеими руками над головой тем же движением, что и римско-католический священник – гостию ^{22}. Теперь горящую ароматическую свечу получает служитель, стоящий слева от него, и ставит в большую курильницу на жертвеннике. Генерал-губернатор снова преклоняет колени и совершает коутоу. Затем его провожают из святилища по западной лестнице и он становится во главе чиновников, выстроившихся по сторонам квадратного двора. Как только он занимает свое место, все мандарины вместе с его превосходительством становятся на колени по сигналу церемониймейстера и совершают коутоу. Пока они совершают поклонение, хор поет в честь Конфуция гимн под названием «Чжу-сы». В нем столько же строф и тот же размер, что и у гимна под названием «Чжао-пин-чжи-чжан». В ходе этой церемонии при выполнении различных обязанностей, возложенных на него, генерал-губернатор в сопровождении двух курьеров подходит к жертвеннику, ломящемуся под тяжестью искупительных и благодарственных жертв, не менее девяти раз и каждый раз подносит табличке или идолу некоторое количество даров. Поднося дары, он обязательно поднимает их над головой. Когда речь идет о животных, конечно, поднять их целиком невозможно, и поднимают только куски мяса. В конце церемонии, пока генерал-губернатор стоит перед алтарем, герольд перед всеми присутствующими читает письмо или молитву, обращенную к Конфуцию, переписанную каллиграфом на листе желтой бумаги. Затем ее направляют духу усопшего мудреца, бросив в священную печь. И искупительные и благодарственные жертвы в таких случаях подносят при наличии табличек с именами предков Конфуция и его учеников.

Я говорил, что мандарины в знак почтения к Конфуцию надевают свой придворный костюм. Он включает придворную шапку; шапку или шапочку китайцы надевают всегда и при ритуалах поклонения богам, и при отправлении культа предков. Обычая покрывать голову в таких случаях придерживались древние евреи, а также римляне. Вергилий не однажды упоминает его в «Энеиде», например:

Как заметил читатель, мандарину, совершающему ритуал, полагается омыть руки, прежде чем явиться пред объектом почитания. Это обстоятельство напоминает мне об омовении, практиковавшемся в священстве левитов, которые под угрозой смерти должны были омывать руки в медном умывальнике скинии ^{24}, перед тем как приблизиться к жертвеннику Господню. Я не могу не добавить, как был поражен, выяснив, что китайцы, которые много столетий, по существу, были изолированы от остального мира, привыкли приносить искупительные жертвы. Я, конечно, осведомлен о том, что о таких жертвоприношениях часто упоминали языческие авторы и Древней Греции, и Древнего Рима; приведу слова Овидия, где, несомненно, отразились искренние чувства многих верующих:

Однако мне не представлялась возможность присутствовать на таком жертвоприношении, пока я не приступил к исполнению своих обязанностей среди этого замечательного народа, остающегося из поколения в поколение удивительно преданным обычаям прошлого. И когда я действительно оказался на торжественном государственном молебне, в ходе которого приносили искупительные жертвы, это живо напомнило мне о сценах, которыми изобилуют страницы Ветхого Завета. Я могу считать представление о таких церемониях жертвоприношения у китайцев лишь наследием (хотя я затрудняюсь сказать, какими путями оно передалось им, как и в случае с другими языческими народами) учения Ноя, который передал потомкам после Всемирного потопа знание о религиозных церемониях и их практику, унаследованные им от богобоязненных праотцев.

Внешний вид конфуцианского храма

Во всей империи в каждом провинциальном, областном и уездном городе существует храм, посвященный Конфуцию. В архитектурном отношении эти храмы в точности повторяют друг друга. К каждому из них приближаются через большие ворота, состоящие из центральных и двух боковых. По обеим сторонам тройных ворот находится колонна, на которой сделана надпись, долженствующая напоминать чиновным китайцам о том, что в знак почтения они обязаны выйти из носилок, спешиться и войти пешком во внутренний двор священного здания. Войдя, посетитель обнаруживает перед собой искусственный пруд в форме полумесяца, через который перекинут аккуратный каменный мост с тремя сводами. Воде полагается быть чистой в знак чистоты мудреца и его учения. В конце внутреннего двора располагаются тройные красные ворота, через которые жрец проходит в первый прямоугольный двор. Напротив ворот, на противоположном конце этого двора, стоит жертвенник Конфуция, а над ним помещена большая красная доска, на которой имя мудреца выведено позолоченными письменами. В некоторых храмах место доски занимает идол. В моих путешествиях по Китаю я обнаруживал их неоднократно и полагаю, что это не новый обычай.

В 1856 году интеллигенция установила идол Конфуция в храме, находящемся в кантонском уезде Наньхай. Против этого многие активно протестовали, веря, что город постигнут большие бедствия, поскольку сам Конфуций идолов не терпел. Это предсказание иконоборцев исполнилось, поскольку в сентябре того же года между британскими консульскими властями и наместником Минчэнем произошел конфликт, приведший к артиллерийскому обстрелу города и к войне, которая длилась три или четыре года. Во время обстрела Кантона британскими войсками один снаряд попал в пьедестал, на который была водружена фигура Конфуция, и сильно повредил его.