Хроники разведки: Эпоха холодной войны. 1945-1991 годы - Бондаренко Александр Юльевич (книга регистрации .TXT, .FB2) 📗
Позже в своих воспоминаниях Моррис Коэн писал: «Леонтина и я прошли курс интенсивной подготовки, а затем выезжали в командировки в капиталистические государства. Нам довелось побывать во многих странах и на всех континентах».
Одним из самых значительных событий тех лет… было образование в 1948 году государства Израиль. С тех пор и по сей день всё, что происходит в Ближневосточном регионе – войны, перевороты, беспрерывные террористические акты и вооружённые конфликты, – так или иначе связано с существованием еврейского государства на древней земле Палестины.
Полковник Александр Коротков и его помощник Владимир Вертипорох – почти двухметровый гигант с внешностью запорожского казака – по многим каналам наводнили новообразованное государство надёжными агентами-нелегалами. Министерство вооруженных сил СССР также «позволило», должно быть, десяткам, если не сотням опытных офицеров, участникам Великой Отечественной войны, евреям по национальности, выехать в Израиль.
Надо отметить, что после войны Советский Союз пользовался огромным уважением и признательностью в мировой еврейской диаспоре. Во-первых, потому что именно Красная армия спасла еврейское население Европы от полного уничтожения в нацистских лагерях смерти. Во-вторых, потому что СССР стал первым государством, официально признавшим Израиль. (Не случайно в Тель-Авиве до сих пор существует парк имени Красной армии, где ежегодно 9 Мая собираются ветераны Великой Отечественной войны, проживающие в этой стране.)
Владимир Вертипорох, получивший впоследствии звание генерал-майора в один день с Александром Коротковым, стал первым советским легальным резидентом в Тель-Авиве.
К сожалению, последующая антиизраильская позиция советского руководства не позволила в должной степени использовать позиции, которые создала в еврейском государстве наша внешняя разведка…
В 1950-м Маклин возвратился в Англию, где возглавил американский отдел Форин Офис, – и его работа с советской разведкой продолжалась. Но МИ-5 и ФБР также не прекращали своих поисков. В конце концов, в июне 1950 года американцам удалось частично расшифровать одну из телеграмм, ещё в 1945 году посланную в Москву резидентурой в США, – стало ясно, что в ней сообщалось о секретных англо-американских переговорах. <…>
Филби сумел познакомиться с талантливейшим дешифровщиком Меридитом Гарднером, и вскоре их приятельские отношения переросли в дружеские. Филби иногда даже удавалось краешком глаза увидеть результаты его работы. Потому он и узнал, что дешифровка советских телеграмм доказала: утечка секретных документов постоянно шла из посольства Англии в Вашингтоне. Филби понял: под реальной угрозой его друг по «пятёрке» Дональд Маклин.
К счастью, англичане почему-то уверовали, что утечка идёт от сугубо технического, вспомогательного персонала. Не от дипломатов же, вышедших из одного, священного для британского истеблишмента, круга! Это затянуло расследование на годы. Персонал задёргали поголовными проверками, замучили постоянным недоверием. <…>
Контрразведка начала проверять всех, кто мог об этих переговорах знать, и в конце концов подозрение пало на двух человек, одним из которых был Дональд Маклин. За ним было установлено негласное наружное наблюдение.
На основании Постановления Политбюро ЦК ВКП(б) за № 77/310 от 9 сентября 1950 года в МГБ СССР было образовано сверхсекретное (даже для этого ведомства, где вообще всё было секретным) подразделение, скромно поименованное Бюро № 1, предназначенное для проведения диверсий и террористических актов за границей. Пункт третий постановления выглядел так: «Утвердить начальником Бюро № 1 МГБ СССР т. Судоплатова П. А., заместителем начальника Бюро № 1 т. Короткова А. М., освободив его от работы в Комитете информации».
Автор обращает внимание читателей на то обстоятельство, что назначение обоих руководителей – и Судоплатова, и Короткова – произведено не приказом министра, не постановлением правительства, даже не решением Секретариата ЦК ВКП(б), ведающего номенклатурой союзного значения, а постановлением высшего, хотя и неофициального органа всей власти в стране – Политбюро ЦК ВКП(б). Обычно Политбюро назначало на должности лиц ранга министров, секретарей ЦК компартий союзных республик, первых секретарей обкомов крупнейших регионов (формально, конечно, их избирали). А тут Политбюро утвердило назначение всего лишь руководителей одного из многих подразделений министерства, даже не в ранге заместителей министра или по меньшей мере членов коллегии. Выходит, не простого подразделения. Так оно и было.
Создание Бюро № 1 при всей явной и неявной противоречивости данного решения было сделано в какой-то степени с учётом горького и тяжёлого опыта начального периода Великой Отечественной войны. Тогда Особая группа при наркоме НКВД, переросшая за полгода в знаменитое Четвёртое управление, создавалась фактически на пустом месте, когда значительная часть западных регионов СССР уже была захвачена врагом.
В известной мере это было вынужденным ответом СССР на образование НАТО и создание в США обширного арсенала атомного оружия и тяжёлых бомбардировщиков класса «Летающая крепость» для его доставки. Дело в том, что Советский Союз хотя и произвёл в августе 1949 года первое испытание собственной атомной бомбы, созданной объединёнными усилиями наших учёных, инженеров, рабочих и… разведчиков, но ничем, похожим на реальный «атомный щит», ещё не обладал. До выхода на так называемый атомный паритет, способный удерживать возможного противника от соблазна начать ядерную войну перед угрозой неизбежного и адекватного ответного удара, нам было ещё ох как далеко.
Задачей Бюро № 1 и было в случае начала боевых действий, а возможно, и превентивно, если угроза нападения со стороны агрессора абсолютно реальна, силами опытных нелегалов-боевиков нанести неожиданные и эффективные удары по военным объектам врага. Не исключалось и физическое уничтожение ключевых фигур в политическом и военном руководстве страны-агрессора. <…>
План действий, направленных против американских и натовских стратегических военных баз в случае войны или вышедших из-под контроля локальных конфликтов, предусматривал, что первый акцией должно стать уничтожение коммуникаций натовской штаб-квартиры.
Бюро № 1 по сути являлось разновидностью глубокой нелегальной разведки, специализацией которой был не столько сбор информации, сколько осуществление боевых, диверсионных и террористических действий в решающий день и час. Следовательно, разведчики и агенты бюро должны были быть людьми особого склада, самоотверженными, бесконечно преданными Родине, великолепно владеющими подрывным делом и прочими специальными навыками, к тому же заблаговременно оснащёнными необходимыми боеприпасами, взрывчаткой, оружием, специальной техникой и снаряжением, надёжными средствами двусторонней связи.
В должности начальника управления нелегалов в КИ Александра Короткова сменил опытный чекист полковник Арсений Тишков, который в период войны одно время был заместителем руководителя советской военной миссии при штабе маршала Иосипа Броз Тито [27] в горах Югославии.
В сентябре 1950 года возглавляемый Судоплатовым Отдел «ДР» был преобразован в Бюро № 1 МГБ СССР. Эйтингон был утверждён заместителем Судоплатова. В его обязанности входила организация боевых операций на стратегических объектах вероятного противника в случае возникновения новой войны, включая американские ядерные объекты на территории Европы. Эйтингон занимался созданием глубоко законспирированных боевых агентурных групп за рубежом, закладкой тайников с оружием для этих групп, с тем чтобы в случае нападения на СССР Соединенных Штатов, которые планировали открытую агрессию против стран социализма, вывести из строя стратегические объекты на территории стран НАТО, организовать диверсии против военных складов и на транспортных коммуникациях…
